- Вон, видишь! Съемочная бригада местного телевидения. Зааркань их и пусть зафиксируют, что ты просил подкрепления, понял?
В унылых глазах милиционера мелькнула искра понимания.
- Понял! А ты?
- У меня свои киношники. Пошли.
Минут через сорок толпа по прикидкам Рубежного достигла десяти тысяч человек. Она была уже достаточно разогрета, и когда очередной оратор с хорошо поставленным командирским голосом скомандовал: - Вперед, снесем эту нечисть с нашей земли! - многотысячная масса с ревом качнулась в сторону кирпичных особняков.
Рубежный оглянулся на свою "Волгу", оператор исправно снимал все происходящее взобравшись на багажник, и тогда сам лейтенант поспешил вслед за толпой. У самого первого особняка толпа пыталась выломать ворота, но мощные, железные, они ни как не подавались. По верху двухметрового забора была натянута колючая проволока, и ни кто из нападавших не решался перебраться через нее и изнутри отпереть ворота и калитку. В первых рядах были скины, своей тренированной массой они ритмично раскачивали все более подающиеся во внутрь половинки ворот, дружно скандируя: "Раз, два, три!". Наконец ворота не выдержали и распахнулись, толпа с восторженным ревом ворвалась во двор, быстро заполнив его целиком. Звенело разбитое стекло, но железные решетки на окнах не давали нападавшим проникнуть вовнутрь. С крыльца доносились удары, это передовые скинхеды пытались выломать железные двери дома. Это им не удавалось, и тогда кто-то с явно командирским голосом крикнул: - Взрывай!
Благодаря своему росту Александр возвышался над толпой, поэтому видел как двое парней немного повозились около замочной скважины, потом быстро сбежали вниз, где несколько скинов с матюгами осаживали народ назад, толпа отхлынула, раздались панические крики пострадавших при давке. Грохнул взрыв, у Рубежного заложило уши, дверь распахнулась сама, и народ с каким-то утробным рыком рванулся вперед. Откуда-то изнутри дома сразу донеслись отчаянные женские крики, грохот, звон битого стекла. Минут через пять трое парней с трудом вытащили на улицу женщину лет сорока пяти в черной юбке и белой гипюровой кофточке, с типично смуглым, цыганским лицом.
- Роза! - раздался за спиной Александра женский надрывный крик. Лейтенант понял что это была знаменитая Роза по кличке "Баронесса", одна из самых богатых торговок смертельным зельем. Прославилась она тем, что даже дала интервью местному телевидению, заявив что все, что она делает это благо для ее клиентов.
- Я им даю счастье, радость, а что можете дать вы? - сказала она тогда. - Нищету, убогую эту жизнь? Ну и что из того что они умирают, у меня самой сын умер от передозировки. Зато они живут ярко, весело, как мотыльки.
В торговку смертью тут же вцепились несколько женщин. Трое из них с криками и плачем рвали с головы баронессы волосы, одну из низ Рубежный даже узнал, та самая, что выступала с грузовика, остальные тянули цыганку в разные стороны и в несколько секунд та лишилась верхней одежды. Роза попыталась сбежать, отчаянным жестом оттолкнув своих мучительниц она с воем рванулась вперед, ее догнали, кто-то упал и схватил ее за ноги, остальные навалились сверху, потащили в сторону, и отчаянный, хрипловатый вопль ужаса донесся откуда-то с самого низа людского круговорота. А из дома все выводили и вытаскивали цыган, мужчин, женщин, совсем юных и старых. Вопли, крики ужаса и мольбы, захлестнули Рубежного, его на время словно парализовало, лейтенант лишь поворачивал голову из стороны в сторону, выхватывая из калейдоскопа погрома то залитое кровью лицо старого, бородатого цыгана, из уха которого рослый скин одним рывком беспощадно вырвал с мясом золотое кольцо, то юную, симпатичную девчонку лет тринадцати, раздетую до гола и прикрывавшую маленькие острые груди ладонями. Из этого стопора Александра вывели донесшиеся издалека звуки ожесточенной перестрелки. Кто-то явно палил из автомата, и, стряхнув оцепенение, Рубежный поспешил со двора Розы Баронессы. Саму хозяйку дома он увидел уже за воротами. Ее неподвижное, неестественно вывернутое тело лежало на дороге, лицом вниз, из одежды остался только разорванный сзади черный бюстгальтер, лишь отдельные клочки волос на окровавленной голове напоминали о некогда пышной шевелюре Баронессы, и по белой, незагорелой коже ярко краснели содранные когтями женщин куски мяса.
