Он так пронзительно взглянул на сына, как будто во всем, что случилось с Россией, виноват был его сын - и никто больше.
Отец крякнул , встряхнул желтыми от старости волосами: - Эх, ещё по махонькой! - Может, хватит? - Ничего, я крепкий...
За сердце он схватился утром следующего дня: во дворе не оказалось машины. Угнали. Он стонал и плакал. - Я же говорил...Надо было в гараж. Сколько вы за нее?.. Тысяч шесть, небось?
Фидель Михайлович успокоил отца: - Разве это теперь имеет значение? Надо заявить. - А стоит ли?
Сын был спокоен: не проклинал угонщиков. Еще спокойней вела себя невестка: - Батя, не берите в голову... Ну, угнали. А где не угоняют? Сколько она? Ну, если на доллары?
Отец гнул свое: такие деньги и - собаке под хвост! - Заработаем. Купим. Правда, Фидель? - улыбчиво обращалась Тоня к невозмутимо завтракающему мужу. - О чем речь, - поддакивал тот.
Вдвоем они улыбчиво успокаивали отца. - Машина найдется. Обязательно найдется, - заверяла невестка. - И очень пожалеют, - добавлял Фидель.
Он имел в виду, что вместе с "жигуленнком" укатили четыре бутылки коньяка. И какого коньяка!
Отдых, на который рассчитывали молодожены, не получился. На Осколе не побывали. По-рыбацки не отобедали. Дневным пассажирским уехали в Москву.
Отец их не провожал: он был так расстроен, что не было сил выйти из квартиры. А приехавший врач прописал ему постельный режим и крепкий сон. Сон прописать не проблема, но попробуй усни, когда такой убыток?
"Восьмерка" нашлась уже на вторые сутки. Нашлась в лесопосадке. Там угонщики отмечали удачу. Оттуда их - два трупа - увезли прямо в морг. На коньяк был составлен акт, в акте записали: спиртное с примесью неизвестного токсичного вещества приобретено, по всей вероятности, у случайных торговцев.
Машину пригнали во двор к учителю и сосед запер её в гараж, где ещё недавно ставил свою "копейку". Он же, Антон Антонович Колодочкин, позвонил в Москву, обрадовал Фиделя Михайлович, что пропажа нашлась. - Антон Антонович, вы лучше скажите, как себя чувствует отец? - Взбодрился, ответил тот. - Пожалуйста, присмотрите за ним. С меня магарыч. - Магарыч это хорошо. Без внимания не оставим.
41
Давно ли было, когда не старший брат, а младший приезжал за советом и помощью?
С некоторых пор зачастил Януарий Денисович к Лозинским, но не к брату, а к его жене - Дарьяне Манукяновне. Через неё он не терял надежды договориться с её отцом Манукяном Манукяновичем Мкртчаном - видным банкиром армянской диаспоры - принять в банк, под хорошие проценты, кругленькую сумму в удобной для банка валюте. - Только пусть он поторопится с ответом, - мягко напомнил Януарий Денисович. - Что за спешка? - Тебе, Дарьюшка, признаюсь, но под величайшим секретом: мы втихаря готовим обвал нашего "деревянного". - Как скоро? У нас тоже есть "деревянные". - Я дам знать. Но к этому времени наши "деревянные" должны быть обменены на твердую валюту. А не лучше будет перед самым обвалом выдать зарплату рабочим? Наш комбинат, слава богу, бесперебойно гонит пиловочник этому шведу - Шимону. - Он такой же швед, как я русский, - усмехнулся Януарий. - это к слову. У вас как велика задолженность? - По зарплате? Четыре месяца. - Нормально. Так и держите. - А не лучше совсем ликвидировать? - Задолженность, Дарьюшка, совсем ликвидировать нельзя. Это будет похоже на социализм. За кордоном друзья нас не поймут. Рабочих надо держать в напруге. Не будут бояться - не будут уважать. Так что задержка зарплаты - это рычажок - Но Тюлев же не задерживает? - Тюлев - бандит. У него наполеоновские замашки. На бандитизме мы его и подловим. Боюсь, что сгоревший цех не пойдет ему впрок.
Крупное неженское лицо Дарьяны Маннукяновнны вдруг посуровело, кинула на мужниного брата недобрый взгляд. - Так это твоя работа? - Товарища полковника... При моем согласиии. - Вы Сузика чуть было не угробили. Двадцать процентов ожега.
