Сергей снова принялся за чтение. Да, дед Илько был переселенец. С большой группой украинцев он переехал в Советский Союз в феврале 1945 года. До этого он жил и работал в бернардинском монастыре, «что в восьми километрах от Кружно». В этом монастыре он воспитывался с трехлетнего возраста, затем выполнял различные черные работы, подметал двор, носил воду, помои. Во время войны монастырь сгорел, монахи разбежались по другим монастырям. В это время украинцы переселялись из Польши в Советский Союз, и дед Илько уехал с ними. «Холост, родственников и детей нет».
— Да-а… — произнес в раздумье Сергей, закрывая папку. — Богатая биография. У вас, товарищ капитан, в районе есть много переселенцев?
— Около ста семей.
— А из этого Кружно или из сел, расположенных вблизи местечка, есть кто-нибудь?
— Не скажу точно, но должны быть. Нужно навести справки. Вы хотите расспросить этих людей? Тут имеется одно «но». Даже те, кто жил недалеко от монастыря, могут не знать деда. Дело в том, что все украинцы-переселенцы по вероисповеданию были
греко — католики или православными. А монашеский орден бернардинов — орден католический. Короче говоря, украинцы, греко — католики и православные, этот монастырь не посещали.
— Что же это получается? — Рубцов многозначительно посмотрел на Василько. — Монастырь сгорел, монахи разбежались… Деда Илько никто не видел и не знает. Сам он сирота от неизвестных родителей, родственников нет. Вот и ищи концы! Темна вода во облацех… Удобная биография!
— Вообще-то он похож на монастырского служаку — тихий, исполнительный, — сказал капитан. — Монахи брали к себе на работу таких безответных, чуточку придурковатых.
— Товарищ капитан, есть пословица: в тихом омуте черти водятся. Что-то много набирается за дедом Илько. Давайте покопаемся, узнаем, был ли монастырь, сгорел ли он, был ли там дед Илько и похож ли тот дед Илько на этого деда. Трудов тут не так уж много. Копаться в материалах буду я, вы мне только, пожалуйста, документы о переселенцах достаньте. Не найдем в вашем районе нужных людей, поеду в соседние.
Василько согласился и пообещал завтра утром навести справки о тех, кто из переселенцев жил прежде в районе местечка Кружно. Сергей намеревался в этот же вечер увидеть бывшую дежурную гостиницы Галину Петришину и узнать у нее, с какими вещами явился в гостиницу Дынин. Но оказалось, что Петришина уже устроилась
билетершей в кинотеатра сейчас находится на работе.
Рубцов побывал у кинотеатра. Демонстрировался итальянский фильм «Два гроша надежды». Сергей купил билет. У дверей, ведущих в зрительный зал, стояла нарядная, вертлявая девушка с хорошеньким личиком. Сергей догадался, что это и есть Петришина. «А что, если с ней познакомиться и проводить домой?» — подумал он, но тут же вспомнил Соню Волкову и покраснел. Соня огорчилась бы, увидев его увивающимся возле такой билетерши. Однако Сергей понимал, что шутливый разговор с Петришиной может дать ему значительно больше сведений о пребывании Смирнова-Дынина в гостинице, нежели долгая беседа в официальной обстановке. Нужно было принести жертву. Выбрав момент, когда людей у входа не было, он развязно обратился к девушке:
— Здравствуйте, Галочка!
Глаза девушки заблестели. Она с веселым удивлением смотрела на Сергея.
— Здравствуйте. А я вас…
— О, я вижу, вы не узнаете старых друзей.
— Нет, я вас не помню. Серьезно!
— Понятно, понятно. Конечно, когда появляется другой, более интересный знакомый и начинает ухаживать…
— Что вы, что вы, — расцвела Петришина, поигрывая плечиками и краснея от удовольствия.
Знакомство было завязано молниеносно. Сергей не скупился на любезности, разыгрывал ревнивца, намекал на какого-то счастливого соперника. Через три часа он, потрясенный просмотром чудесного итальянского фильма, вынужден был провожать Петришину домой, угощать ее шоколадными конфетами и заниматься пошлой болтовней. (А как бы он был рад, если бы Соня Волкова посмотрела с ним этот фильм и они бы смогли обменяться своими впечатлениями!).
