Все было напрасно. Ровный ельник был похож на плантацию новогодних елок ни одного постороннего дерева. Ни зарубок, ни сломанных веток...
- Еще час прошел, - сказал Толик. В его голосе чувствовалась усталость.
Вовик, наоборот, заводился больше и больше. Они прекратили хаотический поиск, начали исследовать квадрат за квадратом, ползая на животе.
Они сбили локти, у них ломило поясницу, и они все чаще и чаще, лежа на спине, отдыхали. Бессмысленность поисков становилась очевидной. Время приближалось к четырем часам, и здесь, в чащобе, уже начались сумерки пасмурного дня.
И снова они искали. И опять лежали, курили.
- Вот и сентябрь, - сказал Толик. - Скоро Москва, кутерьма.
- Соскучился?
- Все-таки с мая мы здесь. А вообще-то я всегда тоскую о прошлом.
Вот вернемся в Москву, буду экспедицию вспоминать. Особенно этот маршрут.
- Как мы с тобой под елками ползали, - усмехнулся Вовик.
- В том числе... Наташка вот заболела. Что с ней делать?
- Ничего, будет в телеге лежать.
- Серафима не вытянет.
- Знаешь что, - сказал деловой Вовик, приподнявшись и посмотрев в лице другу, - ты же обещал, что не будешь думать о ней.
- Так ведь заболела, - оправдываясь, ответил Толик.
- А ты все равно не думай, бесполезно тебе о ней думать. Поправится как-нибудь без тебя. Начальник вылечит.
- Да, - невесело согласился Толик, - бесполезно.
Они снова искали и опять отдыхали, глядя на кусочки серого неба сквозь густой лапник.
- Все-таки хорошая наша профессия, - сказал Толик. - Разве в Москве такое увидишь?
- Такое какое?
- Ну, тайгу... Смену времен года, этот ельник уютный.
- Нашел время!
- Это у меня сезонное, ничего не поделаешь, осень. Вот и лист полетел...
- До настоящего листопада ещё далеко.
- А вон, видишь, на той елке листья лежат. Уже вовсю опадают.
Вовик привстал, присмотрелся.
- Полный улом! - ошалело выдохнул он. - Листья... Но ведь вокруг одни елки! Елки-моталки. Как эти листья попали сюда? И почему только на одной елке? Почему?! - закричал он.
- Меченая? - не веря своим словам, сказал Толик.
- Она! Старик отметил ее!
Тяжело чавкая по грязи сапогами, бежали они к месту привала. Они задыхались, сбавляли темп, шли, то и дело оглядываясь, и говорили. Говорить после бега было трудно, но молчать было сейчас невозможно.
- Господи! - восклицал Вовка. - Неужели это не сон? - Он хлопал себя по карманам. - И в таком количестве! Ну дед! Явно покойников грабил.
- Он могильщиком был, - говорил Толик. - Помнишь, когда копали картошку, как он рассматривал нашу лопату? Профессионал.
- Черт с ним, с этим дедом! - перебивал Вовик. - Сейчас на всех парах надо рвать отсюда. Дед, когда мы ему показывали карту, мог запомнить, где базовый лагерь, тогда...
Сам понимаешь.
- Рвать! - покачал головой Толик. - Легко сказать. Наташка в таком состоянии... Серафима не вытянет.
- Вытянет, - уверенно произнес Вовик. - Я знаю, что делать. А в лагерь вернемся, тут же в Москву.
Предлог у нас есть, занятия уже начались.
Наталья не понимала, что происходит. Она лежала, завернувшись в палатку, и смотрела, как ребята выбрасывают из телеги мешочки с образцами грунтов; ради которых они претерпели столько лишений в этом нелегком маршруте. Летели в кусты и валунчики из ледниковой морены.
Наталья собралась с силами и спросила:
- Психи, вы что делаете?
Ей не ответили. Серафиму, которая в предчувствии скорой дороги стала энергичней хрупать траву, быстро впрягли, Наталью на палатке перенесли на телегу и двинулись в путь. В ногах у Натальи лежало целое состояние, о котором она и не подозревала. Ружье было заряжено картечью, его нес сильный Толик. По договоренности он в случае чего должен был передать "тулку" Вовику, а сам вооружиться топориком. Но они шли и шли, и никаких "случаев" не происходило все вымерло в этих краях.
Наконец им встретилась брошенная деревня.
- Давайте здесь заночуем, - еле слышно сказала Наталья.
- Опаздываем! - резко ответил Вовик, понимая, что им надо до темноты пройти как можно больше.
Ночевали в лесу. Огня не разводили. Ребята разложили кое-какой стол, выпили водки, но к "эликсиру" не прикоснулись. Предложили Наталье.
Она приняла водки с "каплями", но от картошки и сигарет отказалась. Ребята поужинали и забрались в сырые спальники, ружье и топор положили рядом. Нераспряженная, но со снятой уздой Серафима всхрапывала в темноте, и ребятам постоянно казалось, что кто-то прячется за деревьями.
"Сбылось! Сбылось!" - думал Вовик. Он всегда знал, что нечто подобное рано или поздно в его жизни случится. В такой он рубашке родился, такая звезда "него... Он это знал.
- Вовк, а Вовк? - позвал Толик. - А чего мы с ними будем делать? Как их продать-то? - Друг ничего не ответил. - Вов, а все-таки, кто этот старик? Я думаю, он ходит, могилы раскапывает, иначе откуда у него столько этого?
Вовка молчал, не хотелось в такие минуты думать о прозе жизни.