"Словно большая кошка точила когти", - почему-то подумал, притормаживая, Александр, и, снова стряхнув оцепенение, поспешил на звуки выстрелов.
Стреляли из большого, трехэтажного дома с двумя помпезными, вставшими на дыбы лошадями на фронтоне. Выстрелы Рубежный слышал и раньше, но то все была явная пальба из охотничьих ружей, а здесь же стреляли как минимум из трех автоматов. Лейтенант и сам едва не схлопотал пулю, и лишь услышав над ухом неприятный свист укрылся за толстым стволом старого тополя. Там уже кто-то прятался и Рубежный едва не вытолкнул "старожила" под обстрел.
- Куда, нахрен прешь?! Видишь здесь занято?! - обрушился на него мощного сложения, с его ростом скинхед. - Иди отсюда!
- Ага, сам иди, - пробормотал Александр, прислушиваясь к выстрелам.
Скин смерил его взглядом, и понял что с этим крепким парнем не стоит связываться.
- Ну, если ты такой храбрый, то угости сигаретой.
Рубежный достал сигареты, они закурили. Тогда он и увидел на руке его невольного напарника наколку в виде эмблемы "Спартака".
- Счас наши быстро их прищучат. О! Уже "Буратино" тащат!
Выглянув из-за дерева лейтенант увидел слева от себя, за забором соседнего дома двух парней деловито возившихся с внушительных размеров трубой.
"Мобильный огнемет, жуткая штука", - подумал он. Автоматная очередь сбившая кору со старого тополя заставила его вжаться в ствол дерева, и он не видел всего действия до конца, услышал только нечто среднее между ревом и вздохом, серый фон осеннего дня осветила сильная вспышка, и когда Рубежный снова выглянул из-за дерева, дом уже нещадно полыхал по уровню всего третьего этажа.
- Все, хана мазурикам! - засмеялся его собеседник, и побежал к воротам дома. А там уже несколько человек кидали через забор бутылки с бензином, быстро добавившим огню ревущую мощь. Через пять минут дом полыхал уже целиком, и снаружи, и изнутри. Несмотря на это входная дверь так и осталась запертой. Сквозь подавляющий гул пламени Александр услышал отчаянные женские крики, в окне второго этажа мелькнуло молодое, смуглое лицо, но предательские решетки не дали девушке выбраться наружу, и через несколько секунд повалил густой, черный дым, скрывший ее из виду.
Александр оглянулся назад, метрах в ста за ним, на пригорке стояла его машина, сквозь тонированные стекла ничего не было видно, но лейтенант не сомневался, что оператор делает свое дело. Тогда он побрел дальше, методично заглядывая во все открытые настежь ворота. На одном из них висело тело пожилого, бородатого цыгана. Стоящая на коленях старуха с причитающим воем пыталась прорваться к мертвому телу, но два скинхеда не подпускали ее к покойнику, методично пиная цыганку по окровавленному лицу.
Погром методично перерастал в грабеж. Навстречу ему, в направлении к городу шли десятки людей, с радостными и озабоченными лицами тащившие узлы, чемоданы, сумки, магнитофоны и другую электронику. Два парня во дворе полыхающей усадьбы пытались, выдрав проводку, завести черный, новенький "Джип", это у них не получалось, они матерились, нервничали, а огонь припекал все сильнее. Две старухи с убогим разумом лицами матерясь друг с дружкой тащили громадную перину. Щуплый старичок тяжело отдуваясь и буквально на полусогнутых ногах нес перед собой громадный импортный телевизор. Метра за три перед лейтенантом он споткнулся и упал, уронив свою ношу. С громким треском лопнул черный, матовый корпус, оттуда что-то посыпалось, старик приподнялся, открыл рот, но сказать ничего не успел, только схватился за сердце, лицо его побагровело, и, выгнувшись назад, ветеран завалился в сторону, дергаясь в последних, мелких судорогах агонии. По всему поселку носился мелкий, куриный пух, вперемежку с пеплом, пахло гарью, паленой щетиной, разлитым бензином, время от времени серые тучи низвергали вниз мелкую водяную пыль, неприятно хлеставшую лейтенанта по разгоряченному лицу.
Временами Рубежному попадались и совсем другие лица. Та самая женщина выступавшая с машины, а потом первая вцепившаяся в волосы Розы Баронессы сидела на обочине с растерянным, опустошенным лицом и как заводная твердила одно и тоже:
- Ну хватит, хватит, хватит, хватит!
