Тюлень разорвал пополам остатки простыни, которую они уже использовали, спутывая руки, и заткнули рты нарушителям тишины.
– Тут что-то не так, – задумался Атаман. – Не станут же они пустые таскать по всей стране с собой ствол.
Теперь его прервал телохранитель, который закряхтел и встал на корточки. Но Гущину новой команды не понадобилось, он поднял прут, брошенный Казаковым, и приложил его к затылку очухавшегося так, что казалось, тот уже никогда не сможет подняться.
Атаман прощупывал стенки чемодана, проверяя мелькнувшую догадку.
– Дай нож, – попросил он у подельника. Виктор щелкнул выкидным лезвием и протянул нож напарнику. Тот надрезал шов в углу чемодана и тотчас воскликнул:
– Есть, – чем привел Гущина в неописуемый восторг. Тот даже в ладоши захлопал от счастья.
Они снаружи закрыли дверь ключом на защелку и направились в конец вагона. Тюлень в руке держал чемодан, а Алексей выпустил рубашку поверх брюк, спрятав таким образом пистолет от посторонних глаз.
– Разве вы выходите на ближайшей станции? – покосился на чемодан встретившийся в проходе проводник. Он помнил, что билеты у них до конечного пункта.
– Нет, – отозвался за обоих Казаков. – Надумали навестить товарища в соседнем вагоне и устроить там небольшой пикничок, – он кивнул на чемодан, намекая, что в нем продукты, захваченные с собой в дорогу.
– Не припомню, я стаканчики у вас забирал? – приклеился проводник.
– Послушай, дядя, – вмешался Виктор. – Нам и так некогда, ты еще прилип со своими стаканами, как репьи, – он наградил его таким выразительным взглядом, что щупленького мужичка затрясло от страха.
– Что с ним? – искал он защиты у Алексея.
– Не обращайте внимания, он всегда такой невыдержанный, – вежливо успокоил проводника Атаман, с доброжелательной улыбкой похлопав его по плечу. – Мы ненадолго, а стаканы чуть позже я сам занесу. Хорошо?
Мужик попятился назад, утвердительно кивая головой, а парни продолжили путь. Они без приключений прошли весь поезд и в конце последнего вагона открыли дверь тамбура.
– Прыгай, – сказал Алексей напарнику.
Тюлень спустился на нижнюю ступеньку, оттолкнулся и несколько раз кувыркнувшись на насыпи, удачно встал на ноги. Атаман, бросив чемодан, прыгнул следом. Они не заметили, как на противоположном конце поезда, из второго вагона одновременно с ними, выпрыгнул здоровенный мужчина.
Алексей подобрал чемодан и пошел навстречу напарнику. Они, весело переговариваясь, двинулись в сторону шоссе. Им казалось, что самое страшное уже позади.
– Ты в следующий раз не пыли без причины, так можно все дело завалить, – давал Атаман наставления Виктору. – Мне самому этот проводник в печенку въелся, но я сдерживал свои эмоции и разговаривал с ним вежливо.
– А что он не вовремя под ногами путается? – буркнул Тюлень. – Нужно было тюкнуть его разочек по башке и времени бы столько не потеряли.
– Соображать надо, – продолжал Атаман читать нотацию. – Вдруг кто-нибудь бы высунулся из купе и поднял переполох.
– И охота тебе вспоминать этого заморыша, – Виктор хотел сказать еще что-то, но его прервал крик постороннего.
– Стоять, стрелять буду.
Они обернулись и увидели метрах в тридцати амбала, у которого заплетались ноги, но он все равно бежал с пистолетом в вытянутой руке. Прозвучало два подряд выстрела.
– Бежим к оврагу, – уже на ходу предложил Алексей и напарники изменили направление.
Раздался очередной выстрел, Атаман выронил чемодан и схватился за плечо.
– Ты ранен? – остановился Виктор.
– Пустяки, – ответил Казаков. – Бери чемодан и бежим дальше.
Они прыгнули вниз, скатились по лопухам на дно оврага и скрылись в гуще зарослей. Ребята успели лечь и затаиться, когда наверху показался преследователь.
– Я вас вижу, – соврал громила. – Выходите с поднятыми руками, иначе стреляю.
