Телемах догнал меня, когда я в разбитых сандалиях и в рубище просил милостыню на дорогах Итаки, складывая куски хлеба и прочее подаяние в старую суму. Он взял меня за руку и попросил вернуться домой, потому что из-за моего ухода Пенелопа рвет на себе волосы.
— Что скажут жители Итаки, увидев, как ты побираешься на дорогах? Они хотят видеть и приветствовать своего царя, а не нищего!
— Для Пенелопы я нищий.
— Она со слезами молила меня привести тебя к ней. Это недостаточно тешит твою гордость?
Я ответил, что Пенелопа может подождать. Прежде всего я должен навестить своего старого отца Лаэрта, живущего за городом.
— Мне важно, чтобы он узнал меня и обнял, — сказал я Телемаху, — поскольку для Пенелопы я обманщик. Гнусность и злодеяния женихов искуплены кровью, но обиду, нанесенную мне Пенелопой, я смогу забыть, лишь бежав отсюда и возобновив свои скитания. После встречи с Лаэртом я сяду на первое же судно, отчаливающее от берега Итаки, пусть даже это будет корабль морских разбойников. И никто не сможет меня удержать.
Телемах был потрясен, услышав, что я намерен вновь пуститься в плавание, но воспротивился моему намерению не так решительно, как я ожидал. Похоже, он после убийства женихов занят только самим собой и забыл, как радовался встрече с вновь обретенным отцом.
Я и раньше подозревал, а теперь и вовсе уверен, что упорное нежелание Пенелопы узнать меня — не что иное, как притворство: она хочет наказать меня не знаю уж за какие грехи. Мое подозрение подтвердил Телемах, рассказав, в какое отчаяние она пришла, убедившись, что я действительно ушел. Не ушел даже, а бежал.
Если она хотела наказать меня за то, что я не раскрыл перед ней свой план мести женихам, это ей удалось вполне, так что теперь я в свою очередь обиделся на нее и решил, что и впрямь сяду на первое же судно, отплывающее с Итаки. В сущности, не на такую уж большую жертву я иду, поскольку по характеру своему я склонен к скитаниям, к приключениям, люблю узнавать новые земли и новых людей, а ветры и фортуна мне в этом помогают. И наконец-то я сброшу эти нищенские лохмотья и перестану притворяться. На берегу, где я высадился, под густыми зарослями диких олив спрятаны драгоценные дары царя феаков: мне хватит их, чтобы купить себе небольшое судно и нанять опытных моряков. На Закинфе есть верфь, где строят отличные суда из смолистого кедра, и, как говорят, строят быстро.
Я спросил у Телемаха, что, по его мнению, лучше — назваться моему старому отцу Лаэрту сразу или подождать, когда он узнает меня сам.
— Твоему старому отцу трудно будет без подготовки выдержать такое потрясение, так что лучше тебе ничего сразу не говорить: пусть он узнает тебя сам.
Ответ Телемаха навел меня на мысль, что он заразился сомнениями Пенелопы: он больше нс уверен, что я — это я, и теперь хочет посмотреть, узнает ли меня старый Лаэрт.