…В это время Джимми кинулся к кромке поля и побежал по краю газона. Ему оставалось пробежать двести ярдов до гостевой ложи, где сидел сенатор Беннард. Дикс вдруг снова ощутил себя девяносто девятым номером, нападающим, ему показалось, что он бежит с мячом и слышит рядом прерывистое дыхание соперника, и в любую минуту его могут сбить с ног и выхватить мяч, но этого нельзя допустить. Надо бежать, надо двигаться, ловко и быстро, обходя соперников, ускользая от них, дразня и выводя из себя, и не отдавая мяча. Нужно бежать, бежать, все время вперед, и только вперед.
Джимми не отдавал себе отчета в том, что он собирается делать дальше, чтобы привлечь внимание Келвина Беннарда и заставить его сдвинуться с места. Мысли в его голове перепутались, и в мозгу стучало только одно: беги, Джимми Дикс, беги, девяносто девятый, не останавливайся, потому что проиграть эту игру ты не имеешь никакого права.
— Вот он, вот он, держите его! Он угрожал мне пистолетом! Арестуйте его!
Это кричал вскочивший со скамейки запасных Сайрус Чивер. Двое конных полицейских вняли его зову и преградили дорогу Джимми Диксу.
— Стойте!
— В чем дело, мужики, а? В чем дело? — переводя дух, забормотал Джимми.
Копы возвышались над ним, будто два конных памятника, сошедших с пьедесталов.
— Ну какого черта вам нужно, мужики? — твердил Джимми, чувствуя, как уходят драгоценные секунды.
Сейчас они его арестуют — а ведь медлить нельзя, Беннард уже на мушке, а его убийца держит палец на спусковом крючке, — еще движение — и все будет кончено…
И тогда Джимми сделал единственное, что оставалось в такой ситуации: обхватив ногу полицейского, рванул его на себя.
Коп, не ожидавший подобного оборота дела, соскользнул с седла и грузно рухнул на траву, будто мешок с отрубями. Джимми птицей взлетел на круп лошади и пришпорил ее пятками: вперед, только вперед!
Сзади что-то кричали, но Джимми ничего не слышал. До трибуны с ложей, в которой сидел сенатор Беннард, оставалось двадцать ярдов, и Джимми лихорадочно прикидывал, сколько секунд понадобится на то, чтобы добежать до нее. Но ведь там тоже эти чертовы копы: свинтят в момент…
А на поле шла игра. Атаковали «Лос-Анджелесские жеребцы»: вот Вилли Макговерн передает мяч Шейлоку, тот уходит от троих соперников, бросившихся ему наперерез…
И тут Джимми осенило, каким способом можно привлечь внимание сенатора.
— Шейлок! Шейлок, черт подери! Дай мне пас! — завопил он во все горло.
Повинуясь этому зову, футболист отбросил мяч Диксу. Джимми перехватил тугую кожаную дыню левой рукой и привстал в стременах. Теперь — только бы не промахнуться.
— Сенатор! — закричал Джимми.
Он прекрасно понимал, что Беннард не может слышать его, но это было уже неважно. С короткого замаха Джимми Дикс швырнул мяч, целя в ложу, где сидел сенатор.
…Засевший на осветительной мачте Тейлор не волновался. Он отчетливо видел сквозь оптический прицел лицо сенатора Беннарда: вот тот повернулся к сидящему рядом телохранителю, что-то сказал… «Последние слова в жизни сенатора», — с легкой ухмылкой подумал Тейлор. Ему приятно было сознавать, что жизнь этого человека висит на волоске: легкое движение указательного пальца, лежащего на спусковом крючке винтовки, — и пуля войдет как раз между глаз. Тейлор медлил, растягивая удовольствие: для него не было большего наслаждения, чем смотреть на беспомощную, ничего не подозревающую жертву.
— Ах ты, голубчик мой… — прошептал Тейлор, ощущая нечто вроде нежности.
Свою работу нужно любить — и Тейлор именно так относился к своей профессии, профессии убийцы.
Он плотнее прижал приклад винтовки к плечу. Ну, еще две секунды — и дело будет сделано. Уже ничто не может помешать: пулю в полете не остановишь…
Тейлор сделал выдох и нажал на спуск.
Но за секунду до этого мяч, посланный сильной рукой Джимми Дикса, с грохотом разнес на мелкие осколки стеклянное ограждение ложи сенатора Беннарда.
Тейлор не успел понять, что произошло: он увидел только, как лицо сенатора дернулось и ушло из крестообразных линий прицела. Пуля ударила мимо.
Он машинально нажал на спуск еще раз, сознавая, что и этот выстрел насмарку. Ну ничего, сейчас можно прицелиться еще раз — это займет две-три секунды, — и тогда…
Но Тейлор ошибался — у него в распоряжении уже не оставалось тех необходимых трех секунд, потому что в этот момент раздался голос Джо Ханбека:
— Игра окончена, Тейлор!
Тейлор обернулся:
— Ах, это ты, сукин сын! Меня, что ли, ищешь, ублюдок проклятый?
— Тебя, — сказал Джо.
Тейлор вскинул винтовку и выстрелил в Ханбека. Пуля с визгом срикошетировала от металлической стойки и ушла в темное небо.
Следующего выстрела он не успел сделать — в отчаянном прыжке Джо ударил Тейлора ногой в грудь. Гангстер выронил винтовку, и она полетела вниз, брякая о перекладины мачты.
Тейлор вскочил с колен — и тут же получил сокрушительный удар в лицо. Он пошатнулся — и услышал презрительный голос Джо:
— Я же тебя тогда предупреждал: если еще раз до меня дотронешься — я тебя убью.
Еще один удар — и Тейлору показалось, будто его мозги вылетают сквозь черепную коробку. Он качнулся — и оперся рукой о раскаленную коробку прожектора. Жгучая боль пронзила его ладонь.
— Что — горячо? — усмехнулся Джо.
— Сволочь… — прошептал Тейлор разбитыми губами.
— И еще какая, — подтвердил Джо.
Тейлор потянулся за пазуху.
«У него там пистолет», — понял Джо.
— Не суетись, Тейлор, — сказал он. — Теперь тебе от меня не уйти…
Он ударил Тейлора ногой в пах — и гангстер скрючился пополам.
— Ублюдок… — с трудом выдавил он.
— Ясное дело — ублюдок, — согласился Джо. — Ты, видно, хорошо разбираешься в людях, приятель.
Он сложил руки замком и саданул Тейлора по загривку, услышав, как хрустнули позвонки. Но гангстер резко выпрямился и наотмашь въехал Джо в челюсть.
Джо едва не потерял равновесие.
«Не хватает только сверзиться отсюда», — мелькнула в его голове мысль. Мелькнула — и тотчас исчезла. Он видел только одно: лицо Тейлора с перекошенным ртом.
Он нанес ему удар ногой в коленную чашечку — и гангстер сорвался с балки, лихорадочно пытаясь хоть за что-то ухватиться. Но металлическая перекладина скользнула под его пальцами — и Тейлор рухнул вниз с высоты пятидесяти ярдов.