— Это дело превратило меня в агностика!
Ассистентом окружного прокурора оказался незнакомый Эллери молодой человек по фамилии Рэнкин. Он занял место в углу комнаты, откуда перед ним открывалась панорама происходящего. Выражение его лисьей физиономии свидетельствовало о том, что хотя он и надеется на благоприятный исход этой неслыханной, если не незаконной процедуры, но, будучи реалистом, предвидит обратное. Эллери полностью его игнорировал.
Кроме него и Квинов, в комнате присутствовали только Вирджиния Импортуна и Питер Эннис. Вдова казалась абсолютно безмятежной, словно ожидая в театре начала премьеры. Однако Эннис выглядел бледным и нервозным. Эллери улыбнулся обоим.
— Секрет этого необычайного дела, — начал он, — заключается в обилии числа «девять». Все время я чувствовал уверенность, что девятки являются решающими элементами в убийстве Нино Импортуны и что, поняв их подлинный смысл, мы обнаружим истину. Но смысл ускользал, покуда ты, папа, случайно не предоставил мне ключ, отозвавшись о девятках как о «копченых селедках». Эти слова отперли дверь. Не были ли некоторые из множества девяток подкинуты специально? Копченую селедку используют для тренировки ищеек — резкий запах копченой рыбы сбивает их со следа. Не служили ли аналогичной цели девятки в деле Импортуны? Если да, то какие именно? Какие из девяток специально положили поперек следа, чтобы сделать поиски убийцы более трудными, если не вовсе невозможными?
Ассистент окружного прокурора начал проявлять интерес. Он вынул блокнот и карандаш.
— Я не мог приблизиться к ответу на этот вопрос, — продолжал Эллери, — пока не вспомнил «Сломанную шпагу» Г. К. Честертона — рассказ из сборника «Неведение отца Брауна». В одном из его эпизодов отец Браун спрашивает бывшего вора Фламбо: «Где умный человек прячет гальку?» — «На морском берегу», — отвечает Фламбо. «А где, — продолжает отец Браун, — умный человек прячет лист?» — «В лесу, — отвечает Фламбо и спрашивает в свою очередь: — Вы имеете в виду, что, если умный человек хочет спрятать настоящий бриллиант, он прячет его среди поддельных?»
Меня словно озарило. Вот вопрос, который я искал на ощупь! Я перефразировал Фламбо: «Вы имеете в виду, что, когда убийца хочет спрятать настоящую улику, он может спрятать ее среди подтасованных?» И тогда мне сразу стали ясны задача и план убийцы. Существовала подлинная улика, связанная с числом «девять», которая указывала на него как на виновного, и которую он не мог уничтожить, но в то же время, повинуясь инстинкту самосохранения, не мог оставить в неприкосновенности. Поэтому ему пришлось спрятать ее, наподобие гальки отца Брауна, на морском берегу, состоящем из девяти улик, все из которых, кроме одной, были ложными. Убийца ничего не терял, но приобретал очень многое — безопасность, — помещая на ведущем к нему следе «копченую селедку». В качестве контруловки следовало проверить все девятки одну за другой, дабы выяснить, какие из них подтасованы. И тут мы столкнулись с любопытной ситуацией.
Эллери повернулся к Вирджинии Импортуна:
— Тотем вашего мужа, число «девять», вроде бы восходил к дате его рождения — 9 сентября 1899 года.
Я проверил подлинность даты рождения в процессе проверки подлинности всех фигурирующих в деле девяток, запросив через итальянское детективное агентство копию свидетельства о крещении Импортуны. Выяснилось, что он родился не в 1899 году, а годом раньше, не в девятом месяце этого года, а в пятом и не девятого дня этого месяца, а шестнадцатого. Дата 16 мая 1898 года значительно отличается от 9 сентября 1899-го, а тотему в виде девятки не соответствует вовсе. Выходит, Нино Импортуна попросту перенес дату своего рождения на девятый день девятого месяца того года, который во всех отношениях соответствовал счастливому числу. Иными словами, девятки в подлинной дате его рождения были, как выразился бы Честертон, поддельными — соответствующими не истине, а суеверию вашего мужа. «Копчеными селедками».
