— Как это помощь не требуется? Очень даже требуется! — я схватила хирурга за руку и потащила на кухню.
Мы расселись за столом, на котором все еще стоял остывший, так и не тронутый никем завтрак. Клавка прямо-таки сгорала от любопытства, а Тошка — от неясных предчувствий. Думаю, он уже не раз пожалел о том, что связался с нами.
Конечно, это ужасное свинство — заставлять людей изнывать от неизвестности, но… Я нарочито медленно извлекла из тюбика ампулу и аккуратно положила ее на стол. Клавка понимающе хмыкнула, а вот Антон впечатлился.
— Что это? — обалдело прошептал он.
— Как раз об этом я и хотела спросить тебя, — обрадовала я хирурга.
— Меня?! — ужаснулся Тоша.
Клавка, уяснившая мою мысль, разулыбалась и ласково пояснила:
— Тебя. Из нас троих ты единственный обладаешь медицинским образованием.
— Так вы полагаете, это какой-то медицинский препарат? — заинтересовался доктор.
Мы с Клюквиной дружно пожали плечами.
Филиппок осторожно взял ампулу и тщательно осмотрел ее со всех сторон, даже постучал ногтем по стеклу.
— Порошок белого цвета, — заговорил Антон языком милицейского протокола, — герметично упакован в стекло…
— Ты чего нам мозги канифолишь? — рявкнула я. От неожиданности Антошка едва не выронил ампулу. На всякий случай Клавдия ее забрала из рук нервного Антона в свои, более надежные. — Это мы и без тебя сообразили, что порошок именно белого цвета. Конкретнее, пожалуйста!
— Господи, почему я? — обратился к своему медицинскому богу Филиппок. — Ну почему вы именно ко мне привязались, а?!
— Не груби тетям, — погрозила пальцем сестра. — Что можешь сказать по интересующему нас вопросу? Только давай без лишних эмоций!
Антон развел руки в стороны:
— Ни-че-го. В порошок можно истолочь любую таблетку. Да тот же самый мел!
— Да? — сощурилась Клюква совсем по-прокурорски. — Интересно, какому идиоту придет в голову толченый мел герметично упаковывать?
— Откуда ж мне знать? Тут нужно лабораторный анализ проводить.
— Вот и проведи, — согласно кивнула сестренка. — В больничке-то вашей наверняка лаборатория имеется.
— Безусловно, имеется, — не стал спорить Антон. — Только у них несколько иная специализация: кровь, "моча…
— Хватит, — сморщилась я, перебив хирурга, но он не обратил на меня внимания и продолжал:
— А вдруг это какое-нибудь сильно ядовитое вещество? Что тогда? Я не могу подвергать риску всю больницу. Для подобных исследований нужна специальная аппаратура, соответствующие условия, защита, наконец!
Мы с Клавдией уставились друг на друга. Похоже, наши головы посетила одна и та же мысль.
— Афоня, ты думаешь о том же, о чем и я? — уточнила Клюквина.
— Примерно.
— Полагаешь…
— Не уверена, но попробовать стоит.
— Согласна. А с этим как быть? — задумчиво проговорила Клавдия, кровожадно сверкнув очами в сторону притихшего Антона.
Несчастный доктор смиренно ждал вынесения приговора.
— Клав, он тебя спас, — напомнила я, — и меня. Уж не говорю о Викторе.
— Ладно, пусть идет, — разрешила сестра.
Филиппок заметно оживился и с радостным облегчением заторопился к выходу. Я напутствовала его советом молчать обо всем, что видел и слышал в этой квартире, а Клавдия сообщила о длинных руках, коими, несомненно, мы с ней обладаем.
— Будем завтракать? — спросила Клавдия, когда за Антоном закрылась дверь.
— Будем, — кивнула я.
В меню завтрака входил чай с лимоном, растворимый аспирин и прочие вкусности. Клавка была неприлично весела, что в нашем положении выглядело нелепо. Однако выяснять причину радости Клюквы я не спешила из принципа, зная по опыту: долго молчать она не способна.
— Афанасия, — помявшись, заговорила Клавка, — как тебе Филиппок? Глянется?
— Он рыжий. И веснушек полно даже зимой.
— Ну и что? Рыжие не люди, что ли? — обиделась Клавдия. — Некоторые рыжие, между прочим, умнее блондинов. Чубайс, например…
— Кто ж говорит, что Антон дурак? — пожала я плечами. — Просто я не люблю чересчур яркие цвета. Предпочитаю что-нибудь более сдержанное.
— Знаю, — вздохнула Клавка. Она ненадолго умолкла, сложив на груди ладошки и мечтательно прикрыв глаза. Из чего я сделала вывод, что хирург произвел на сестру впечатление. Когда Клюквина влюбляется, она глупеет буквально на глазах, поэтому я заволновалась:
— Клава, сейчас не время для любви!
— Сердцу не прикажешь, — снова вздохнула Клюква. — Ты обратила внимание на его глаза?
Ну чисто лазурь небесная. В лучших традициях женских романов я просто обязана влюбиться в своего спасителя!
Я возмущенно заморгала, хотела сказать что-нибудь ехидное по этому поводу, но ничего не придумала и, топнув ногой, убежала к себе в комнату. Спустя минуту, там появилась Клавдия.
Она опустилась на кровать и принялась наглаживать меня по спине.
— Успокойся, Афонечка! Тоша прописал тебе полный покой… — Я ухмыльнулась, а Клавка продолжала:
— Думаешь, я ничего не понимаю?
Димка в командировке, ты здесь… Чужая любовь для тебя сейчас хуже касторки.