- Нет, не впадайте в гнев. Видите, я говорю спокойно. Но повторяю, вы лжете мне.
- Что вы имеете в виду?
Стеттон испытующе, но и смущенно глядя на нее помолчал.
- Я скажу вам, что я имею в виду, - сказал он наконец. - Сядьте!
Когда Алина повиновалась, он слово в слово передал ей все, что только что услышал из уст генерала Нирзанна.
Алина молча выслушала его. Когда он закончил, она холодно заметила:
- Ну и что же из этого?
- Значит, это правда! - вскричал Стеттон, внезапно приходя в ярость. Он-то ждал незамедлительных и горячих возражений. - Вы признаете!
- Ничего я не признаю. Я только сказала, ну и что даже если это правда?
- Ответьте мне! Это правда?
Наступила тишина, а он стоял и смотрел на нее сверху вниз пылающим взором. Он повторял вопрос снова и снова, разным тоном, от настойчивого до сердитого; она сидела тихо, не шевелясь, с потупленными глазами. Вдруг она заговорила, и было что-то такое в ее голосе, что приковывало внимание:
- Месье Стеттон, я отвечу на ваш вопрос, но по-своему. Вы готовы меня выслушать?
- Сперва ответьте: да или нет, - настаивал он, - а потом расскажете. Так это правда?
Но она упорствовала, и Стеттон вынужден был отступить.
- Говорите, - сказал он, - но начнем с того, что я знаю то, что знаю, и знаю, что мне делать.
- Это мне известно, - кивнула Алина. - И даже слишком хорошо. Вот почему я хочу поговорить с вами.
Я собираюсь апеллировать к вашему великодушию, а с такой просьбой я не обращалась ни к одному мужчине.
- У меня остался не слишком большой его запас, - сухо заметил Стеттон.
- Наверное, именно поэтому я не очень рассчитываю на успех, откликнулась Алина. - И все же мне причитается шанс, хотя бы один. Месье, он заключается в том, что вы должны спасти меня.
- Что я и пытаюсь сделать.
- Я не это имела в виду. Я имела в виду, спасти меня от вас. Я в вашей власти; признаю это. И прошу вас быть великодушным.
Терпение Стеттона истощилось.
- Но чего вы хотите? О чем вы говорите? Мне кажется, я уже был достаточно великодушным.
И в самом деле, разве на данный момент больше двух сотен тысяч франков наличными не заперты наверху, в столе мадемуазель Солини?
- Вы были великодушны, - согласилась Алина, - и даже более того, на что я могла рассчитывать. Но сейчас дело не в этом. Мне не нужно денег, месье, я хочу быть свободной.
- Быть свободной? - подозрительно спросил он.
- Да. Разве вы не понимаете? Месье, три месяца назад, - а кажется, что прошло много лет, - я обещала вам выйти за вас замуж. В то время я очень хорошо понимала, что делаю, и шла на эту сделку охотно; и в самом деле, какой у меня был выход? Я была в большой опасности... без помощи... я должна была заботиться не только о себе, но и о Виви. Но с тех пор я питаю отвращение и ненависть к самой себе за это. Вы джентльмен, месье. Я прошу вас отпустить меня.
- Что? Что? Вы...
- Подождите... Дайте мне договорить. Несмотря на то что я презирала себя, я все же имела нерушимое намерение сдержать слово, как только благополучно устрою брак Виви. Такое намерение сохранялось у меня до вчерашнего дня. Но вчера, - здесь голос мадемуазель Солини дрогнул, казалось, она боролась с чувствами, - вчера, месье, один благородный человек - джентльмен - просил моей руки.
- Принц! - с яростью вскричал Стеттон.
- Я не сказала, кто это был, месье. Это было бы нечестно по отношению к нему. Но теперь вы знаете, чего я хочу. Его предложение делает мне честь. Я прошу вас разрешить мне принять его.
Она остановилась, глядя на Стеттона из-под опущенных ресниц. По тому, как он молча смотрел на нее, он, казалось, был тронут. Наконец он сказал:
- Но это невозможно! Я люблю вас!
- Месье, вы не можете отказать мне. Я умоляю вас...
Я умоляю вас о милосердии...
Он повторил еще более твердо и окончательно:
- Это невозможно. Я не могу отпустить вас.
Поведение Алины внезапно изменилось. Она подняла голову и с вызовом посмотрела прямо ему в глаза:
- Вы не дадите мне свободу... не освободите меня от обязательств?
- Нет.
- А что, если я сделаю как хочу?
- Не посмеете.
- Вы решитесь выдать меня?
- Да, если вы меня к этому вынудите.
Наступила тишина. Алина опять опустила глаза. Потом взглянула на него снова и сказала безнадежно:
- Что ж, хорошо, месье. Но тогда еще одно... Знайте, я не позволю вам меня позорить. На нашем с вами договоре поставлена точка.
Стеттон с изумлением смотрел на нее:
- Но что вы собираетесь делать?
Алина ответила тем же тоном, в нем слышались безнадежность и отвращение: