— Однако… — донесся озадаченный голос из зеркальца.
Эдвард спешился и протянул руки, чтобы стянуть меня с седла, но я его опередила, перекинула ногу и с громким «Уух» прыгнула прямо на короля. Тот не ожидал такой прыти, и, хотя успел меня подхватить, сам не устоял. Мы втроем тяжело завалились на траву.
— Ох, за что мне всё это? — сварливо пробурчал Роджер в моих руках.
Хохоча, скатилась с немного ошалевшего короля на мягкую зеленую траву. Словно пушистый ковер, она приятно щекотала руки и лицо, и на ней так и хотелось разлечься счастливой звездой. Не стала отказывать себе в этом удовольствии и раскинула руки в стороны. Но чего-то не хватало. Сделала травяного ангела, примяв всеми конечностями землю, а затем перевернулась, чтобы оценить свое творчество. Довольная результатом, снова крутанулась на спину. И так мне это понравилось, что я начала перекатываться по траве, при этом не забывая весело хихикать.
— Н-да, никогда не думал, что увижу что-то подобное, — заметил Роджер.
Эдвард, поднявшись, отряхнул одежду и с удивлением, смешанным с легким весельем, наблюдал за моим дурачеством. В какой-то момент я докатилась до очередной яблони. Увидев вожделенный плод, облизнула губы и потянулась к нему. Эдвард спохватился и быстро подбежал.
— Так, больше никаких яблок! — строго произнес он, поднимая меня с земли.
К моему возмущению, король понёс меня подальше от прекрасного дерева. Попыталась вырваться, однако он с невозмутимым лицом подхватил меня под колени, словно невесту, крепко прижал к себе и решительно продолжил двигаться. На ходу свистнул коню, и тот сам потрусил за нами. Смирившись с новыми непреодолимыми обстоятельствами и запрокинув голову, я разглядывала удаляющийся сад, а затем сменивший его лес и гадала, почему деревья в нем вдруг начали расти вверх ногами.
— Мортимер, знаешь, что это за дрянь? — спросил Эдвард.
Подняла голову и потянулась к его лицу, чтобы тихо, словно делюсь с ним страшным секретом, прошептать:
— Я не Мортимер, я И…
— Не знаю, что это, Ваше Величество! — вдруг заорал Роджер откуда-то из-под кофты короля. — Но лучше с этим поскорее разобраться. Кто знает, что королева Гримхильда может натворить в таком состоянии?
Эдвард вздохнул, окинув меня встревоженным взглядом, в котором не осталось и капли веселья.
— Есть идеи?
— В гримуаре на десятой странице есть рецепт зелья, возможно…
Мое внимание отвлек воробушек с голубым оперением, который, радостно чирикая, подлетел к нам. Он опустился мне на колени, но не удержавшись, скатился по подолу платья на живот. Встрепенувшись, хлопнул крылышками и недовольным тоненьким голоском пробубнил:
— Чуть перышки себе все не помял. О, червячок!
И клюнул в темную шнуровку на платье. Я засмеялась, радостно хлопая в ладоши.
«Неужели я теперь, как Эдвард, понимаю зверей? Вот здорово!»
— Господин воробушек, — серьёзным тоном обратилась я, пташка подняла голову, маленькие черные бусинки рассматривали меня с интересом. — Скажите, а каково это — парить над полями и лесами? И отчего люди не летают, как птицы?
Переставляя крохотные тонкие ножки, он взобрался повыше и оказался так близко к моему лицу, что я смогла разглядеть белые крапинки в голубом оперении.
— Слушайте, дамочка, — недовольно пискнул воробушек, — вам, людям, что, места мало? Вам ещё и небо подавай? Имейте совесть, вы и так, куда не сунетесь, везде одна разруха после вас. Природу не бережете, климат портите. Фу, такими быть!
— Но что вы такое говорите? — закричала я. — Я природу люблю! И мусор за собой всегда убираю. И даже его сортирую, между прочим!
— Кажется, ей становится хуже, — краем уха услышала бормотание Роджера. — Нельзя медлить, Ваш-личество.
Эдвард опустил меня на землю и, стянув с моего пояса кошелек, начал доставить из него котелок и гримуар. Я тем временем, сидя на траве, продолжила полемику с воробушком.
— Но и вы, сударь, не без греха! Вы ведь можете оставить без пропитания бедных крестьян, уничтожив весь урожай зерна или сожрав ягоды, которыми кормятся многие.
