Вскинув руки, Деменко торопливо начал говорить, на ходу придумывая версию своего появления:
- С заставы я, капитан меня послал за подмогой. Еще, говорит, лекарства нужны...
- Так ты с заставы? - переспросил голос из кустов.
- Да-да! С заставы...
Длинная очередь оборвала речь и жизнь сержанта. Вслед за этим полыхнуло пламя огнемета. Через полчаса на асфальте дымилась только кучка пепла. Распоряжения Зимина выполнялись точно.
В это время и сам подполковник почувствовал первые признаки болезни. Пошатываясь, он вышел на крыльцо, сел. Было уже утро, прохладный воздух бодрил медика прощальной радостью. Краски окружающего мира показались ему как никогда чистыми и девственно свежими, словно Господь только что сотворил этот мир и никто еще не успел его испачкать злобой или страданием. Сзади Зимина заскрипела дверь, на крыльце появился священник. Присев рядом с подполковником, он ясным взором окинул прекраснейший пейзаж, улыбнулся и сказал:
- В такое утро хорошо умирать. Душа полетит в небо с радостью.
- Вы думаете, что загробная жизнь все-таки существует?
- Я знаю это.
Спорить или расспрашивать священника о причине подобной уверенности у Зимина не было ни желания, ни сил.
- Где капитан, я что-то давно его не видел?
- Лежит уже. Я причастил его.
Зимин вспомнил, как час назад, проходя мимо канцелярии, услышал взволнованный голос начальника заставы:
- Лена, запомни, я очень и очень тебя люблю! Ты слышишь меня? Всю жизнь я любил только тебя, поцелуй Галинку, Игорька. Лен, я ничего не могу тебе сказать, все у меня хорошо, но помни, я всегда любил тебя!..
"Может, мне тоже позвонить? - подумал подполковник. - Только кому, Соне или Ирине?"
Счастливо прожив двадцать лет с первой женой, Зимин на пятом десятке влюбился в молоденькую медсестру. Сначала их роман не выходил за рамки служебного, но когда Ирина родила сына, подполковник окончательно ушел из семьи. Он знал, что и первая, и вторая жена любили его, каждая по-своему, но обе искренно и всерьез. Значит, разговаривать надо было с обеими, а это было уже выше сил доктора.
- У меня начинается, - сказал он, вытирая со лба холодный пот. Святой отец, вы останетесь последним из живых в этой юдоли печали. Свяжитесь потом с Камковым, пусть здесь все зачистят. А вот, похоже, и они.
На пригорке, в километре от заставы, показался танк с необычными конфигурациями башни. Лязгнув гусеницами, он застыл на месте.
- Да чего ждать, Господь примет нас с радостью, часом позже или часом раньше.
- Тогда пойдемте, и отпустите мне грехи мои, отец Андрей. А их у меня ой как много, успеть бы все вспомнить.
Они ушли в казарму, священник придерживал ослабевшего подполковника. Спустя полчаса необычный танк с лязганьем подполз чуть ближе, замер, и длинная струя оранжевого пламени с ревом устремилась в сторону заставы. Деревянная казарма вспыхнула, как рождественская свечка, а огнемет все продолжал извергать смертоносное пламя. В перерывах между залпами экипаж услышал по рации сквозь шум помех донесшееся из динамика церковное пение. Танкисты удивленно переглянулись, но связь тут же оборвалась, и лишь ровный, давящий гул огня продолжил свою ревущую, торжествующую языческую песнь.
ЭПИЗОД 60
За два дня до этого на противоположном краю Кавказского фронта, в гарнизоне номер шесть происходила плановая прививка от штамма Икс. Этот военный городок располагался в тылу и обслуживал аэродром, и соседние склады, и базу горюче-смазочных материалов. Фельдшер Артюхов, молодой парень, окончивший перед армией медучилище, по одному принимал заходящих к нему солдат. Сделав в руку укол, он вписывал фамилию привитого в толстый журнал, а в военный билет шлепал квадратную печать.
Артюхов прослужил в армии уже год и, как говорят старшины, "службу понял". Все его действия были заторможены до степени, приближенной к лунатизму. Фельдшер употреблял для всех своих действий ровно столько сил, чтобы окончательно не уснуть и в то же время хоть как-то способствовать продвижению очереди. Если бы зашел кто из начальства, он бы мгновенно начал двигаться в три раза быстрее, а выражение сонной скуки в глазах сменилось бы упоительным рвением. Но единственный врач гарнизона уехал в ближайший город с летчиком, повредившим при аварийной посадке позвоночник, так что на сегодня медбрату работы хватало на весь день.
- Следующий! - крикнул Артюхов, и из-за белой простыни, навешенной на дверной проем, показался очередной солдат. В отличие от предыдущих вояк этот был в парадной форме и при всех значках. Увидев его, фельдшер обрадовался. Сергей Литвинов был земляком и погодком Артюхова.
- Привет, Леха! - сказал он, подавая руку медику.
- О, Серега! Ты чего так вырядился?
- В отпуск еду! - довольно улыбнулся Литвинов.
- Везет! - с завистью сказал Артюхов. Они не только были из одного города, а даже выросли в одном дворе, и хотя не были большими друзьями, но приятельствовали. Фельдшер невольно представил себе до боли знакомый городской двор с покосившейся беседкой, ржавой в это время года горкой, с двумя березками в окружении пирамидальных тополей.
- А меня не пустили, - со вздохом сказал он. - Попозже, говорят, поедешь, зимой. Слушай, а как же это ты умудрился? Пока не переболеешь с прививкой, тебя никто не отпустит!
- Вот в том-то и дело! Я сказал комбату, что еще позавчера укололся. Он проверять не стал, на слово поверил. Слушай, Леха, - Сергей опасливо оглянулся на дверь и, пригнувшись, шепнул на ухо земляку: - Не делай мне прививку.
- Ты чего, с ума сошел! Знаешь, с этим как строго? Батя тут стращал всех трибуналом. Аж пистолет вытаскивал!
- Я знаю, но ты прикинь: мне в дорогу, а тут эту дрянь вколют! Я как раз по пути домой и свалюсь. Мне через полчаса выезжать.
Артюхов прикинул в уме, выходило, что Серега прав. Прихватит его как раз на полпути. Реакция на прививку была сильнейшая, некоторые теряли сознание, у других на время просто отнимались ноги. А отпускник продолжал давить на психику земляка:
- А там, дома? Ни выпить, ни закусить. Хрен ли это, а не отпуск!
- Ты на чем едешь-то?
- На попутке. "Урал" послали в Пензу за запчастями, ну и как раз подкинет меня. Лех, какая там нахрен болезнь?! У нас же никого больных не было, до Чечни сто километров, какая тут в п... болезнь?!
- Без штампа тебя не выпустят, - заметил Алексей.
- Вот и стукни его. А приеду, вколешь мне эту заразу задним числом. Лех, я тебе лично литр привезу. Хоть водяры, хоть самогонки.
Артюхов сразу оживился:
- Тети Машиной, на изюме?
- Ну да!
Последний очаг сопротивления в душе фельдшера был сломлен бесповоротно.
- Ладно, давай билет.
Стукнув печать, он сказал:
- К моим зайди, расскажи, как я тут.
- Обязательно! Лех, литр за мной!
И счастливый отпускник выбежал на улицу. Вскоре Артюхов услышал тяжелый рев грузовика.
"Серега поехал, - подумал он. - Через несколько часов будет дома".