Дортмундер усмехнулся.
-- Две тысячи долларов, чтобы вломиться в комиссариат полиции?
За такие деньги я не вломлюсь даже в телефонную будку.
Келп посмотрел на майора так, будто разочаровался в своем лучшем друге.
-- Это на самом деле мало, майор, -- сказал он. -- Если это все, что вы можете предложить, то лучше прекратим разговор.
Майор нахмурил лоб и поочередно посмотрел на присутствующих.
-- Не знаю, что сказать, -- признался он.
-- Скажите: десять тысяч, -- намекнул Келп.
-- На человека?
-- Вот именно. И 200 долларов в неделю.
Майор задумался. Слишком быстрая капитуляция могла вызвать подозрения, и он ответил:
-- Я не могу дать столько. У моей страны нет такой возможности, мы уже и так пошатнули национальный бюджет.
-- Тогда сколько? -- дружелюбно спросил Келп.
Майор кончиками пальцев забарабанил по столу. Он прищурился, потом закрыл один глаз, почесал голову за левым ухом и, наконец, решился.
-- Пять тысяч.
-- И двести долларов в неделю.
-- Хорошо, -- согласился майор.
Келп посмотрел на Дортмундера.
-- Это тебя устраивает?
Дортмундер покусал палец и пришел к выводу, что майор видимо, понял, что он, Дортмундер, тоже играет комедию.
-- Я взгляну на комиссариат, -- проронил Дортмундер. -- Если дело мне покажется возможным и если Чефуик согласится, то соглашусь и я.
-- Естественно, -- заверил майор, -- что вам будут оплачивать с того дня, когда начнется подготовка.
-- Естественно, -- великодушно согласился Дортмундер.
Все встали. Майор обратился к Гринвуду:
-- Могу я принести вам свои поздравления по поводу вашего освобождения?
-- Спасибо, -- ответил Гринвуд. -- Вы случайно не знаете подходящей квартиры? Две комнаты с кухней по скромной цене и в хорошем районе?
-- К сожалению, нет, -- ответил майор.
-- Если случайно услышите о чем-нибудь подходящем, -- настаивал Гринвуд, -- дайте мне знать.
-- Обязательно, -- заверил его майор.
Марч, явно пьяный, сжимая в руке почти пустую бутылку абрикосового ликера, сошел с тротуара на дорогу перед полицейской машиной, маша рукой и крича:
-- Такси!
Полицейская машина вынуждена была остановиться, чтобы не раздавить его. Марч уцепился за дверцу и громогласно заявил":
-- Я хочу вернуться к себе. Бруклин. Отвези меня в Бруклин. паренек, поторопись.
Полицейский, не сидевший за рулем, вышел из' машины
-- Подойди-ка поближе, -- велел он.
Марч приблизился, шатаясь. Подмигнув полицейскому, он сделал щедрый жест.
-- Не думай о счетчике, дружок. Мы с тобой в два счета договоримся.
Дураки полицейские ничего не узнают.
-- Ах, так? -- возмутился полицейский.
-- Что вообще эти кретины знают! Ничего они не знают -- продолжал Марч.
-- Кроме шуток? -- Полицейский открыл заднюю дверцу. -- Садись же, приятель, -- поторопил он.
-- Отлично, обрадовался Марч, влезая в полицейскую машину.
Он развалился на сиденьи и почти сразу же заснул.
Полицейские не отвезли Марча в Бруклин. Они отвезли его в комиссариат, где без телячьих нежностей разбудили, согнав с заднего сиденья полицейской машины, заставили подняться по ступенькам и передали другим полицейским внутри здания.
-- Пускай проспится в курятнике, -- заявил один из стражей порядка.
Произошел короткий церемониал представления, потом новые провожатые потащили Марча вдоль длинного зеленого коридора и втолкнули его в "курятник" -- большую металлическую комнату, полную решеток и пьяниц.
-- Это несправедливо..., -- бормотал Марч как бы самому себе, потом вдруг завопил; --- Эй! Послушайте, черт возьми!
Шайка негодяев!
Остальные пьяницы, которые, как и положено, во сне избавлялись от алкоголя, проснулись от воплей Марча очень сердитыми.