– Она моя дочь! – неожиданно закричал Егор. – Я ее всю жизнь дочерью считал! Уж лучше пусть меня убьют, чем ее. Не могу я подставить Вику и детишек. – Он быстро ушел в кухню.
– Короче, так, – вслед ему сказал Федор, – я дам бабок, и ксиву получишь, а уж дальше сам разбирайся.
– Так и сделаю! – отозвался Егор. – Я бы и сейчас уехал, но документов нет, и первый попавшийся милиционер меня заберет. Звонить Вике не хочу. В общем, паспорт мне сделайте, я потом рассчитаюсь, скажите, сколько все это стоит…
– А вот обижать нас не надо, – перебила его Настя.
Егор вошел в комнату и посмотрел на нее.
– Знаешь, – тихо проговорил он, – сильно повезет тому мужику, к кому ты душой обратишься. Ей-богу, правду говорю. Вполне может быть и так, что он рядом находится. – Егор перевел взгляд на Алексея. – Но это ты душой решишь. Сердце ведь и ошибиться может, тогда как душа чувствует родственную душу. Возможно, поначалу и несладко будет, но все перемелется и наладится жизнь. Ты уж поверь мне, – улыбнулся Егор. – Я много чего в жизни повидал и за каждое сказанное мной слово ответ держу.
Анастасия и Алексей встретились взглядами.
– В общем, решать тебе, – кивнул Федор. – Бабки я дам. Про паспорт она тебе правильно сказала. Запомни еще одно, многое испытавший: не все на свете покупается и продается.
– Вообще-то я не верил в это, – покачал головой Таегов. – Но выходит, так оно и есть, если даже такой, как ты, деньги запросто дает. Спасибо тебе.
Федор усмехнулся:
– Давно я такого не слышал. – Он взглянул на Настю: – Может, отметим хорошие слова? Есть что-нибудь выпить?
– Коньяк подойдет?
– Вполне.
– А почему у тебя имя и фамилия от Федора? – спросил Егор.
– Я детдомовский, как и он, – кивнул тот на Алексея. – Нашли нас вместе, точнее, в один день. В Питере. Меня нашел батюшка Федор, священник, вот и записали: Федоров Федор Игнатьевич. Отчество – в честь воспитателя. Кстати, та еще мразь была. А Леху подобрали возле зала выставки алмазов. Вот и стал Алмазовым.
– Ты из детского дома? – удивленно посмотрела на Алексея Настя.
– Да, – кивнул он.
– Но ты не похож на детдомовца.
– А он и вел себя не так, – сказал Федор. – Прилично учился, после детдома поступил в геологоразведочный институт, там военная кафедра была. Окончил, получил лейтенанта. Верно? – Алексей кивнул. – И что ты думаешь? Заявление написал и в Афган ушел. Там мы снова и встретились. Из армии вместе демобилизовались, он на работу устроился, а я в тюрьму попал, одного грузина изуродовал. После Афгана я ко всем черно-белым относиться стал иначе. Правда, в Афгане воевали со мной ребята и из Грузии, и из других кавказских республик. Но что-то сломалось внутри.
– Просто у него денег много было, – усмехнулся Алексей.
Федор рассмеялся:
– Точно в общем-то! Отсидел треху, и завертело. Драться вроде умею, как-никак в десантуре два года служил, почти год воевал. Ну а потом снова на восьмерик попал. Вышел и подумал: надо поосторожнее себя вести. И пока, как говорят, Бог миловал от легавых.
– А где вы в Афгане были? – спросил Егор.
– Под Камдешем. Караваны шли из Пакистана, да и вообще… – Федор замолчал. – А почему спросил-то?
– Просто из любопытства, – вздохнул Егор и вышел.
– Он снайпером там был, – тихо сказала Настя, – прапорщиком.
– В натуре? – удивился Федор.
– Да, – кивнул Алексей.
– Тогда понятно, почему я ему свой номер телефона дал. Значит, все, хрен я его в Тулу одного отпущу. А чего же он молчал?
– Ему уже пятьдесят, – сказал Алексей. – Наверное, это не тот возраст, чтобы говорить о своих подвигах. К тому же сейчас ему явно не до рассказов.
– Вообще-то точно. Но мы в электричке с Сашком Клоком чирикали про Афган. Он там на год позже был. А Егор слышал, и ноль эмоций. Кто сказал, что он там был-то? Может, просто…
– Не просто, – покачал головой Алмаз. – Он был в Афгане.
– Лады, значит, придется с ним быть до конца. То-то мне мужик сразу приглянулся. Это зона научила. Если человек нормальный…
– Так, – перебил Алексей, – я поехал за фотографом. Вечером фотографии будут готовы, отвезу Умнику делать документы. А ты постарайся узнать об этом Эдике побольше.
– Боевой его фамилия, – войдя в комнату, сказал Егор. – Кличка – Боевик. Они о каком-то буржуе вспоминали, о Воеводе. Это отец, как я понял, одной стервы, ее Эмма зовут. Другой там еще был – Вадик Турпин.
– Фамилия Эдуарда – Агаев, – вмешалась Настя. – Боевой или Боевик – это его прозвище. Он имеет пояс по каратэ. Не знаю, как дерется, но бьет сильно и точно. Кстати, он мой ухажер, – усмехнулась она. – Когда я узнала, чем он занимается, то сразу прекратила знакомство. А он не оставляет попыток переспать со мной. Взыграло уязвленное мужское самолюбие. Если проще, то самец не получил желаемого, – грубо добавила она. – Ваше мнение обо мне изменилось?
– Да, – кивнул Федор. Алексей злобно на него покосился. – Если раньше я считал тебя немного чокнутой искательницей приключений, то сейчас начал уважать. Не всякий мужик пойдет на то, чтобы помочь человеку уйти от Боевого. Кстати, он отморозок по полной программе.
– Я это понял, – сказал Егор.
– А ты? – Настя посмотрела на Алексея.
– Знаете, сударыня, – улыбнулся он, – теперь Эдик – мой личный враг. Я люблю вас, – неожиданно произнес он и вышел из комнаты. Настя растерянно посмотрела на дверь.
– Такого я еще не видел, – пробормотал Федор.
Настя взглянула на Егора.
– Вы были правы, – тихо проговорила она и засмеялась. – Это так здорово!
– Голимый дурдом! – буркнул Федор. – Алмаз, ты поедешь за фотографом?
– Уже уехал, – послышался ответ.
– Алексей действительно в меня влюблен, – застенчиво улыбнулась Настя. – Он мне тоже очень нравится. Если не сказать больше…
– Голимый дурдом, – повторил Федор. – Я сейчас съезжу за баксами, – кивнул он Егору. – А где ты в Афгане был? – помолчав, спросил он.
– Чагчаран, Шаграк, – ответил Таегов.
– Я покатил. – Федор шагнул к двери и остановился. – Настя, если вдруг заявится твой воздыхатель со свитой, встречайте. – Он вытащил из спортивной сумки ТТ и две обоймы и положил на стол. – И сразу звоните мне на мобилу. Голимый дурдом, – посмотрев на Настю, весело добавил он и вышел.