Две женщины с лицами и комплекцией типичных укладчиц шпал кулаками и матюгами отгоняли трех скинов от лежавшей на траве миловидной девчонки в напрочь разодранном платье с окровавленными ногами. Она рыдала, женщины нещадно матерились, и парни в конце концов отошли в сторону. Один из них застегивая штаны спросил: - А кто говорил что у цыганок поперечна? Трепло ты Шурик!
Резкий, просто жуткий по отчаянности крик привлек внимание Рубежного. Невольно он побежал на звук, и за воротами очередного особняка, во дворе, увидел такую сцену. Трое парней удерживали рвущуюся вперед молодую, низкорослую цыганку, а тот самый рослый парень со шрамом на голове, что совсем недавно разделил с Рубежным опасность обстрела, жонглировал двумя отчаянно ревущими младенцами. Это были явные близнецы, максимум по полгода каждому. Перевернутая широкая коляска, пеленки, детская бутылочка с молоком валялись рядом. Скин ловко подбрасывал и ловил детей за руки и ноги, все увеличивая и увеличивая скорость своего жуткого жонглирования, только белые распашонки мелькали в глазах. Кроме троих скинов державших мать еще трое в коже во всю глотку ржали над происходящим, подбадривая товарища.
- Давай, Спартач, давай! Еще!
- Тебе в цирк надо!
- Быстрей!
И случилось то, что должно было случиться. Спартач не успел поймать ребенка, и тот, с высоты двух метров упал на асфальт головой. Александр услышал даже треск лопнувшего черепа, алая лужа крови мгновенно проступила на сером асфальте. Цыганка взвыла особенно отчаянно, она сумела оттолкнуть трех рослых жлобов и подбежала к "жонглеру". Тот как раз поймал второго ребенка, но увидев перед собой женщину рассмеялся и поднял заходившегося в крике младенца высоко над собой.
- Ну-ка, подпрыгни, сучка, - сказал скин, ухмыляясь. - Я сейчас и этому твоему гаденышу башку раскрою.
Неожиданно он почувствовал сильную боль в запястье и невольно разжал пальцы. Рубежный подхватил тело ребенка, и отпустив руку скина, отдал младенца матери. Та тут же метнулась за ворота, а на Александра уже надвигались все семеро действующих лиц.
- Назад, - спокойно и внушительно сказал лейтенант, доставая пистолет и свои корочки. - Я из ФСБ. Перестреляю всех, не надейтесь.
Шестеро остановились, а вот его недавний знакомец продолжал двигаться вперед.
- Что, жалко стало? - Спросил он ухмыляясь. - А мне вот нет, не жалко. Я их голыми руками готов всех передушить!
Спартач глянул куда-то поверх головы Рубежного, и тот затылком почувствовал опасность. Лейтенант успел чуть дернуться в сторону, и здоровая железная труба лишь скользнула по его голове, вызвав острую, но не смертельную боль. Но в этот же момент Спартач ловким ударом ноги выбил пистолет из рук фээсбешника. Рванувшись назад, к забору, Александр успел ухватить за трубу и сбросить вниз хитроумного скинхеда. Он еще увернулся от первого удара соперника слева, но прямой удар Спартача достиг цели. Он был особенно жесток, ибо на руке скина был жуткий кастет с острыми шипами. Эти шипы распороли лицо Рубежного, он невольно прикрыл его руками, а затем почувствовал страшной силы удар по затылку, и все померкло вместе с отключившимся сознанием....
Александра спас тот самый лейтенант-милиционер, обративший внимание на группу скинхедов, ожесточенно пинающих человека в странно знакомом коричневом пальто. Выстрелами из пистолета лейтенант отогнал их в сторону и на своем "Уазике" отвез Александра в больницу. В сознание Рубежный пришел через сутки, только на одну его голову наложили сорок швов, а разодранное лицо так толком и не смогли собрать местные эскулапы.
Дело о Екатеринбургском погроме вызвало большой шум. По стране прокатилась целая серия подобных "мероприятий", но только Екатеринбургский удалось заснять и показать не только по западному, но и по российскому телевидению. Эти кадры вызвали ужас и отвращение у большинства, кто видел съемки местного телевидения. Губернатора сняли, так же как и начальника ГОВД, и генерала Марусева. Их попытка свалить все на своих молодых подчиненных не удалась именно благодаря мерам, предпринятым Рубежным. Кроме того ни кто не решился назвать героя, едва ли не ценой своей жизни спасшего ребенка, виновником всего погрома. Единственное, что тогда сильно задело Рубежного, что так и не нашли того скинхеда по кличке Спартач. Лейтенант узнал про него все, имя, фамилию, но тот как сквозь землю провалился, хотя искал его Александр долго и упорно.
