— Да! — решил тот. — А молодой мексиканец, вероятно, уже уехал?
— Да, он очень торопился. Нью-Йоркский воздух после того неприятного происшествия показался ему чересчур нездоровым… Но вот, пожалуйста! — прервал себя врач, открывая дверь и впуская сыщиков в небольшую больничную палату.
— Простите, мистер Аббот, — обратился он к худощавому человеку небольшого роста, — эти два джентльмена хотят с вами переговорить. — С этими словами он вышел из палаты, прикрыл за собой дверь и оставил сыщиков наедине с обитателем уютно обставленной палаты.
Последний лежал с перевязанной головой в широком удобном кресле и удивленно взглянул на вошедших.
— Кажется, я вас знаю! — сказал он наконец, обращаясь к инспектору. — Вы Мак-Глуски, не правда ли? Вы допрашивали меня после того, как я был доставлен в больницу.
— Да, и, слава Богу, вы, мистер Аббот, молодец! На прошлой неделе вид у вас был далеко неважный.
— Еще бы! Этакий ужас! — со вздохом согласился выздоравливающий. — Ничего не подозревая, иду себе через Центральный парк в отель «Несерлэнд», где я остановился, насвистываю веселую песенку и чувствую себя в прекрасном расположении духа, и вдруг — точно небо обрушилось на меня, голова, казалось, разлетелась вдребезги; потом очнулся вот в этой комнате, и обобран, что называется, до ниточки!
— Отчего вы отказывались тогда говорить и давать показания, мистер Аббот?
Тот только махнул рукой.
— Не старайтесь, господин инспектор, — воскликнул он, — я и теперь остаюсь при своем мнении!
— Даже и тогда, когда мы скажем вам, что сегодня ночью злодеяние повторилось и что преемник ваш лежит здесь, в нескольких шагах от вас, при смерти? — спросил Ник Картер.
Пациент посмотрел на него вопросительно, и лицо его выражало видимое недоумение.
— Ах да! — сказал Мак-Глуски. — Я и забыл представить вам этого господина — мистер Картер, мой друг.
— Знаменитый сыщик? — с удивлением воскликнул пациент.
— Я — Ник Картер, сыщик, — сухо ответил тот, — и в данное время преследую преступницу, которая так же хороша, как и опасна… авантюристка, каких свет не видел… то мексиканка знатного происхождения, то польская графиня, которая в одном из роскошных домов у Западного парка содержит аристократический игорный дом; я полагаю, что она имеет сообщников, которые в разных клубах и отелях, посещаемых веселящейся молодежью, завязывают знакомства с богатыми приезжими и заманивают их к ней в дом. Там их обыгрывают в фальшивой игре или же дают им возможность выиграть, чтобы затем ограбить их, когда они возвращаются с полным кошельком.
— Но откуда же вы это знаете?
— Это обычный прием! — с улыбкой продолжал Ник Картер. — Все они работают по одному шаблону… Иные, не стесняясь, открыто и нахально, другие с таким изяществом, под видом такого великосветского блеска, что даже пострадавшая жертва не позволяет себе сомневаться в порядочности своих грабителей — пожалуй, с вас взяли маленькое, или даже большое, честное слово молчать, а?.. Прекрасная хозяйка ведь была достаточно мила и предупредительна…
Больной заметно смутился.
— Это правда, я действительно дал лорду Донесдалю честное слово, что никому не скажу ни слова… — нерешительно проговорил он.
— Очень красивое имя! — ответил сыщик, подмигивая инспектору. — Вы познакомились с этим господином случайно, не так ли, мистер Аббот?
— Это верно… Я познакомился с ним в отеле «Несерлэнд»… Кажется, он тоже жил там.
Сыщик засмеялся.
— Всегда один и тот же прием! — заметил он с улыбкой. — Молодой человек из великосветского общества. Общая скука… Все кажется пустым, надоевшим, никаких сильных ощущений… Наконец, таинственный намек со стороны нового знакомца: недурно, мол, для разнообразия… Красавица, высшая аристократия… Интимный салон, иногда маленькая игра… Принимают с большим разбором. Затем обязательное честное слово, которое дается без особого труда, поскольку прекрасная хозяйка премило любезна. Общество в высшей степени веселое: пьют, курят… В конце концов предлагается игра по маленькой… И начинается стрижка овец! — Сыщик сухо засмеялся.
— Я поражен, мистер Картер! — проговорил совершенно оторопевший пациент. — Вы описываете все это с такими подробностями, точно сами там бывали!