Не дождавшись ответа, он выстрелил несколько раз, но безрезультатно. В ответ Атаман осторожно раздвинул ветки, достал оружие, прицелился и плавно нажал спусковой крючок. Стрелял он впервые в жизни, поэтому от неожиданного грохота чуть не выронил пистолет. Но почин оказался удачным. Раненный в ногу преследователь, видимо, не ожидал, что соперник вооружен. Правая нога у него резко подкосилась и он кубарем полетел в овраг. Беглецы выскочили из укрытия. Телохранитель-амбал вскинул руку, но нажать спусковой крючок Атаман ему не дал, выбив ногой оружие. Громила поднялся, с трудом сдерживая стон от боли в бедре и все же, надеясь на свои неисчерпаемые физические силы, рассчитывая на победу в рукопашной схватке. Он расправил широченные плечи и презрительно посмотрел было на противников, но наткнулся взглядом на пистолет в руке Казакова.
– Брось оружие, мальчик, – телохранитель решил пойти на компромисс. – Я тебе только добра желаю.
Ты и представить себе не можешь, с кем связался. Но обещаю, если добровольно вернешь деньги, никто тебя не тронет, – и он сделал шаг вперед.
– Не шали, дядя, продырявлю, – серьезно предупредил Атаман.
Мужик заметил, как у юноши на спусковом крючке побелел палец от напряжения и решил не делать опрометчивых, роковых шагов, а вернуться к уговорам. – Тебя все равно найдут, весь район перевернут, всю область, но… – договорить в этот раз ему не удалось.
Тюлень, про которого соперник совсем забыл, не уделив ему должного внимания, потихоньку обошел противника сзади, подобрал увесистую корягу и в третий раз ударил по голове слишком большого человека.
– Как ты мне надоел, – сказал Виктор, отбрасывая корягу. – Не голова, а чугунный котел, – он подозрительно посмотрел на поверженного, не доверяя своей работе. – Может свяжем его, а то опять увяжется? – спросил он Казакова.
– Придется, – согласился напарник. – У другого от такой дубины черепок бы на две половины раскололся, – он кивнул на корягу. – А этому хоть бы хны, через пять минут очухается.
Подельники вынули ремень из брюк несчастного и скрутили тому руки за спиной. Затем разорвали его пиджак и связали ноги.
– Как твое плечо? – поинтересовался Тюлень у кореша.
– Да ерунда, ранение касательное, только крови много потерял, голова кружится и слабость в ногах. Но ты не волнуйся, я дойду, – Алексею было приятно, что напарник проявляет о нем заботу. Виктор оторвал еще кусок от подкладки пиджака противника и перевязал рану другу, остановив кровотечение.
– Так лучше, – одарил он подельника своей неповторимой, но искренней улыбкой, которая приводила людей, если не считать Алексея, в ужас. – Благодарю.
Они вытащили из зарослей и отряхнули чемодан, сложили в него пистолеты, привели себя в порядок и полезли наверх. Не выходя на трассу, прочитали табличку, которая указывала, что до районного города пятнадцать километров.
– До развилки, где нас поджидает отрядный, пять километров, – вслух подсчитал Казаков и посмотрел на часы. – Нет смысла светиться на трассе, без этого наследили. Если поторопиться, должны успеть.
Они пошли ускоренным шагом между деревьев лесополосы, прислушиваясь к щебетанию птиц и вдыхая полной грудь аромат, который смешался в воздухе от цветения различных растений.
К назначенному месту напарники опоздали на пятнадцать минут, но отрядный, изрядно понервничав, дождался их.
Последняя операция оказалась самой сложной и трудной, но и самой прибыльной. Когда вскрыли второе дно, там обнаружили ровно четыреста тысяч рублей. Сто пятьдесят тысяч принадлежали исполнителям – по семьдесят пять на брата. Старший лейтенант Мирошниченко обещал какое-то время осужденных не беспокоить, а трофейное оружие сохранить до их освобождения.
Вечером Алексей получил письмо от матери, в котором она сообщала, что ей выдали ордер на квартиру и что на следующей неделе собирается переезжать. Писала, что его друг, Сайфутдинов Марат, обещал организовать рабочую силу и грузовую машину. Мать также передавала привет от Мухиных. Мать с братом и сестренкой Атаман недавно видел на очередном свидании и, как обычно, передал через отрядного деньги. Света не приехала из-за беременности. Юноша отложил письмо в сторону, закрыл глаза и представил себе образ любимой. Почему-то она всегда являлась к нему в нарядном, ярко-оранжевом платье, с желтыми разводами, в котором он видел ее последний раз. После этой встречи девушка под сердцем унесла его ребенка. Но вот желанный образ сменился образом ее матери, доброй Ольги Никитичны, затем Алексей увидел хмурого Олега Пантелеевича. Хоть мать об этом не писала, но Алексей догадывался, что отец Светланы затаил на него обиду, по-отцовски приревновав к нему дочь.
– Атаман, просыпайся, – тормошил его Тюлень. – Вечерняя поверка.
– Надо же, не заметил, как уснул, – вскочил Казаков, словно ошпаренный…