Помню, как бабушка одно лето жаловалась, что пернатые вредители ей всю черешню склевали, и никак с ними не удавалось совладать.
— Да? — нахохлился птах. — А саранчу и гусениц кто ест? Тоже я! Да что бы вы, людишки, без меня делали? Давно бы уже все от голода скукожились. А я без вас прекрасно обхожусь. Во как!
Он болезненно клюнул меня в палец. Отдернув руку, я зло на него посмотрела. И что Белоснежка с Эдвардом так любят с ними шептаться? Невыносимые же создания! Вдруг с ветки к нам спрыгнула рыжая белочка и, посмотрев на воробушка, низким, словно прокуренным голосом произнесла:
— Да что ты с ней рассусоливаешь, голубчик? По ней же сразу видно, что баба неадекватная!
— Чего-о-о?
Оторопев, уставилась на рыжую.
— Еще и тугодумка! — цокнула белка.
Воробушек насмешливо чирикнул.
«Нет, ну это уже настоящий буллинг! Вот тебе и милые лесные зверушки!»
Попыталась схватить наглых провокаторов и преподать им урок. Воробей шустро отскочил и упорхнул прочь, скрываясь за ветками. Белка насмешливо вильнула пушистым хвостом и, увернувшись от моих рук, запрыгнула на ствол ближайшего дерева. Вцепившись в него всеми лапками, она ехидно протянула:
— Да еще и недотёпа. Да ты никак в лотерее жизни счастливый билет вытянула!
И, осклабившись, неуловимо быстро вскарабкалась на высокую ветку.
— Так, посмотрим, листья алого подорожника, смородина, волчьи грибы… — тихо бормотал Эдвард, доставая из кошелька мешочки с травами и не замечая творившегося рядом беспредела.
— Ну, белка, погоди! — воинственно погрозила я кулаком и начала карабкаться вверх по огромному стволу, обхватив его как обезьянка.
— Ветка можжевельника, засушенные листья водяной розалии…
— Э, Ваш Величество, там королева…
Чей-то голос, подозрительно похожий на Эдварда, грязно выругался. Я посмотрела вниз и, громко пискнув, вцепилась ногтями в кору. Голова пошла кругом, в погоне за белкой я умудрилась забраться слишком высоко. Руки тут же начали соскальзывать, а мой собственный вес, казалось, увеличился в несколько раз.
— Гримхильда, слезайте оттуда. Пожалуйста, — увещевал меня Эдвард как маленького ребенка.
Зажмурившись, замотала головой, крепче обнимая дерево. Послышался тяжелый обреченный вздох.
— Тогда отпустите руки и прыгайте. Я вас поймаю.
— Я же вас задавлю, — приоткрыла один глаз и с сомнением посмотрела на мужчину.
— Вы себя… преувеличиваете, — усмехнувшись, произнес король и с готовностью подставил руки.
— А если я вам что-нибудь сломаю, это не будет расцениваться как покушение на короля? Вы мне войну потом не объявите?
— Не объявлю, — улыбнулся Эдвард.
— Обещаете? — не сдавалась я.
— Даю слово. Прыгайте уже.
Снова зажмурившись, я с громким визгом полетела вниз. В этот раз король был готов и, ловко поймав меня, устоял на ногах. Посадив между колен, он крепко обнял меня одной рукой, а второй начал высыпать травы из некоторых мешочков в котелок. Достал из сумки флягу с водой и вылил всё к травам до последней капли. Мне показалось, что я увидела рыжий хвост в кустах и попыталась встать, но широкая ладонь настойчиво прижала меня к твердому телу. Повернув к королю голову, открыла рот, чтобы потребовать меня отпустить, но тут споткнулась о внезапную мысль.
«Какой у него красивый подбородок…»
Не помню, закрыла ли я в итоге рот. Эдвард скосил на меня глаза и свел брови.
— Гримхильда, из нас двоих ведьма вы, поэтому и зелье нужно варить вам. Соберитесь.
«Он такой милый, когда хмурится», — подумала я и расплылась в широченной улыбке.
У Эдварда дернулся кадык. Он отвел от меня взгляд и тихо пробормотал:
— Ясно, придется все-таки мне.
