— Серьезнее не бывает. Авантюрный роман, классика жанра — бандиты, убийство, прекрасный принц, который оказался сволочью.
Марина сделала шаг в сторону гостиной, откуда доносились приглушенная музыка, смех, звяканье бокалов, но Вера преградила дорогу.
— Ты не уйдешь, пока не объяснишь, что произошло, — голосом, привыкшим отдавать приказания, сказала Вера. — Напугала меня и хочешь сбежать?
— Никуда я не убегаю, — вздохнула Марина, — а в двух словах все равно рассказать не получится. Вера, гостям покажется странным наше длительное отсутствие.
Вера задумалась, решая трудную задачу. Ей очень хотелось знать, что произошло с подругой, но гости… Марина наблюдала за Верой, не сомневаясь, что та любопытству и переживаниям за подругу предпочтет гостей. Соблюдение правил этикета важнее сиюминутных новостей.
— Значит так, сейчас мы идем к гостям. Кстати, Топильский уже здесь, а затем я тебя украду, мы уединимся в каком-нибудь уголочке и поболтаем.
И довольная найденным компромиссом Вера повела Марину в гостиную.
В просторном помещении веселье было в разгаре. Накрытый у окна фуршетный стол ломился от яств, но блюда кое-где уже зияли пустотой. Два официанта с подносами лавировали между комнатой и кухней, предлагая гостям шампанское, вина, водку. Слишком громкие разговоры и смех говорили о том, что спиртного выпито уже немало.
— Марина, помнишь Володю Томина? Если нет, то познакомься с моим самым любимым мужчиной на свете!
Томин гордо улыбнулся, протянул руку Марине:
— Очень рад, Вера все время говорит о вас. Впрочем, мы встречались раньше но не успели даже поговорить.
— Уверена, у вас будет время это исправить, — в ответ улыбнулась Марина.
К ним подошел папа Веры.
— Кто тут говорил о самом любимом мужчине? Не обо мне ли речь?
Вера обняла отца за шею и поцеловала в щеку, оставив след помады.
— Ты мой любимый мужчина, но уже номер два.
Евгений Савельевич притворно ужаснулся и обратился к Томину:
— Сэр, я вызову вас на дуэль!
Все рассмеялись.
Марина продолжила шествие по зале, приветствуя гостей. Топильского в комнате не было. Марина остановилась поговорить с мамой Веры, потом со знакомым юности, а ныне известным художником, перекинулась парой фраз еще с некоторыми из присутствующих и отошла к окну, где в узком пространстве между столом и стеной обнаружился мягкий стул. Наблюдая из своего укрытия за поведением представителей так называемого "высшего света", Марина отметила, что после некоторого количества вина, разница между элитой и простым людом становится незаметной. Вот, например, сослуживец Вериного отца — генерал-майор, ведающий чем-то там очень стратегическим и важным, уже несколько раз выдал замысловатые непечатные комбинации в присутствии дамы, а дама даже взглядом не показала своего смущения. Наоборот, казалось, что услышанное ей понравилось. Верина знакомая — Кати, после пары рюмок начала, в буквальном смысле, вешаться на мужчин. Как обычно.
Марина задумалась: если люди все одинаковы по своей сути, зачем носить маски? Строить из себя то, чем не являешься? Для престижу?
— О чем вы так напряженно размышляете? — спросил приятный баритон.
Марина подняла голову. Рядом с ней стоял Топильский, держа в руках два фужера с шампанским.
— Здравствуйте, Вячеслав Александрович, — поздоровалась Марина, принимая предложенный ей фужер.
— Вы знаете кто я?
— Бросьте, — Марина улыбнулась потенциальному жениху, а про себя чертыхнулась. В этот вечер ей совсем не хотелось надевать маску и выполнять наигранный политес. — Мы оба много знаем друг о друге, даже то, зачем сюда приглашены.
— Разрешите? — спросил Топильский и, не дожидаясь ответа, присел на краешек стола. — Вы прямолинейны. Впрочем, Вера меня предупреждала.
— А вот с этого места поподробнее, пожалуйста, — Марина искренне рассмеялась. — Я знаю свою подругу слишком хорошо, чтобы оставить ваше неосторожное высказывание без внимания. Вера может наговорить, что угодно!
— Так и знал, что проболтаюсь! А Вера так просила оставить наш разговор в тайне.
— Сказавший "А" просто обязан перечислить весь алфавит до конца, так что начинайте признание, я вас слушаю. А за Веру не беспокойтесь, я вас не выдам.
Топильский развел руками.
— Положусь на ваше честное слово. Вера говорила, что порой вы резки и безапелляционны в своих суждениях, и мне стоит принять это как данное. И еще то, что вы считаете любовь лишь эгоизмом в квадрате.
— Неужели она и это успела вам передать? — удивилась Марина. — Кстати о любви, а вы так не считаете?
— Нет, — ответил Топильский, — для меня любовь — это желание до конца раствориться в другом человеке, слиться с ним. Вы понимаете, о чем я?
— Понимаю, — слишком быстро ответила Марина.
Топильский поставил на стол фушер и внимательно на посмотрел Марину.
— Вам знакомо это чувство, — он не столько спросил, сколько констатировал факт.
Марина нашла в себе силы признаться и тут же пожалела об этом. Что она делает? Своими руками, вернее словами, она закрывает дорогу в будущее. В обеспеченное и безмятежное будущее. Ни один мужчина после признания женщины о любви к другому, не станет предлагать серьезные отношения. Такой, как Топильский, не станет. У него богатый выбор, незачем стреляться на дуэли.
Однако Топильский удивил.
— Вы мне нравитесь, — сказал он. — Такая, какая есть — без фальши и наносного блеска. Мне бы очень хотелось узнать вас ближе.
Марина передала Топильскому свой фужер, а меж тем изучала его лицо. Высокий лоб, квадратный подбородок, обычно люди с подобными чертами лица отличаются патологическим упрямством, но называют это целеустремленностью. Чистые голубые глаза, обрамленные по-детски пушистыми ресницами, пухлые губы. Для Марины это были признаки доброго, но капризного нрава.
"Умный, добрый, но упрямый и капризный ребенок, — вывела Марина обобщенный словесный портрет. — Интересно, на сколько я ошибаюсь?"
— А вы мне нравитесь, — сказала Марина. — Причем, исходя из тех же самых параметров.
— В таком случае, нам следует непременно отсюда сбежать, — улыбнулся Топильский и протянул руку Марине. — Как вы относитесь к ночной прогулке по рождественской Москве?
— Только положительно, — ответила Марина и вложила в протянутую руку свою ладонь.
Они стояли на Патриаршем мосту, облокотившись о перила. Чуть поодаль их покой охраняли два телохранителя Топильского. С реки дул легкий, но промозглый ветерок. Марина натянула шарф на подбородок.
— Вам холодно?
— Нет, это, скорее, нервное. Я слишком много пережила за последние дни.
— Хотите об этом поговорить? — в подражание психологам, шутливо спросил Топильский.