Его фамилия — Импортуна — состояла из девяти букв? Снова подделка: его настоящая фамилия была Импортунато и состояла из одиннадцати букв. Его имя — Нино, числовые значения букв которого в сумме составляют девять? Подделка: его подлинное имя было Туллио. Имя и фамилия Нино Импортуна — «копченая селедка».
Этот дом, «99 Ист». Мой отец выяснил, что его первоначальным номером был не 99, а 97. Чтобы удовлетворить желание окружить себя девятками, Импортуна, купив дом, перенумеровал его — с его деньгами и влиянием это не составляло труда. Девять этажей? Более изощренная подделка. Девятиэтажное здание с квартирой в пентхаусе правильнее называть десятиэтажным.
— Я не знала ни о подлинной дате рождения Нино, ни о перенумеровании дома, мистер Квин, — сказала Вирджиния. — А ты, Питер?
Эннис вздрогнул и быстро оторвал ото рта кулак, который он грыз.
— И то и другое для меня новость.
— Но это не самые важные «копченые селедки», — продолжал Эллери. — Обратимся ко времени смерти. Судя по наручным часам вашего мужа, миссис Импортуна, остановившимся от удара, убийство произошло в девять часов девять минут вечера. Подделка: мед-эксперт установил время смерти как начало первого ночи — примерно на три часа позже, чем указывали остановившиеся часы. Значит, убийца перевел часы назад, уже совершив преступление, а потом ударил по ним, чтобы остановить их на девяти часах девяти минутах и подбросить нам еще две «копченые селедки». Кстати, медицинское заключение превращает в подделку и дату убийства — 9 сентября. Если оно произошло спустя несколько минут после полуночи, то его дата — 10 сентября.
Теперь рассмотрим в этом контексте орудие убийства — чугунную абстрактную скульптуру, в изгибах которой мы — особенно я — увидели сходство с цифрой 9, и за которой убийца специально зашел в гостиную, сделав крюк. Можно ли сомневаться, что он выбрал ее именно по причине сходства с девяткой? Но в действительности она таковой не являлась. Скульптор назвал ее «Появлением новорожденного на свет».
— Но ведь она похожа на девятку, — запротестовал Питер.
— Если держать ее в определенном положении — да. Но переверните ее — в абстрактной скульптуре трудно понять, где верх, где низ, — и она превратится в шестерку. Подделка — «копченая селедка».
И еще. Количество ударов, которые нанес убийца своим не слишком тупым орудием. Мы считали, что их было девять, и были не правы. Убийца нанес десять ударов. Согласно доктору Праути, удар по запястью с целью остановить часы на девяти минутах десятого не отскочил от одного из девяти ударов по голове, а был самостоятельным ударом, по мнению доктора даже нанесенным другим орудием. Снова «копченая селедка».
— Но девяток было куда больше, — пробормотал инспектор Квин и виновато огляделся вокруг.
— Все в порядке, папа, больше нет смысла держать это в секрете. Итак, мы переходим к анонимным письмам и их содержанию.
— Постойте, Квин! — Ассистент окружного прокурора тыкал указательными пальцами в сторону Вирджинии и Питера, стоя позади них.
— Я же сказал, мистер Рэнкин, что надобность в секретах отпала. — Эллери повернулся к Вирджинии и Питеру: — Должен объяснить, что в Главное полицейское управление на имя моего отца пришла серия анонимных посланий, о которых знало только несколько официальных лиц.
— Ну вот, вы все испортили, — сердито сказал Рэнкин. — Я с самого начала был против этого и говорил окружному прокурору…
Эллери не обратил на него внимания:
— Связь кое-каких из этих сообщений с числом «девять» указывала на то, что их прислал убийца Импортуны. В некоторых конвертах лежали игральные карты — целые или половинки. Сообщения, переданные с помощью карт, конечно, относятся к гаданию. Я интерпретировал их согласно популярной гадальной системе. Но дело в том, что таких систем несколько и в каждой отдельные карты имеют разное значение. Отправитель ни разу не уточнил и даже не намекнул, какой системой следует пользоваться. Поэтому смысл, который я приписывал картам, был чисто произвольный и вовсе не обязательно правильный. Опять «копченые селедки», как и индексы почтовых отделений, которые убийца выбрал для отправки, чьи цифры в сумме составляли девять.