Ник Картер слегка улыбнулся; он видел, что можно надеяться узнать у этого Аббота кое-что.
— Видите ли, мистер Аббот, — сказал он, — у нас здесь, в Нью-Йорке, по крайней мере сотня таких аристократических игорных домов, как дом графини… графини… Как бишь ее? — прервал он себя, хлопнув ладонью по лбу.
— Хапская, графиня Хапская, — любезно помог ему припомнить пациент, не подозревая поставленной для него ловушки. — Ее покойный муж был поляком, а сама она мексиканка и…
— Ну вот, вот! — с улыбкой вставил сыщик. — Она живет где-то у Западного парка…
— На 78-й улице, в большом угловом доме, — добавил пациент. — Но вы ошибаетесь! — сказал он, качая головой. — Не оспариваю вашей проницательности и вашего опыта, однако графиня Хапская — женщина такой редкостной ангельской красоты, такого изящества…
— Это необходимо для дела, милейший мистер Аббот! — с улыбкой заметил сыщик. — Скажите, пожалуйста, не встретили ли вы в гостиной этой благородной графини и некоего мистера Гольдсварта?
Пациент посмотрел на него, крайне удивленный.
— Мне ужасно не хочется быть замешанным в это дело, — сказал он, явно обеспокоенный, — я дал свое честное слово, и…
— Я вовсе не хочу принуждать вас к нарушению данного вами слова, — сказал Ник Картер. — Хотя мне кажется, что в любом случае честнее помочь полиции в раскрытии преступления, чем оставаться верным слову, которое дано отъявленной мошеннице!
Больной на минуту задумался.
— Имя кажется мне знакомым, — сказал он нехотя. — Я припоминаю даже его наружность, всегда в черном, необыкновенно ловкий и юркий — но все это помнится мне как сквозь какой-то туман, только имя — Гольдсварт, гм! — я готов утверждать, что действительно слышал это имя в гостиной графини… но нет, я дал честное слово и…
— Желаете его сдержать. Хорошо, мистер Аббот, это уже, конечно, ваше частное дело! — сказал Ник Картер, вставая и делая знак инспектору, чтобы он последовал его примеру.
Они попрощались и вышли из больницы. На улице, идя рядом со своим другом, сыщик задумчиво сдвинул брови и сказал:
— Ну-с, Жорж, мне кажется, мы можем быть довольны. Этот малый из Канады в своей сердечной простоте сообщил нам весьма ценные сведения. Я пойду сейчас переоденусь как нужно и посмотрю поближе на этот угловой дом по 78-й улице. Мне необходимо восстановить свое реноме, и я восстановлю его во что бы то ни стало или — погибну!.. У тебя, наверное, дела в канцелярии, а? Пожалуйста, устройся так, чтобы я во всякое время мог переговорить с тобой по телефону!
С этими словами сыщик торопливо распрощался с инспектором и кратчайшим путем вернулся к себе домой.
Угловой дом на 78-й улице у Западного парка представлял собой один из тех роскошных дворцов, в котором могут жить только люди, имеющие возможность платить баснословно высокую квартирную плату.
Было около полудня, когда перед этим домом остановился фургон одного из больших магазинов Нью-Йорка; рассыльный, в коричневой ливрее, в клеенчатой фуражке с медной бляхой, на которой было указано название фирмы, достал из фургона пакет и понес его в дом.
Он заглянул в швейцарскую, но нашел ее пустой; лифт в данный момент был занят и находился на верхнем этаже. После короткого раздумья рассыльный пошел по мраморной лестнице, выстланной широким красным ковром.
Он подошел к двери и позвонил, между тем как негр сел опять в лифт и спустился вниз.
Долго никто не отзывался на звонок; наконец, послышались легкие шаги, дверь осторожно открылась настолько, насколько позволяла цепочка, и в образовавшейся щели показалось миловидное лицо горничной.
— Не знаю, точно ли это здесь… у меня пакет от «Биг-Стор», 75 долларов уплатить, мисс!
Горничная с любопытством посмотрела на адрес.
— Нет, кажется, это не для графини, — сказала она, — подождите минутку, я спрошу.
Она захлопнула дверь. Прошло несколько минут, потом за дверью послышались шаги, и девушка, не раскрывая двери, крикнула: нет, здесь ничего не заказано.
— Но не знаете ли вы, где живет эта барыня? — спросил рассыльный сквозь замочную скважину; но ответа не последовало, и он ушел, ничего не сказав.