— Не знаю, — честно призналась я. — Мы его нашли.
Хирург как-то странно на меня посмотрел.
А чего смотреть-то? Я ведь правду сказала.
— Значит, так, — продолжал Антон Константинович, — сейчас начнется операция…
Я перебила хирурга:
— Ты, что ли, будешь делать?
— Ага. И еще двое. Сделаем все, что в наших силах. Вы подождите здесь. Санитары сейчас его одежду вынесут. Ну, пошел я…
Филиппок явно волновался. Следовало его поддержать, поэтому я встала, поправила на нем синюю медицинскую шапочку и торжественно произнесла:
— Иди. Делай свою работу. У тебя все получится, мы с Клавой в тебя верим. И помни о клятве Гиппократа. — Немного подумав, я добавила — Мы тут подождем.
Судорожно вздохнув, Антон Константинович отправился на дело.
— Господи, ведь пацан совсем, — посочувствовала я парню, — а все-таки хирург, сейчас резать человека будет! Клавочка, ты как себя чувствуешь?
Клавка сидела на банкетке и счастливо улыбалась. Хорошее, видно, лекарство вколол ей Филиппок!
— Вот блин, вроде и секса не было, а как в цирке побывала! — сделала неожиданное заявление Клюква.
— Бывает, — резюмировала я и опустилась на банкетку рядом с сестрой. Предстояло самое трудное: ждать.
Мы с Клавдией сидели на низенькой банкетке. Клюква, казалось, дремала, положив свою больную голову мне на плечо. А я смотрела на больничную рутину и философски размышляла: как все-таки силен в человеке инстинкт к жизни! Да вот хоть посмотреть на этих больных, ползающих сейчас по коридору. Все, что может ломаться в организме, у них сломано: руки, ноги, ребра, может, даже у кого-то позвоночник. А ведь живут, смеются, радуются каждому дню! Перед нами остановился парень. Обе руки у него были загипсованы, а шины поддерживали их, пардон, в раскорячку, словно он хотел всех обнять.
— Привет; девчонки! — подмигнул парень. — Потанцуем? Я сейчас как раз в форме!
— Ишь, танцор диско, — усмехнулась я. — Как же ты щи хлебаешь в такой м-м.., форме?
Черпало, должно быть, будь здоров!
Парень заржал:
— Черпало что надо! Некоторые сестрички очень даже довольны.
— Вот и танцуй со своими сестричками, а от нас отвали. Не видишь, мы в волнении…
Однако парень не собирался отваливать. Вместо этого он присел на корточки и сочувственно спросил:
— На операции кто-то? Муж? Брат? Да не переживайте. Антон Константинович классный хирург, хоть и пацан совсем. Дар у него.
— Спасибо, успокоил, — проворчала я.
Появились те самые санитары, которые увозили нашего «найденыша» на операцию. Они подошли к нам и протянули одежду раненого: куртку, пропитанную кровью, окровавленные джинсы, свитер, нижнее белье, ботинки. Так же молча санитары удалились.
Мне, честно говоря, не терпелось обследовать карманы одежды, но при парне делать это было как-то неудобно.
— Слушай, друг, я бы очень хотела, чтобы ты оставил нас в покое, — обратилась я к парню. — Иди… В общем, иди, танцуй в другом месте. Дай спокойно поволноваться за судьбу близкого человека.
Пока я говорила, пальцы сами собой мяли и теребили куртку, принесенную санитарами. Там ясно прощупывалось что-то твердое. Нетерпение нарастало, а растопыренный придурок все не уходил. Уж и не знаю, все раненые такие упрямые или просто нам один такой попался? Тут Клавка, до того дремавшая у меня на плече, открыла глаза и недовольным тоном проговорила:
— Юноша бледный со взором горящим, неужели вам неясно сказали — очистите пространство. У вас уже верхние конечности растопырены, не ждите, чтобы и нижние были раскорячены. Идите, идите с богом…
Так и хотелось добавить: «Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь», а заодно и перекрестить болящего. Впрочем, парень не стал дожидаться благословения. Он, кряхтя, поднялся и удалился, оглянувшись всего-то раз пять-шесть.
Стало быть, Клавка ожила и теперь снова в строю. Правда, после травмы головы неизвестно, чего можно от нее ожидать. Клюква была немного бледновата, но в общем и целом выглядела неплохо. Как-то ощущалось, что боевого духа в ней нисколько не убавилось. Птица Феникс, да и только!
— Как голова? — заботливо поинтересовалась я у сестры.
— Могло быть и хуже. Во всяком случае, моя голова соображает лучше, чем у того растопыренного. Так, хватит о грустном. Ты проверила, что там у нашего мужичка в карманах?
Копаться в карманах одежды на виду у всего отделения было не совсем удобно. Поэтому мы удалились в дальний конец коридора, куда забинтованные и загипсованные не доползали.
Нижнее белье, свитер, ботинки проверять не стали: карманов там нет, чего зря время тратить? В джинсах нашлась какая-то квитанция, вся в пятнах крови. Повертев ее в руках и так, и сяк, даже понюхав для порядка, я сообразила, что это квитанция оплаты сотового телефона.
Только вот разобрать и без того еле видимую надпись не представлялось возможным. А вот куртка, слава богу, дала кое-какой урожай. Не ахти, конечно, но все же… Во-первых, мобильник. Хороший, дорогой, с фотокамерой, только выключенный почему-то. Значит, отметила я про себя, причиной нападения на дядьку было не ограбление. В противном случае телефон все же свистнули бы. Еще в кармане куртки нашлось кожаное портмоне. Клавка занялась телефоном, а я принялась изучать содержимое портмоне. Денег в нем не было (подозреваю, это работа санитаров), зато обнаружились водительские права на имя Виктора Андреевича Самонина, страховой полис ОСАГО, документы на машину и фотография женщины с годовалым ребенком на руках. Изучив документы, я пришла к неожиданному выводу:
— Клава, а машина-то, на которой мы мотаемся, вовсе не Степана, а этого самого найденыша. И зовут его Виктор. Но самое интересное…
Мобильник, включенный Клавдией, внезапно ожил, завибрировал, зазвонил. С перепугу.
Клавка вскрикнула и выронила телефон из рук.
— Ты чего, Клав? — нагибаясь за телефоном, удивилась я. — Телефона не видела, что ли?
— Ох, испугалась я что-то, Афанасия, — Клавка одной рукой держалась за голову, а другой — за сердце. — Ка-ак зажужжит! Прям привет с того света!
— Типун тебе на язык, балаболка! — Я открыла крышечку телефона:
— Алло?
— Алло? Алло?! Витя? Витька, ты где? Я извелась совсем. Ты чего молчишь, Виктор?
Женщина взволнованно что-то говорила, да так быстро, что я не успевала разобрать слов. Наконец в словесном потоке образовалась пауза.
— Здравствуйте, девушка. Это не Виктор.
— А кто? — растерянно спросила собеседница.
— Ну-у… Как вам объяснить… Виктор нас даже не знает. Дело в том…
— Все понятно, — растерянность женщины прошла, уступив место раздражению. — Витька небось опять с дружками в баньку отправился.