Даже число посланий оказалось подделкой. После девяти прибыло десятое, компрометируя магическое число. «Копченые селедки»!
Пять конвертов содержали текстовые сообщения. В одном из них говорилось, что друг детства Импортуны стал судьей верховного суда. Роль числа «девять» для Верховного суда Соединенных Штатов известна каждому школьнику. Но тщательное расследование не обнаружило такого друга детства или вообще друга у Нино. Сообщение было попросту ложным. Или, говоря словами Честертона, поддельным. А твоими словами, папа, «копченой селедкой».
То же самое относится и к четырем другим словесным сообщением. Одно из них заявляло, что в молодости Нино Импортуна играл в полупрофессиональной бейсбольной команде Бингэмптона в штате Нью-Йорк. Это оказалось вымыслом. Другое утверждало, что на его ранчо в Палм-Спрингс имелась площадка для гольфа — еще один намек на девятку, так как на частных площадках лунок, как правило, девять или восемнадцать — число, кратное девяти. Но это также не подтвердилось. В поместье Импортуны в Палм-Спрингс не было площадки для гольфа.
Еще одно сообщение — простите, что упоминаю это, миссис Импортуна, — приписывало Импортуне любовь к использованию кошки-девятихвостки. Миссис Импортуна заверила меня, что это неправда и никаких доказательств подобных сексуальных извращений найти не удалось.
И наконец, сообщение о заказе Импортуной изготовления скульптур девяти муз для его виллы на Лугано. Вы, Питер, категорически это отрицали, заявив мне, что надзирать за выполнением подобного заказа входило в ваши обязанности, однако вы ничего о нем не знали. Лгать об этом вам было бессмысленно, так как элементарное расследование обнаружило бы скульптора, принявшего заказ, если бы сообщение было правдивым. Но расследование не обнаружило никаких следов такого лица.
Итак, девять сообщений были ложными или не имеющими отношения к делу. Помните, что я пытался исключить поддельные улики с целью установить, какая из улик, связанных с числом «девять», не являлась «копченой селедкой». Но я пришел к обескураживающему выводу, что все девятки были «копчеными селедками», явно не имеющими никакого значения! Нино мог подписывать контракты 9-го, 19-го или 27-го числа, отказываясь заключать сделки в другие дни, назначить свою свадьбу на девятый день девятого месяца или изменить дату своего рождения таким образом, чтобы она изобиловала девятками, но все это не являлось подлинными уликами. Эти поступки совершал сам Импортуна, а не убийца. Мне нужно было найти девятку, связанную с убийцей, но я ее не обнаружил. Я исключил все девятки, которые видел тогда, кроме одной.
Это было кульминацией тщательно продуманной сцены, и Эллери сыграл ее так, как играл аналогичные кульминации в аналогичных сценах, — завораживая слушателей блестящими глазами, используя свой голос как рапиру, подавляя их своей личностью, грозя им указательным пальцем.
— Кроме одной, — повторил он. — Одна девятка была подлинной. Одна девятка не являлась «копченой селедкой». Эта девятка возникла в результате послания номер 10. Это неожиданное, нарушающее традиционное число послание, миссис Импортуна, лежало в основе вопроса, который я задал вам по поводу вашего свидания за ленчем с Питером Эннисом 9 декабря 1966 года.
Вирджиния вздрогнула, а потом придала лицу презрительное выражение.
— Прошу прощения, но у меня нет выбора. Я говорил вам, что не могу обещать держать ваш дневник в тайне от властей, если обнаружу, что он содержит информацию, связанную с делом.
— Информацию? Какую информацию? — встрепенулся инспектор Квин. Ассистент окружного прокурора Рэнкин что-то быстро писал в блокноте.