Януарий Денисович взял пухлую руку женщины, положил на свою маленькую ладонь, нежно погладил. - Прости... Ума не приложу, как он там оказался? Ты хотя бы его проведал... Дядя называется. - Он где? В какой больнице? - В ожоговом центре. - Проведаю. Обязательно. Лекарств достаточно? - Вполне. Смотри. А то я могу... Из Штатов, например. - Я тоже могу... - И уже по делу Януария. - Тебе когда нужно? - Переводом не позже четырнадцатого. Значит, обвал пятнадцатого? Родителя предупредить? - Если предупредишь, завтра все армяне бросятся обменивать. валюту. - Друзей я поставлю в известность. Но только самых ближайших. - Чикагских? - В голове Дарьяны Манукяновны прозвучалаядовитая нотка. Но собеседник будто ждал это уточнение, сдержанно ответил: - И чикагских. Без них, Дарьянушка, мы никто. - Это ты. - Ну, конечно, я! - Теперь и в устах Януария Денисовича прозвучала ядовитая нотка. - Твой папочка при любом обвале сохранит вас на плаву.
Пузырев-Суркис хоть и слыл могучим, но пикироваться с могущественной женщиной не стал: у неё положение крепче, чем у любого члена правительства. Президенту, допустим, дочь-советница шепнет - и загремит правительство в отставку, за исключением одного министра, самого необходимого для России, так как ей, бедной России, ещё долго-долго преодолевать полосу чрезвычайных ситуаций. Министр по этим ситуациям все равно, что король на шахматной доске.
И Януарий Денисович жаждал быть королем, но не на шахматной доске. Он готов был целовать президенту все его восемь пальцев, только бы тот назначил его премьер-министром. Вот тогда он и допустит к президенту молодого талантливого аналитика, чистокровного русского. Пусть президент потешит свое самолюбие: убедится воочию, что и среди русских встречаются умные.
Дальше все будет зависеть от товарища полковника. Тот уже вплотную занимается Аликом. Да, выкормыш Тюлева паспорт получил, как и обещал ему беглец Рубан. А вот навострить ему когти в Америку... Да допросе Алик все-таки признался, что он по заданию хозяина разыграл побег аналитика фирмы "Лозанд". Тюлев не стал его задерживать: гвардейцы народ уголовный могли аналитику мозги испортить: для них все равно, что гений, что серая "шестерка" - разницы не усматривают, было бы на ком упражняться.
Алик под пристальным контролем товарища полковника занялся своим любимым дело - изобретением взрывных предметов. Сам товарищ полковник рассчитывал, что один из этих предметов - весьма миниатюрная штучка взорвется под вором в законе Тюлевым.
Который раз Януарий Денисович проворачивает в своем воспаленном мозгу эту благостную мысль, и который год премьерство остается для него как линия горизонта: как ни выслуживается, а премьерское кресло все на том же удалении. Проклятая фамилия! У действующего премьера фамилия паскудная, но - русская.
В бессильной ярости Януарий Денисович скрипел зубами, его петушиный носик больше смахивал на воробьиный, а рыжие щеки так рыжели, как будто на них выступала ржавчина. Правда, с некоторых пор этой ржавчиной он гордился: ему внушили, что огненно - рыжий окрас признак великой талантливости. Многие гении имели огненно-рыжий цвет лица и огненно-рыжие волосы.
Окрас окрасом, а дело, то есть бизнес, апрежде всего. Утешало, что обвал рубля добавит ему в швейцарском банке десяток миллионов долларов. Немного. Но, как известно, миллиарды состоят из миллионов. Потому и надо копить и копить. На всем, особенно на бедности, можно делать большие деньги. Обвал ударит прежде всего по пенсионерам.
Припоминались ему разговоры дорогих родителей. Они откровенничали, не обращая внимание на присутствие сына, корпевшим над домашними заданиями. Яня делал вид, что решает задачку, а на самом деле слушал, о чем тихо говорили родители.
А говорили они о пользе зарубежных командировок. Некоторых офицеров посылали в Сирию - военными советниками. Офицеры возвращались оттуда, не все, конечно, не с пустыми руками. Им выдавали сертификаты, и на них они покупали машины, а детям - квартиры, обычно в Обнинске или Смоленске.
Мать подбивала отца отправиться в командировку в ту же Сирию, там можно будет обогатиться да и подышать воздухом земли обетованной: еврей, кем бы он ни был, остается евреем.
Отец раздраженно отвечал: - Там нужны танкисты! А я - про-па-ган-дист! Для армии - нуль. Для государства - штатный паразит. Я и стрелять толком не умею. Даже из "Макарова".
Мать напоминала: - А деньги! Деньги-то надо делать! Сын подрастает. В институт пойдет. За него платить придется.
Отец тоже напоминал: - Пусть сам думает. Он тоже рыжий.
Тогда Януарий Денисович не придавал значения, почему с таким вызовом отец назвал его рыжим.
В пору возмужания он узнал, что рыжие это пометка Яхве, так он метит особо одаренных. И назвали его Януарием в честь первого месяца года, а так как он сын Дениса, что означает "человек достатка", то и в самостоятельной жизни ему не придется бедствовать.