Но «жертва» была принесена не напрасно. Разговор с Петришиной вдруг принял такой оборот, что Сергей забыл не только Соню Волкову, но и всех девушек на свете. Болтливая Галя Петришина оказалась драгоценной находкой. Стараниями Рубцова разговор все время вертелся возле «счастливого соперника», стриженого молодого человека Вани Дынина. Этот Ваня Дынин якобы был знакомым Сергея, но Сергей давал ему нелестную характеристику: ветрогон, уже успел два раза жениться и развестись, девушкам верить такому человеку нельзя. Весь этот разговор был только прикрытием, дымовой завесой для нескольких, точно рассчитанных и вовремя заданных вопросов. Даже не подозревая, что Сергей ведет искусный допрос, Петришина выболтала все, что она знала о «сильно ухаживавшем» за ней и обещавшим подарить ей духи Дынине. А знала она немало…
Оказывается, девушка не спала в ту ночь. Свет в ее конторке был потушен, она лежала на диване. Она слышала, как часа в два ночи кто-то из жильцов спустился по лестнице и вышел во двор. Это не удивило Петришину — уборная находится во дворе. Но прошло более чем полчаса, а человек не возвращался. Тогда Галя сошла вниз и закрыла дверь на крючок. Она заглянула в несколько комнат и увидела, что кровать, на которой спал Дынин, пуста. Затем, примерно через час, кто-то другой вышел во двор. Галя вышла следом и, выглянув в открытую дверь, увидела Дынина. Он был в костюме и шляпе. Она спросила: «Где вы так долго ходите?..» Дынин ответил: «Тебе приснилось, я вышел минуты три назад». Он поднялся наверх, а девушка, подождав, пока вернется тот, кто выходил вторым, закрыла дверь. Этот второй был зоотехник из колхоза «Заря». Почти сейчас же явился лейтенант милиции, которого Галя терпеть не может «за вредность». Он начал придираться, ходил по комнатам и составил акт. После этого ей было не до, сна… Она вышла во двор и, возвращаясь, случайно увидела возле стены, недалеко от дверей, маленький чемодан. Он был легкий и напоминал тот чемодан, который был у Дынина. Девушка принесла находку к себе в конторку. Чемодан оказался пустым. Дынин первым ушел из гостиницы часов в шесть утра. Он взял паспорт, но сказал, что место остается за ним и он скоро вернется. «А чемодан?» — спросила Петришина> «Свой чемодан» только что спрятал в шкаф», ответил Дынин. Он ушел и больше во время ее дежурства не появлялся. Возможно, он приходил за чемоданом позже, когда Петришина сменилась. Найденный чемодан лежал в конторке целые сутки, потом Галя забрала его к себе домой: не пропадать же добру — чемоданчик новенький! Гале до сих пор не понятно, кто его мог подбросить. Если бы он был с вещами, она, конечно, заявила бы в милицию.
Галя Петришина осталась довольна своим веселым провожатым. Сергей был также в восхищении от своей новой знакомой. Вернувшись в гостиницу, он лег на кровать Из рассказа Петришиной он знал, что в этой комнате, на этой кровати у окна неделю назад спал Смирнов-Дынин. Ночью он исчезал на полтора-два часа. Конечно, он брал с собой свой чемоданчик и, конечно, чемоданчик тогда не был пустым. Но он вернулся с пустым чемоданом… Увидев, что дверь закрыта, он решил не стучать, а подождать, пока кто-либо другой из живущих в гостинице выйдет во двор. Он дождался, но тут навстречу ему вышла дежурная. Чемодан пришлось оставить на дворе: иначе как же объяснить дежурной, почему он захватил его з собой? Конечно, он предполагал, когда все утихнет, сходить за чемоданчиком. Но тут началась проверка, появился милиционер… Смирнову было не до чемодана. А утром оказалось, что чемодан исчез. Бог с ним, пустой чемодан не нужен Смирнову. Он спешил на станцию — утренний поезд уходит из Камень- Волынского в шесть тридцать…
Теперь Сергею оставалось получить ответ на главный вопрос: куда, к кому ходил ночью Смирнов и что он отнес в чемодане? Галя Петришина, конечно, вынуждена будет отдать «вредному» младшему лейтенанту милиции свою находку. Но что даст осмотр пустого чемодана? Впрочем, «немые свидетели» иногда бывают очень красноречивы….
В комнату вошла дежурная и сказала, что Рубцова вызывают к телефону.
