Сильвия Мартин, явно взволнованная, чуть не бегом пронеслась по коридору и постучала в дверь личного кабинета Селби.
Тот отвел защелку и впустил девушку.
— О Дуг, прости меня, — сказала она, — но я просто не могла ждать и прошла в кабинет, минуя приемную. Послушай, Дуг, я спешу… но обещай мне, обещай, что не скажешь «нет».
Он взглянул в горящие возбуждением золотисто-карие глаза и улыбнулся.
— Я не скажу «нет», но могу сразу сказать: то, чего ты хочешь, невозможно.
Сильвия сделала гримасу.
— Послушай, Дуг. Шериф позвонил непосредственно Крэнделлу и сказал, что хотел бы выяснить кое-что о миссис Берк. Крэнделл ответил, что ничего о ней не знает, кроме того, что ее зовут Тельма и что раньше она уже была замужем, только он не может вспомнить, как звали ее бывшего мужа. У него было ранчо где-то в Аризоне. А затем шериф спросил, не носил ли ее первый супруг имя Лейси. Крэнделл ответил, ему кажется, именно так его и звали.
— Все это очень неопределенно, Сильвия. Как ты понимаешь, Крэнделл мог легко ошибиться. Не забудь, он даже не сразу вспомнил имя.
— Я знаю, Дуг, но чувствую всем существом, что он не ошибается. Послушай, Дуг, ты ведь едешь туда. Дай мне шанс. Разреши поехать с тобой.
— Когда? — спросил он.
— Прямо сейчас. Мы можем договориться о самолете и добраться туда за три с половиной — четыре часа.
Селби сказал:
— Не думаю, что налогоплательщикам доставит особое удовольствие оплачивать мне самолет. Один из влиятельных налогоплательщиков только что предложил мне бросить расследование.
— Кто? Бинелл?
— Да.
— Напыщенное ничтожество! Какое ему дело до всего этого?
— Он платит налоги.
— Вздор! У него какая-то своя цель.
Селби улыбнулся.
— Ну да, его банк, по-видимому, получил восемь тысяч долларов по расписке, которая, скорее всего, не стоила и ста центов за доллар, — думаю, вот где зарыта собака.
— Нет, не то, Дуг. Здесь что-то большее. Ты это знаешь так же, как и я. «Ламбер компани» могла бы легко оплатить эту расписку. Бинелл двуличный, скользкий, он бы и пальцем не шевельнул, чтобы помочь вам.
— Лейси займутся власти Аризоны, — сказал Селби. — По нашей просьбе они с радостью зададут ему несколько вопросов.
— Дуг, ты не можешь просто перепоручить все это полиции Аризоны. Они ведь не знают, в чем дело, и, если Лейси действительно что-нибудь известно, он может легко втереть им очки. Тебе просто необходимо поехать туда самому, и быстрее. Что-то здесь происходит, кто-то пытается спрятать концы в воду и мешать тебе выяснить, в чем дело. Я знаю, моя газета готова оплатить часть расходов, если нужно.
— Ладно, ладно, посмотрим, — сказал Селби.
Она протянула ему еще сырую фотографию.
— Вот копия отпечатков пальцев умершего. Терри сделал снимки и классификацию еще до того, как ты вызвал его в Лас-Алидас. Он вернулся и уже телеграфировал в федеральную службу, чтобы узнать, не зарегистрированы ли у них эти отпечатки.
— Спасибо, — сказал Селби.
— Дуг, обещай, что ты поедешь в Туксон и возьмешь меня с собой.
— Хорошо, — сказал он, — я подумаю.
— Ладно, Дуг, когда ты даешь обещание, это уже кое-что. Послушай, я пустилась по следу за теми фотографиями погибшего. Через час они у меня будут.
Если ты сейчас договоришься о самолете, мы можем уехать часов в пять. Возьмем с собой суп в термосе, бутерброды и пообедаем в самолете.
— Позвони мне через полчаса. Я дам тебе знать, — сдался в конце концов Селби, уступая ее натиску.
— Пока! — сказала она и повернулась к двери.
Он услышал, как она легко побежала по коридору.