Король вложил в мою руку черпачок, взял меня за запястье и начал водить им по часовой стрелке, помешивая варево. С удивлением заметила, что возле нас кружил уже знакомый мне воробушек. Чирикнув, он выронил из клюва несколько черных ягод, которые плюхнулись в варившееся зелье, и улетел. После этого к нам подбежала все та же наглая белка, и, подмигнув, бросила в котелок горстку грибов. Через несколько минут рядом очутилась маленькая лисичка с крупными красными листьями в зубах, немного подождав, она скинула их в бурлящую жидкость и быстро убежала. Следом за ней из кустов выскочил Чарли, он сжимал в челюсти несколько крупных хвойных веток. Когда он отдал их Эдварду и улегся рядом, я выжидательно уставилась на заросли деревьев. Однако спустя несколько минут больше никто не появился.
— А где медведь? — возмутилась, вертя головой. — По всем законам жанра последним должен быть он!
Эдвард тихо пробормотала что-то нечленораздельное, но мне показалось, что он проклинал яблоки, всех женщин и несносных ведьм в частности.
Запястье затекло от беспрерывного помешивания, смесь выпаривалась и становилась более вязкой. Наконец, спустя полчаса, которые мне показались целым днем, все было готово. Эдвард сверился с Роджером, и тот утвердительно хмыкнув, подтвердил, что зелье выглядит как должно. Ведьмовское снадобье пахло отвратительно, словно прогорклое масло и скисшие помидоры, поэтому, когда король набрал полный черпачок этого варева и поднес к моему лицу, я сжала губы и категорично покачала головой.
— Гримхильда, так надо, — сурово произнес Эдвард, поднося дурно пахнущее зелье прямо к моим губам.
Резко дернувшись, я случайно выбила черпак из его рук, разлив все содержимое на траву. Сощурившись, король поднял его и снова зачерпнул большую порцию. Но и её ждал тот же печальный конец. Эдвард так забавно хмурился, что я, громко смеясь, продолжала отбиваться от него. Зелье, между тем, заканчивалось.
Зачерпнув очередную порцию, Эдвард посмотрел в котелок, вздохнул, перевел взгляд на меня и, подняв черпак, вдруг залпом всё выпил. Я даже перестала смеяться, изумленно выдохнув и открыв от удивления рот. Пока не успела опомниться, король схватил меня за подбородок и притянул мое лицо к своему. Когда наши губы сомкнулись, зелье беспрепятственно перелилось из его рта в мой. Но вот что странно, помимо горького снадобья внутри оказался и горячий требовательный язык. Чтобы убедиться, что я все выпью, не иначе.
Второй рукой сжав меня за талию, король углублял поцелуй, и вскоре неприятный вкус зелья сменился сладостью, а нос заполнил тонкий пряный аромат, от которого закружилась голова. Вцепившись в воротник шерстяной кофты, я ответила, и наши языки переплелись. С каждой секундой воздуха в легких оставалось все меньше, но тело словно становилось невесомым, и казалось, что оно вот-вот оторвется от земли.
Не сговариваясь, мы одновременно отскочили друг от друга, тяжело дыша. Я сделала ещё несколько шагов, увеличивая между нами расстояние, поправила платье и нервно пригладила волосы.
— Ловко вы это придумали, — выдохнула, пряча глаза.
— Обстоятельства… вынудили, — слегка охрипшим голосом отозвался король.
— Да, да, яблоко. Все из-за яблока, — быстро закивала. — Что ж, спасибо. Вы меня выручили.
Король коротко кивнул и, резко отвернувшись, начал молча собирать вещи. Поймав на себе два взгляда, один радостный желтых волчьих глаз, второй насмешливый прорезей маски, невозмутимо повязала кошелек обратно на пояс и взобралась на коня. Губы горели, и я гадала, чем было вызвано охватившее меня чувство опьянения: съеденным психотропным яблоком или недавним поцелуем.
Ехали молча, и только голос Роджера время от времени подсказывал нам в каком месте свернуть.
«Ира, вот только не надо привязываться, — уговаривала я себя. — Вытащим Белоснежку из лап принца, сотворим ей новый счастливый конец, и домой! Зачем нам еще одна рана на сердце?»
Эдвард, судя по исходившему от него напряжению, пребывал в столь же безрадостных размышлениях.
За очередным поворотом лесная тропа уткнулась в высокую хижину, огороженную острыми деревянными пиками. На двери светился выцарапанный огромный символ, который я уже видела раньше. Окна закрывали большие ставни, сделанные из чего-то, подозрительно похожего на человеческие кости.
— Вы пришли, — раздался голос из зеркала. — Добро пожаловать в логово Безумного Садовника.