Звонил Сидорчук.
— Я не могу покинуть дежурство, — послышался в трубке радостный голос младшего лейтенанта, — тут как раз пьяных драчунов привели… Но должен сообщить, что ваша жалоба… Понимаете? Ваша жалоба полностью подтвердилась. Полностью по всем пунктам… Понимаете?
— Понимаю, — ответил Сергей. — Спасибо, до завтрашнего утра.
Рубцов вернулся в свою комнату, лег в постель, но заснуть не смог Его лихорадило. Такое же состояние было у него, когда он, найдя рецепт ожидал ответа со станции Горная. «Черт возьми! Допустим, Слава мог видеть играющего на рояле деда Илько в бреду. Но как же могла появиться в бреду мальчика такая реальная деталь, как окно, именно то окно, в щель ставни которого виден рояль? Монастырь сгорел, монахи разбежались… Нет, этот номер не пройдет! Сотни людей опрошу, горы документов перерою, а докопаюсь до истины». Дорого бы дал Сергей за возможность встретиться сейчас с майором Кияшко. Майор бы успокоил, подбодрил грубоватой шуткой, помог бы все разложить на полочки. И все стало бы ясным.
Сергей чиркнул спичкой, взглянул на часы — без семи минут два. Два часа ночи! Именно в это время Смирнов уходил из гостиницы, именно в два часа ночи Слава; смотрел в окно клуба. Поняв, что он не сумеет заснуть, Сергей оделся и вышел в коридор. Дежурная храпела в своей комнате. Рубцов спустился по лестнице и вышел во двор. Здесь на свежем воздухе он сразу же почувствовал себя бодрее. Он нашел лаз, легко перепрыгнул через стену и зашагал по темной улице к Дому культуры. Его тянуло туда… Он шагал по безлюдной улице, мимо домов с закрытыми ставнями и думал, что, возможно, этим же путем шел со своим чемоданчиком в руке Смирнов к клубу.
Небо было густо покрыто мелкими тучами, слегка светящимися по краям- от пробивающегося лунного света. Иной раз лунный свет прорывался в узкие разрывы между туч, и тонкий призрачный луч рассекал воздух, скользил темно-серебристой полосой по земле, деревьям, крышам домиков.
Вот впереди расплывчатыми контурами обозначилось здание Дома культуры. Сергей вышел из переулка и остановился на углу у толстого ствола высокого белокурого тополя. Тишина. Маленький городок спит. Где-то недалеко, вот за той стеной клуба, спит в своей комнате старик. Что ж, дед Илько сегодня славно потрудился» после такой тележки будешь спать сном праведника. А вот он, Сергей, не может заснуть, бродит по городу как неприкаянный…
Прижавшись плечом к стволу дерева, Рубцов стоял долго и уже начал мерзнуть. Он, конечно, не ожидал узнать что-либо новое, не надеялся выследить из своей засады деда Илько. Он хотел немного успокоиться и, вернувшись в гостиницу, заснуть хотя бы на несколько часов здоровым, крепким, ободряющим сном.
Однако Сергею не пришлось возвращаться в гостиницу. Если бы прожитые дни каждого человека можно было сравнить со страницами неоконченной книги, то в эту ночь курсанту Рубцову выпало заполнить самую неудачную страницу своей книги, едва не оказавшуюся последней страницей его жизни.
…Человек прошел по улице. Его шаги еле были слышны, но Сергей довольно хорошо различал в темноте его фигуру. Это был мужчина среднего роста, в кепке. Он остановился невдалеке от Сергея спиной к нему, постоял несколько секунд, очевидно, прислушиваясь. Затем он уверенно, по прямой направился к клубу и исчез за углом здания, там, где находилась калитка, ведущая во двор. Сергей напряг слух, ему показалось, что калитка тихо скрипнула. В эту минуту лунный свет пролился на землю. Улица была пустой. Несомненно, человек зашел во двор клуба. Сергей вынул из кармана пистолет и засунул его за брючный пояс. Он был спокоен тем особым, обманчивым спокойствием, какое возникает в душе у охотника, когда он нападает на свежий след крупного зверя.
Прошло минут двадцать, и человек снова появился на улице. Рубцов услышал его мягкие, крадущиеся шаги, увидел движущееся темное пятно. Человек уходил по той же дороге, по какой он пришел. «А если это Смирнов?» — подумал вдруг Рубцов.
