И плотину прорвало.
Дарофеев не ожидал от себя такого юношеского пыла. Он и Лада судорожно целовались, то отстраняясь друг от друга, чтобы взглянуть на партнера влюбленными глазами. В это время их руки, влекомые то ли наитием, то ли ясновидением, безошибочно находили застежки, пуговицы, молнии...
Позже, в постели, Пономарь показал, на что он способен. Полностью проникнув в энергетику этой женщины, он знал, куда и как надо прикоснуться, чтобы вызвать у неё очередной пароксизм оргазма. Тело само вспомнило приемы тантрического секса, и в течение нескольких часов целитель и Лада представляли собой единый организм с двумя спинами, содрогающийся в конвульсиях общей страсти и наслаждения.
Как не подпитывал Игорь Сергеевич энергией свою возлюбленную, но в конце концов она устала от нечеловеческой пытки блаженством. Поцеловав Пономаря, Лада легла на спину и моментально уснула. Целитель долго смотрел на её счастливое лицо и, решив, что надо бы отдохнуть, задремал сам.
Ему приснился странный сон, будто он носится по пространству в поисках очередного "неподдающегося". А утром, пробудившись, Пономарь обнаружил между собой и Ладой совершенно незнакомого абсолютно голого мужика.
4
Не прошло и суток после обряда инициации новых членов Космической Этики, как Грибоконя вызвали к куму. Зэк клял себя, что вчера поступил так опрометчиво, расписавшись на лбах блатных и, тем самым, оставил недвусмысленные следы своих "подвигов".
Игнат Федорович что-то писал и не обращал на Шамана никакого внимания. Основатель терпеливо ждал, зная, что такое поведение лишь психологический прием, чтобы внушить визитеру неуверенность. Но Михаил Львович оставался совершенно спокоен.
- Ты думаешь, я тебя похвалю? - Прервал, наконец, молчание майор.
Зэк не ответил.
- Что за секту ты тут у меня сделал?
- Космической Этики. - Твердо ответил Грибоконь.
- Название я знаю. Кто, кстати, эту писульку сочинил? - Лакшин вынул из ящика листок с уставом Общества.
- Я.
- Сильно. - Усмехнулся кум. - А как это понять: "Мы гарантируем всем вступившим в ряды Общества защиту от беспредельщиков"?
- Как написано. Там между строк ничего нет.
- Ой ли? - Не поверил Игнат Федорович. - А я тебе скажу, что там между строк. Ты принижаешь авторитет администрации колонии, которая не способна, по твоему мнению, справиться с притеснениями осужденных.
- Напротив. Мы собираемся всемерно помогать администрации выявлять случаи притеснений...
- И заниматься самосудом! - Завершил кум. - Ты знаешь, что Поскребышев со вчерашнего вечера на ушах стоит?
- Догадываюсь. - Хмыкнул Шаман.
- Ты хоть знаешь, что ты сделал?! - Лакшин прекрасно разыграл потерю терпения: он состроил страшные глаза, привстал и грохнул кулаком по столу.
- С точки зрения официальной медицины - чудо.
- Слушай, ты прекращай это. Не хватало мне тут ещё и чудес.
- А что, стигматы...
- Убери их! Немедленно! Тебе раскрутка нужна? Я устрою. Поскребышев уже письмо в Минздрав строчит. Просит прислать комиссию зафиксировать. Ну, он, понятно, стимуляторов обожрался, и вообще, по жизни невменяемый, но ты-то разумный человек...
- Так доказательств нет...
- И не надо! Я свистну - гора будет. И свидетелей, и всего чего хочешь в трех экземплярах.
И тут Михаил Львович вдруг понял, что Лакшин испугался.
- Гражданин майор, вы мне верите? - Грибоконь посмотрел оперативнику в глаза.
- Не знаю! - Едва не выкрикнул Игнат Федорович.
- Верьте мне. Пока я тут - я буду держать все в узде.
- Предположим, я тебе поверю. А как откинешься? А? Кто тебе на смену придет?
Шаман лишь пожал плечами. О такой перспективе он не задумывался.
- То-то! - Продолжал кум. - И не думай, что я добрый, или злой, нет! Мне надо одно - чтоб в колонии было тихо.
- Будет. - Пообещал Грибоконь.
- Я понимаю, что уже поздно и секту твою распустить не получится, даже тебе самому. А если попытаемся я или ещё кто-то, то вырастим легенду. Так вот, я хочу, обо всех твоих карательных операциях знать заранее.
- Но если...
- Если при тебе убивают - вмешивайся. Но когда время ждет - докладывай мне.
- Но для этого...
- С завтрашнего дня ты - ученик нарядчика колонии.
После этой фразы все встало на свои места. Михаил Львович теперь будет сидеть в штабе, где его смогут навещать и Апостолы и простые члены Общества. А он сможет решать какая из бед требует вмешательства и согласовывать с Лакшиным меры воздействия.
- Спасибо!
- Не подведи меня. - Попросил кум.
По дороге в отряд, Шаман, наконец, понял, какую реальную силу он вдруг приобрел. Запугивания кума, прием, которым Лакшин раньше не пользовался, заставил Грибоконя крепко задуматься. И выводом была изумительная догадка: майор уже ничего не может ему сделать! Михаил Львович был далек от мысли заставить всю лагерную администрацию плясать под его дудку, но он понял, что до этого могут дойти его Апостолы. И, в первую очередь, Рак.
- Эй, Шаман!
Зэк обернулся. Ему махал рукой какой-то незнакомый арестант.
- Чего тебе?
- Тебя Крапчатый просил зайти.
Ситуация становилась очень забавной. Пахан зоны, вор в законе по кличке Крапчатый до сих пор никогда никого ни о чем не просил.