ЭПИЗОД 48.
И вот теперь, спустя годы, они все-таки встретились.
"Имя то, но другая фамилия, но вряд ли он сам другой", - подумал Рубежный бросая фотографию на стол.
- Этим займемся в первую очередь. Мне нужны его часы. И вызывайте группу захвата из Москвы.
Через час с Подмосковного аэродрома поднялся Ил-76 с тридцатью оперативниками группы "Феб". Все подобные соединения Федерального Агентства Безопасности начинались с буквы "Ф": "Федра", "Фобос", "Фавн". Это было прихотью Демидова, быстро получившего у своих подчиненных кличку "Гувер".
В то утро Федор Шикунов поднялся с постели в дурном настроении. Угрюмо глянув на раскинувшуюся рядом в блаженном сне пышную блондинку он скривился, беспричинно выругался и побрел в ванную. Все утро его продолжало мучить это беспричинно дурное настроение. Порой волны панического страха накатывались одна за одной. А ведь Федор не знал ничего о вчерашней неудаче зятя губернатора. В своем эстетствующем высокомерии Молодцов даже не соизволил предупредить своего подельника по темным делам, ни о странном визите московского гостя на квартиру опального бухгалтера, ни о последующей неудаче "топтунов" из ФСБ. Если бы Шикунов узнал обо всем этом, то бы уже не раздумывая рванул из города куда глаза глядят, бросив и насиженное теплое место, и все хорошо отлаженные связи.
Как и большинство людей своего круга Шикунов практически не обладал комплексом неполноценности, этим пережитком начитанности и интеллигентности. Ему было по фигу то, что зовут моралью, если он хотел иметь что-то из земных благ, то он брал это не обращая внимание на всякие там христианские заповеди. Но было нечто другое, доставшееся ему от пещерных предков и сидевшее где-то в области мозжечка. Это было неким предчувствием опасности, просто звериной интуицией. Именно эта интуиция сорвала его с места четыре года назад из Екатеринбурга, хотя ни что, вроде бы, не предвещало грозы, даже наоборот. Руководство местного отделения скинхедов от души поблагодарило его за проявленное при погроме мужество и доблесть, и пообещало продвинуть в руководящие органы только зарождающегося "Союза Молодежи". Но что-то словно толкало Спартача в спину, и в ту же ночь он навсегда отбыл из уральской столицы, а затем и сменил фамилию, воспользовавшись найденным на погроме паспортом. Лишь раз, еще в юности, Федор Аверьянов пошел против этого своего звериного предчувствия, за что и получил срок за нанесение диких побоев фанату столичного "Динамо". На того малохольного парня с синим шарфом на шее Федор наткнулся в тихом переулке в районе Сретенки. Настроение было дурное, не было ни копейки денег, по этому случаю хотелось хоть кому-нибудь набить морду, а этот хлюпик как раз шел навстречу. Таких драк у бывшего боксера Аверьянова было много сотен и до, и после. Но в тот раз что-то было не так, что-то все время заставляло его непрерывно оглядываться по сторонам, а в спину словно толкал странный, впервые испытанный страх. Как потом оказалось, все это избиение происходило под бдительным оком скрытой телекамеры одной из охранных фирм, карауливших здесь совсем другую "рыбу". В тот же вечер Спартача арестовали, его давно уже знали в милицейской среде по заметному шраму на голове, полученным от хлесткого удара велосипедной цепью еще в тринадцать лет. Отсидев три года Федор стал умнее, и научился чутко прислушиваться к своему внутреннему я, доверять ему, и ставить выше всякой самой проверенной информации.
Вот и в этот раз он мучился не долго.
"Все, пора линять, - решил Федор, глянув в окно на заснеженную улицу. Сейчас съезжу в контору, заберу новый паспорт и рву когти из этого города. Раньше надо было этим заняться, когда только этого стукача засекли. Какую там мне Надька фамилию выписали? Зубов, что ли? Не перепутать бы чего".
Вернувшись в спальню он растолкал свою нынешнюю подругу, Виолу, бывшую стриптизершу, жившую с Шикуновым уже второй год.