И Сергей, словно лунатик, двинулся за ним, не видя и не слыша, а скорее угадывая его в темноте.
Вскоре Рубцову стало ясно, что человек идет к железнодорожной станции, но избрал путь не через центр города, а в обход, по окраине, пустырям. Несколько раз набегала тускло-серебристая пелена лунного света, похожая на прозрачный туман. Сергей прижимался к стволу дерева или приседал к земле, замирал. И каждый раз он отчетливо видел впереди удаляющегося человека.
Но вот усадьбы и домики остались позади, Тропинка вела на пригорок. Сергей знал, что там, на пригорке есть развалины домика. Голос рассудка говорил ему, что дальше преследовать незнакомого человека бессмысленно и опасно, но он все же решил дойти до развалин.
Развалины были где-то уже близко. Сергей шел осторожно, стараясь быстро и бесшумно опускать на землю свои сильные пружинистые ноги. Он допускал мысль, что человек в кепке мог заметить преследование и спрятаться за углом домика. И Сергей был готов к неожиданной встрече, какой бы опасностью она ему не угрожала. Вот и стены домика, подымавшиеся среди зарослей сухого бурьяна. Сергей пригнулся и, сойдя с тропинки, припал, прилип к шершавой стене. Тишина. Рубцов бесшумно взвел пистолет на боевой взвод, выждал момент, когда на землю упал мутный свет луны, и быстро выглянул за угол. На уходившей вниз тропинке никого не было видно. В то же мгновение он услышал шорох позади себя и не успел оглянуться, как кто-то с силой рванул его за левую руку. Грудь Сергея ударилась о что-то тугое, пахнущее крепким мужским потом, ноги оторвались от земли, пошли куда-то вверх, будто бы он делал сальто. Падая вниз головой на землю, Сергей успел нажать пальцем спусковой крючок. Грянул пистолетный выстрел. В ту же секунду Рубцов рухнул на землю и потерял сознание.
…Белая чистая комната с высоким потолком. Рядом с кроватью на столике — букет ярких астр в стеклянной вазе и большие румяные, пахнущие первыми заморозками, яблоки. Здесь тихо, только ранним утром, когда стена у кровати становится розовой от солнечных лучей, за стеклами закрытых окон на железном карнизе возятся и чирикают воробьи.
Уже пять дней как Сергей лежит в этой комнате. Голова у него забинтована. Ему нельзя вставать с постели и ходить по комнате, нельзя делать резких движений, нельзя волноваться, нельзя читать, нельзя напрягать память, нельзя много говорить. Чаше всего это слово «нельзя» произносит с убеждающе ласковой интонацией медсестра тетя Наташа. И в отместку за такой всесторонний запрет Сергей называет заботливую медсестру — тетя Нельзя». Ему нужно только много спать и есть. Ест он мало, через силу, но спит много.
Он помнит, что прежде чем он очутился в этой комнате, его везли в машине и кто-то говорил шоферу «осторожно», потом его понесли куда-то вверх по ступеням и снова кто-то говорил «осторожно». Потом он проснулся, услышал где-то близкие птичьи голоса, увидел розовую стену и снова заснул.
На второй день Сергей заметил на столике букет астр и яблоки Он вспомнил другие яблоки, базар в Камень — Волынском, лохматого старика со смеющимися голубовато-ясными глазами и закричал. Явилась сестра, сказала, что ему нельзя расстраиваться, затем пришел врач и тоже сказал, чтобы он лежал тихо и ни о чем не думал, и если он будет послушным, то все кончится хорошо, даже отлично.
Он сам заметил, что как только он старается напрячь память, у него сейчас начинаются сильные головные боли. Поэтому он старался ни о чем не думать.
На пятый день ему разрешили изредка садиться на кровать, и он увидел в окне верхушку клена, одетую шапкой красивых багряных листьев. Он уже знал, что лежит на третьем этаже в областной больнице, что все его вещи, в том числе документы и пистолет, целы. Тетя Наташа принесла ему коробку конфет «Красный мак», две баночки черной икры, большой кулек с мандаринами.
— Это вам передал ваш знакомый.
— Младший лейтенант? — слабо улыбнулся Сергей, подумав и Сидорчуке.
— Нет, по-моему, капитан. Он и записку передал.