Селби закрыл дверь и стал пристально рассматривать отпечатки пальцев. Какие тайны они скрывали? Умер какой-то человек. Его тело кремировали, но остались эти отпечатки, неопровержимое свидетельство его личности, линии, нанесенные природой на кожу человека.
Станут ли эти линии ловушкой для убийцы?
Селби потянулся за трубкой, набил ее и принялся всматриваться в отпечатки, пытаясь использовать их как отправной момент для построения версии происшедшего.
Он старался найти объяснение действиям таинственного бродяги, когда Аморетт скользнула в дверь и доложила:
— Инес Стэплтон просит узнать, не можете ли вы принять ее на несколько минут.
— Инес Стэплтон! — воскликнул он. — Я не видел ее целую вечность. Она в приемной?
— Да.
— Попросите ее войти… нет, подождите минутку.
Аморетт, сегодня вечером мне нужен самолет до Туксона. Я хочу, чтобы никто не знал, куда я отправляюсь. Зайдите к шерифу Брэндону и спросите его, не желает ли он присоединиться. Скажите ему: со мной летит Сильвия Мартин. Затем позвоните в Лос-Анджелес, в аэропорт, и закажите хороший, быстрый самолет. Мы уже делали такие заказы, поэтому они знают, что нам нужно.
Аморетт кивнула.
— И попросите Инес войти… Нет, не надо… Я сам.
Селби отодвинул кресло и вышел в приемную.
— Привет, путешественница, — сказал он, увидев изящную брюнетку, которая подошла и грациозным движением протянула ему руку. Она выдержала его взгляд спокойно и твердо, но предательская голубая жилка быстро забилась у нее на шее.
— Где ты пропадала? — спросил Селби.
— Там, где я и собиралась быть восемнадцать месяцев назад, — ответила она.
— Ты имеешь в виду…
— Да, — подтвердила она, — изучала право. — И я действительно его изучала, а не просто играла в изучение.
— Ну и как успехи? — спросил Селби.
Она улыбнулась:
— Я прошла трехлетний курс обучения. Занималась во время летних каникул и сократила его до семнадцати месяцев, одной недели и трех дней. Перед вами, господин окружной прокурор, Инес Стэплтон — адвокат, официально допущенный к работе в судах штата Калифорния.
— Инес! — радостно воскликнул он, схватив ее руку. — Это чудесно, просто чудесно!
— Ты пригласишь меня войти, — спросила она, — или мне придется войти без приглашения?
Он засмеялся и пропустил ее в открытую дверь. Усадив девушку в большое кресло по другую сторону своего стола, он заметил, как она изменилась — возмужала, стала более уверенной в себе, однако в ее глазах таилась какая-то напряженность. Когда она расслаблялась, то выглядела усталой — трудности, через которые ей пришлось пройти, оставили на ее лице свой след. Но когда она говорила или улыбалась, оживление и блеск глаз скрывали усталость.
— Много было зубрежки? — спросил Селби.
— Не хочу вспоминать об этом, — сказал Инес с легким смехом. — Всё позади. Ты знаешь, моя работа в адвокатской коллегии была лишь подготовкой к профессии юриста, ты помнишь… или уже забыл, Дуг?
— Помню, — не очень уверенно ответил он.
— Ты знаешь, Дуг, когда я уехала отсюда год тому назад, я сходила с ума…
— Знаю, — сказал он, — ничего нельзя было сделать.
Я просто должен был выполнить долг…
Она щелкнула пальцами.
— Забудь, — сказала она, — мне наплевать на прошлое… Джордж был замешан в деле о наезде, пытался скрыться и избежать ответственности. Он любил пускать пыль в глаза, а отец просто губил его своей щедростью и заступничеством. Это был ужасный удар для всех нам, особенно для папы. Наша семейная гордость была уязвлена, но все обернулось к лучшему.
Судья в Сан-Диего оказался очень гуманным человеком. Он дал Джорджу испытательный срок с условием, что тот вернется в школу, в течение двух лет не будет водить автомобиль, пять лет не возьмет в рот спиртного, пять дней в неделю будет ложиться спать в десять часов и через определенные промежутки времени будет докладывать о себе инспектору, наблюдающему за отпущенными на поруки, — как лично, так и в письменном виде. Это было чудесное решение для Джорджа.