И он не бедствовал - круто делал карьеру и развлекался на пределе своих возможностей. Любовью он занимался в меру занятости. В настоящее время имел четырех любовниц - для здорового относительно не старого государственного деятеля это вполне достаточно. Предпочтение отдавал одной, самой старой, но и самой мудрой - жене секретаря посольства дружественного государства.
Она ему требуется регулярно как советница и он по её просьбе оказывает ей некоторые услуги. В эти дни он решил ей оказать услугу по собственной инициативе: сообщить, что грядет обвал рубля. Ее муж имеет крупный счет в российском банке, поэтому, если не предупредить, секретарь посольства понесет убытки.
Януарий Денисович позвонил в посольство, поставил секретаря в известность, что желает встретиться с его женой. В этот раз секретарь что-то мямлил, видимо, не хотел отпускать жену, да ещё на целых два часа. Он, глупый, не догадывался, что свидание рыжего с его супругой в интересах секретаря посольства - держателя рублей в российском банке. - За полчаса справитесь? - спросил секретарь. - Имейте в виду, сегодня у неё много дел. - И чтоб любовник долго не задерживал его жену, принялся было перечислять его достоинства: - Вы мужчина молодой, резвый...
Секретарь явно льстил. - Хорошо, справлюсь, - заверил Януарий Денисович. _ приезжайте к писателю. - Время? - Как всегда.
На писательскую виллу добираться около часа. А тут премьер вдруг пригласил Януария Денисовича обсудить какой-то срочный вопрос. - Может, обсудим завтра? - Завтра, Яня, мне докладывать президенту.
Свидание с женой секретаря посольства срывалось, а возбуждение от предстоящей близости с огненной женщиной уже брало верх над здравым смыслом: какое ещё обсуждение? Государство - это же машина: можно и обороты сбавить, если она опасно разогналась. А если дело касается России...Тем более, куда спешить? - А если завтра соберемся пораньше? - Да мы же хотим как лучше... - заикнулся было премьер.
Януарий Денисович тут же схохмил словами премьера: - А получится как всегда.
И оба засмеялись. "Ну и жук", - подумал премьер о Пузыреве-Суркисе. Ему тоже не хотелось обсуждать срочные вопросы. Он тоже торопился по своим делам. С его нефтепромыслов прилетел управляющий. А тот по пустякам на очи не является.
Януарий Денисович вроде и хохмил для порядка, а свидание с женой секретаря посольства спас.
42
В офисе на Новом Арбате Ананий Денисович говорить ни с кем не рискнул: грядущий обвал - дело святое, тайное. Следовало, конечно, озадачить товарища полковника, чтоб его агенты ухо держали остро: а вдруг где-то кто-то уже что-то пронюхал?
Такого знатока надо будет (если это свой) на время изолировать, а если чужой, то и не грех ликвидировать. И к этому занятию, разумеется, не привлекать государственные силовые структуры. Уж где-где, а в силовых ведомствах шпионов предостаточно. Далеко не все они работают на забугорье. Это шпионы свои, внутренние, и служат они своим благодетелям, тому же Януарию Денисовичу и не только ему.
О грядущем обвале следовало поставить в известность и аналитика - ему считать. Но сказать об этом опять-таки не в офисе: в станах офисов уши как у слона. Вавилонский царь Хаммурапи, пожалуй, первый обнародовал эту истину и с тех пор она живет и не стареет.
И все же... - Фидель Михайлович, к шефу. - Голос Антонины Леонидовны спокойный, не предвещающий неприятностей.
Фидель Михайлович взглянул на часы: было без десяти десять утра - до болезненного состояния шефа оставалось два часа. Где-то в двенадцать шеф будет плакать. Слезливо ныть: "Люблю президента..." В эти минуты его подчиненные должны подтвердить, если те окажутся рядом, что, да, они тоже любят всенародно избранного и жаждут жить под патронажем его первой российской леди. Такое признание вполне устраивало шефа, и он, раздавливая деформированным кулаком очередную слезу, изображал, что у него, как и у президента, на левой руке тоже три пальца. Он плакал и обещал, что в день рождения президента осчастливит всех своих сотрудников премиальными.
Сотрудники знали: осчастливит.
Таким же счастьем шеф не обделял и Фиделя Михайловича. С некоторых пор он чуть ли не влюблен в своего аналитика. Благодаря аналитику Дарьяна Манукяновна изменила свое отношение к мужу. От неё уже не услышишь: "Только идиоты любят президентов". Или: "Молчи, за умного сойдешь". Теперь Ананий Денисович и любит и молчит. А жена - сама нежность: "Папочка, прими снотворное". Это значит, Фидель Михайлович остается на ночь. Разумеется, остается и Антонина Леонидовна. От мужа она ни на шаг. Эта пара так пришлась по душе Дарьяне Манукяновне, что Ананий Денисович как заново родился.