Вика тяжело вздохнула.
– Погодите! – закричал Виктор. – Как не было?! Я же два колеса там клеил! И назад к машине…
– Да, – кивнул помощник прокурора, – ты занес туда два колеса и сразу уехал. Появился через полчаса. Подождал еще пять минут и, забрав колеса, ушел. Так говорят Поров и два его помощника. Есть свидетель, который видел тебя около сауны. А это что? – кивнул он на конверт.
– Посмотрите, – глухо ответил Виктор.
– Все нормально, – усмехнулся Ташкент. – Баба…
– Ты знаешь, кто убит в парке?! – перебил его разъяренный голос Льва Леонидовича. – Буря, Орган и Рука! Понял?!
– Как так? – растерялся Ташкент. – Ведь…
– Слушай меня очень внимательно, азиатская морда, – процедил Марксист, – я хочу, чтобы жена Ледова оказалась у меня через три часа! Чтобы этот Горец был мертв! Кто убил Алку?
– Ледов, – пролепетал явно перепуганный Ташкент.
– Хорошо, если поверят менты и задержат капитана хотя бы суток на двое. Кто вообще все это придумал? Надо было выбирать что-то одно! Кретины безмозглые! Запомни, у тебя три часа. – И телефон отключился.
– Совсем одурели, – расхаживая по камере, бормотал Виктор. – Меня задержали по обвинению в убийстве этой шлюхи. А почему Поров с помощниками не говорят правду? Подставил меня кто-то. Зачем?
Послышался звук открываемой двери. В камеру вошел Ильин.
– Спасибо вам, Степан Анатольевич, – поклонившись, язвительно проговорил Виктор, – за полное доверие.
– Не юродствуй, Витька, – остановил его полковник. – Закрой дверь! – рявкнул он стоявшему на пороге камеры лейтенанту. Тот подчинился.
Полковник сел за стол, вытащил пачку сигарет и положил ее перед Виктором. Потом Ильин достал из бокового кармана плоскую фляжку и складной стаканчик. Открутив пробку, налил коньяк и выпил. Протянул фляжку и стаканчик Виктору. Тот поднес горлышко к губам.
– Из стакана пей, – хмыкнул полковник.
– Послушайте, Степан Анатольевич, – спросил Виктор, – что это значит? Поров не мог не сказать…
– Он и сказал, что тебя не было в мастерской. То есть был, принес колеса и сразу ушел. По времени все сходится. И раненый тебя опознал, и еще один свидетель имеется. Фотографии как раз против тебя и свидетельствуют. Ты пошел разбираться и убил шлюху. Вот только… – Не договорив, Ильин взял фляжку и сделал два глотка из горлышка. – Понимаешь, происходит что-то странное. Тебя подставили, я даже причину знаю, мне кажется. Но дальше ничего не пойму. На кой хрен им похищать твою жену с детьми? – глухо добавил он и допил коньяк.
– Что? – опешил Ледов. – Вику…
– Да. Я не хотел тебе говорить, но думаю, что лучше, если ты будешь это знать. И не дергайся, – остановил Ильин прыгнувшего к двери капитана. – Даже если убьешь меня, отсюда не выйдешь. Дверь заперта, и тебя никуда не выпустят. Можешь взять меня в заложники, но тогда точно пойдешь в тюрьму. Сядь ты, твою мать! – неожиданно крикнул полковник.
Виктор, вернувшись от двери, сел и обхватил голову руками.
– Когда? – тихо спросил он.
– Без пяти четыре, и есть шанс, что их отпустят. Ты арестован, и какой смысл…
– Это Горец. Он, сука!
– Проверяем. И вот что – не дергайся, веди себя как обычно. Курево у тебя будет. Насчет еды что-нибудь придумаем.
– Да вы думаете, о чем говорите? – Виктор вскочил. – Мне выйти надо!
– Вот этого как раз и не надо, – проговорил полковник. – Если ты выйдешь, Вику с детьми… Конечно, могут и так убить, но шансов…
– Слушай, полковник, – Виктор схватил его за плечи, – я должен…
– Не будь ты бабой! – Ильин сильно толкнул его в грудь. – Подумай и поймешь, что, пока ты в камере, они будут жить. Я выхожу! – крикнул он.
Дверь открылась. Полковник вышел. Дверь тут же захлопнулась. Виктор опустился на пол.
– Знаешь, сынок, – тихо проговорила лежавшая на кровати мать Горца, – полегчало мне, дышать легче стало, и голова не болит. Ты мне дай немного поесть.
– Сейчас, мам! – Виталий метнулся на кухню. – Может, окрошки? Я каждый день делаю. Ты же любила ее…
– Да, и хлебушка помягче.
– Есть мягкий, мама, тетя Груша принесла. Свеженький, даже теплый еще, она только испекла. Вот окрошка, а вот хлеб.
– Прямо как в ресторане! – Бледные губы матери тронула легкая улыбка.
– Ешь! – Сын сел напротив. – А тебе вроде действительно полегче стало, – прошептал он. – Глаза веселее, и румянец на лице появился.
Послышался шум подъехавшей машины, и Виталий взглянул в окно. Его глаза сузились.
– Погодь, мужики, – попытался остановить идущих к дому двоих милиционеров Матвей Сергеевич, – матерь у него больна очень. Я счас позову. Ей волнение совсем ни к чему, даже опасно.
На крыльцо вышел Горец и немигающе уставился на милиционеров.
– Мать больная, – глухо проговорил он. – Если можно, не светитесь. Чего надо? – отойдя в сторону, чтоб его не было видно через окно с кровати, спросил он.
– Значит, о маме беспокоишься, – зло сказал лейтенант. – А…
– Отставить! – раздался из машины повелительный голос. – Подойдите, Горцов.
Виталий медленно двинулся вперед.
– Здравствуйте! – Из машины вышел Ильин в штатском. – Мотай отсюда, вон там за углом подожди, – сказал он водителю. – И вы туда. – Он взглянул на милиционеров.
Достав сигареты, полковник сел на обрубок бревна. Горец уселся рядом.
– Кто похитил Ледову с детьми? – тихо спросил Ильин.
– Вы на меня думаете?
– Если честно, я в этом почти уверен. Кто? – повторил он.
– Я не при делах. Ищите. Кстати, попасите за Гуськовым и тогда кое-что поймете.