— Твой отец, — сказал Селби, — не мог понять. Он…
— Чепуха! Отец отлично все понимал. Просто страдала его гордость, вот и все. Он ликвидировал здесь свое сахарное дело и уехал. Думаю, это был лучший вариант как для него, так и для Джорджа… А что поделывал ты, Дуг?
— Обычная рутина, — ответил он. — Лучше скажи, что ты намерена теперь делать? Собираешься практиковать?
Она взглянула ему в глаза и кивнула.
— Что ж, — сказал он, усмехнувшись, — возможно, когда-нибудь мы встретимся с тобой в суде и ты будешь защищать противную сторону.
— Возможно, — серьезно ответила она.
— Станешь охотиться за моим скальпом, а? — сказал он смеясь.
— Нет, — сдержанно ответила она. — Понимаешь, Дуг, ты перерос меня. А я тебе это позволила. Когда ты был свободным юристом, мы, бывало, чудесно проводили время: теннис, походы, плавание, неожиданные поездки в другой город и прочие забавы. Потом тебя избрали на официальный пост, и ты начал серьезно смотреть на вещи. Я полагаю, что папины деньги мешали мне видеть жизнь в надлежащей перспективе.
Я не понимала… А, да ладно, не будем об этом.
Селби через стол дотянулся до ее руки.
— Мне было больно, когда ты уехала. Инес. Я думал, возможно, ты рассердилась и хотела мне отомстить и…
Короче, я много думал о тебе, хотел даже отыскать, но потом, хорошо зная твой характер, понял, что, если ты действительно считаешь меня виноватым, никакие объяснения не изменят твоего мнения.
— Я так не считала, — сказал она. — Просто решила заставить тебя уважать меня в той области, которая так тебя увлекла.
Смущенный ее спокойной откровенностью и силой, таящейся в твердом взгляде темных глаз, он неловко попытался переменить тему.
— Как ты находишь наш старый город?
— Совершенно не изменился. И наши две газеты все так же сражаются друг с другом?
— Да.
— «Блейд» — против тебя, а «Кларион» — за?
Он кивнул.
— И Сэм Роупер, бывший окружной прокурор, все еще старается достать тебя?
— Не так сильно, как раньше, — рассмеялся Селби. — Он несколько растерял свое влияние, а заодно, я думаю, и часть своей обиды. Занялся частной практикой.
— А та девушка, мисс Мартин? — спросила Инес. — Как ее звали, Сильвия? Ты часто ее видишь?
Он сказал с улыбкой:
— Всякий раз, когда у меня начинается расследование, оказывается, что она как раз им и занимается.
У нее нюх на тайны, как у гончей на спрятавшегося кролика.
— Во всяком случае, — заметила Инес, — теперь вы будете видеть и меня, господин окружной прокурор… и довольно часто.
— Теннис? — спросил он.
Она покачала головой.
— Больше никакого тенниса. Ты вырос из этого. И я тоже. Теперь мы перенесем свои битвы в зал суда. И я намерена заставить тебя поработать, как когда-то на теннисном корте.
— У тебя была плохая подача, — он испытующе смотрел на нее, — и ловкий ответный удар.
— Подожди, пока мы не встретимся в суде, — пригрозила она со смехом, который, казалось, подчеркивал значение ее слов. — А как насчет обеда сегодня вечером, Дуг? Мы можем забраться в мою машину и улизнуть в Лос-Анджелес. Я знаю место, где…
Она остановилась, заметив выражение его глаз.
— Встреча? — спросила Инес.
— Занят, — сообщил ей Селби, — еду в Аризону по одному делу.
— Поездом?
— Нет, самолетом.
Она хотела было что-то сказать, но остановилась.
— Понимаю, — только и произнесла она. — Полагаю, будет представлена пресса?
Селби встретил ее взгляд и коротко ответил:
— Да. Теперь была ее очередь переменить тему. Она посмотрела на фотографию отпечатков пальцев на его письменном столе.