— Миссис Импортуна с юных лет вела дневник, папа. Она любезно позволила мне прочитать запись от 9 декабря 1966 года, из которой я узнал, что во время ленча с Эннисом в тот день всплыла еще одна девятка. — Эллери склонился вперед. — Срок добрачного договора Вирджинии и Нино истекал спустя ровно девять месяцев после 9 сентября 1966 года, а именно 9 сентября 1967 года, когда миссис Импортуна, согласно этому договору, должна была стать единственной наследницей своего мужа.
Этот девятимесячный период не был ни чьей-то выдумкой, ни подделкой, ни «копченой селедкой». Девять месяцев были фактом — и весьма многозначительным фактом. Потому что, если кто-то хотел, чтобы Вирджиния унаследовала полумиллиардное состояние своего мужа, он должен был подождать девять месяцев, прежде чем ее право станет юридической, хотя и потенциальной реальностью.
В мрачном, но вполне реальном смысле этот неизбежный девятимесячный период ожидания напоминает беременность. Девять месяцев вынашивания плода, а потом, 9 сентября 1967 года, рождается чудовищный младенец по имени Убийство. Даже щипцы, которые использовали для его извлечения, назывались «Появление новорожденного на свет».
Эллери сделал паузу, чтобы перевести дыхание, и все — даже Рэнкин в своем углу — застыли, ожидая продолжения.
— Давайте рассмотрим случай, который я называю оплодотворением, — тот ленч в неприметном ресторанчике 9 декабря прошлого года. Помните, я искал ключ к личности убийцы. Я задал себе вопрос: было ли в этом ленче что-нибудь, чего убийца мог опасаться? Как насчет самого факта встречи? Предположим, о появлении Вирджинии и Питера на людях — единственной неосторожности, которую они допустили, — стало известно? Предположим, их видели и их разговор подслушали? Если стало известно о связи Вирджинии Импортуна с Питером Эннисом, доверенным лицом ее мужа, о том, что, согласно добрачному соглашению, Вирджиния не могла оставить мужа или развестись с ним, не потеряв все, о том, что Питер должен ждать девять месяцев, пока Вирджиния станет наследницей Импортуны, то даже человек с минимальным коэффициентом умственного развития мог домыслить остальное — план убийства, его вынашивание и рождение… Это представляло смертельную опасность для составившего план. Именно эту девятку он пытался скрыть среди поддельных девяток, которыми он бомбардировал нас.
Инспектор начал кривить рот, как будто тщетно пытался игнорировать что-то крайне противное на вкус.
— Теперь, — продолжал Эллери, ободряюще улыбнувшись отцу, — позвольте мне объяснить, что я имею в виду под периодом вынашивания. Как я говорил, преступник должен был ждать девять месяцев, пока Вирджиния не станет наследницей Импортуны, прежде чем убить его. Почему бы не использовать к своему преимуществу этот девятимесячный срок? В конце концов, 9 декабря прошлого года Нино принадлежала только треть семейного состояния. Но если бы оба брата Нино умерли в течение этого периода… Поэтому он убил Джулио и подтасовал улики против Марко, рассчитывая избавиться от обоих.
Подтасовка была не вполне успешной, но Марко оказался настолько услужлив, что покончил с собой, а полиция сочла, что он повесился, терзаемый угрызениями совести из-за убийства брата, так что настоящий преступник мог быть полностью удовлетворен. Оба младших брата мертвы, убийцу никто не подозревает, а состояние Нино утроилось. Поэтому после сентябрьского дня, когда Вирджиния становилась законной наследницей своего мужа, последний акт — убийство Нино — принес бы преступнику полмиллиарда долларов. Разумеется, не прямо, а через его связь с вами, Вирджиния. Потому что я уверен, что вы и он давно решили пожениться…
— Не прямо? Пожениться? — Питер Эннис поднялся, внезапно приобретя весьма внушительный вид. — На что, черт возьми, вы намекаете, Квин?
Вирджиния улыбнулась, а Эллери нахмурился.
— Если вы дадите мне закончить, Питер, — сказал он, — то увидите, что это куда больше, чем намек.