— Кто этот мошенник? — спросила она.
— Мы не знаем, — сказал Селби и, немного помолчав, добавил: — Пока.
— Не возражаешь, если я взгляну?
— Нет, конечно. — Он подтолкнул снимок через стол.
— Кто делал классификацию? — спросила она.
— Боб Терри.
— О, он теперь на службе у шерифа?
— Да, стал дактилоскопистом.
— Я не уверена, что могу согласиться с этой классификацией, — холодно сказала Инес.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Селби.
— Я думаю, то, что он классифицировал как завиток в своем знаменателе, в действительности скрытая дуга.
Селби воскликнул:
— Бог ты мой, Инес, не говори мне, что ты не только адвокат, но и специалист по дактилоскопии.
— Нет, я не специалист, — улыбнулась она, — но изучала криминологию и знаю кое-что об отпечатках пальцев.
— А для чего тебе криминология? — спросил он.
— Она ведь имеет отношение к юриспруденции. Я хотела увереннее чувствовать себя в своем деле, а в нем без криминологии не обойтись.
— Мои познания в дактилоскопии довольно поверхностны. Так что давай объясни, в чем дело, — попросил Селби.
Она начала:
— В классификации пальцы делятся на пары и каждый палец имеет числовое обозначение. Первый — это шестнадцать, второй — восемь, третий — четыре, следующие — два и один. Первый палец пары идет в знаменатель, второй — в числитель, затем прибавляется единица, но только в том случае, если на этом пальце есть завиток. Например, в этой классификации пять над тридцатью двумя, это означает, что имеется один завиток в числителе третьей пары и что все знаменатели классифицируются как завитки.
Селби спросил:
— А в чем различие между завитком и дугой?
— При дуге гребни поднимаются выше в центре и не закругляются вновь, тогда как в завитке гребни образуют ряд кругов или спиралей вокруг стержня или оси.
Возьми увеличительное стекло, Дуг, и посмотри на этот отпечаток, я покажу тебе, что имею в виду.
— А я думал, что при классификации подсчитывают гребни, — сказал Селби, доставая из ящика стола лупу.
— Так у вас и сделано, ваша предварительная классификация определяется гребнями… Смотри, видишь, что я имею в виду?
Селби держал увеличительное стекло над снимком, а Инес водила по линиям.
— Понимаю, — заметил он, сосредоточенно разглядывая отпечаток пальца.
Зазвонил телефон.
Селби извинился и поднял трубку.
— Дуг, Боб Терри только что сказал мне, что изменил свою классификацию отпечатков, — произнес шериф Брэндон.
— Благодарю, — произнес Селби и добавил: — А то я подумал, что он классифицировал скрытую дугу как гребень.
В голосе шерифа прозвучало удивление:
— Ты что, разбираешься в отпечатках пальцев, Дуг?
— Нет, — рассмеялся Селби, — просто кое-что слышал. Ну как наша поездка в Аризону, Рекс?
— Мы улетаем ровно в пять тридцать. С местного аэродрома. Сильвия говорит, что возьмет пару термосов, сандвичи и устроит нам воздушный ужин.
— Хорошо, буду вовремя, — сказал Селби, — вместе со своим аппетитом.
Он опустил трубку и встретил насмешливый взгляд Инес Стэплтон, в глубине которого затаилась тоска.
— Как всегда, весь в работе, — заметила она.
— Меня это увлекает, Инес.
— На днях я тоже нырну в работу, — сказала она. — И тогда попробуй только пригласить меня пообедать!
— Кстати, об обедах, — произнес Селби. — Когда я закончу с этим делом, давай устроим грандиозную пирушку?
— А когда ты закончишь с этим делом, Дуг?
— Не знаю. Надеюсь, довольно скоро… Не пропадай, Инес.
— Благодарю. Мне еще нужно заглянуть в сотню мест и переделать уйму дел. Я зашла к тебе, чтобы поздороваться… И если ты не знаешь, когда освободишься, лучше подожди, не делай необдуманных приглашений.
Пока, и желаю удачи.
Она улыбнулась и выскользнула в коридор. Но в ее глазах улыбки не было.