— Как дела? — спросил Исаак.
— Пить хочется, — сказал молодой человек.
Ракель помогла ему приподняться и поднесла чашку к его губам. Он жадно напился и откинулся на подушки.
— Я очень благодарен, — нет, я просто потрясен, что мне довелось попасть в руки столь милосердных спасителей. Вы — волшебник, раз смогли собрать мою руку? — спросил он.
— Не волшебник, — сказал Исаак. — Просто лекарь. Как долго рука была вывихнута из сустава?
— Когда вы нашли меня? — спросил тот.
— На исходе утра. По-видимому, вы всю ночь пролежали под дождем, И совсем промокли.
— Я потерял сознание незадолго до заката. Не могу сказать точнее.
— Значит, вы провели в этом состоянии больше половины суток, — тихо произнес Исаак, качая головой.
— Как это произошло? — спросил Беренгер.
— Я… — Он замолчал и тяжело задышал. — Было уже поздно, я искал гостиницу, когда меня остановили воры. Я вытащил меч, надеясь отбиться, оставил его отметины на теле многих из них, но один сильно ударил меня по бедру. — Он снова замолчал, и Ракель дала ему воды. — Это отняло много сил, и они смогли меня одолеть. Они сдернули меня с коня. Вот тогда-то я и вывихнул руку. Я очень неловко упал.
— Такая ужасная рана была следствием падения? — удивился Исаак.
— Да, — сказал он. — Они забрали кошелек, меч, коня и оттащили меня с дороги, полагаю, чтобы отсрочить преследование. Больше всего я жалею о потере коня. Мы побывали с ним во многих переделках.
Беренгер внимательно посмотрел на него.
— Прошу прощения за эти скромные условия, — сказал он. — Вряд ли вам удобно на этой телеге.
— Намного удобнее, чем вчера вечером, — сказал молодой человек. — И у меня такая заботливая сиделка.
— А-а, Наоми. Это моя кухарка, она очень любит присматривать за больными. В нашей семье ей не часто приходится это делать, — сказал Исаак. — Скажи мне, Ракель, как он выглядит?
— Все еще очень бледный, отец, но взгляд ясный. Его немного лихорадит.
— Странно, если бы этого не было.
— Господи Боже! — воскликнул молодой человек. — Вы — слепой! Вы вправили мне руку, перевязали мне рану, и вы не видите. Вы — волшебник.
— Нет, сын мой, — сказал епископ. — Не волшебник. Просто очень опытный и знающий человек. Его можно оставить в гостинице, господин Исаак? Это недалеко.
— Может, лучше оставить его у монахов, ваше преосвященство? Их заботы с лихвой возместят ему тяжесть предстоящей поездки до монастыря.
— Я прошу вас, ваше преосвященство, если вы направляетесь в Барселону, взять меня с собой. Вы увидите, я смогу вынести это путешествие в столь благоприятной обстановке. — Его голос стал более хриплым, и он откашлялся, чтобы прочистить горло.
— Давайте подождем и посмотрим, как он будет чувствовать себя сегодня вечером, — предложил Исаак.
— Хорошо, — сказал Беренгер. — Мы возьмем вас с собой в монастырь Святого Павла и посмотрим, насколько хорошо вы перенесете поездку.
Наоми немного приподняла его за плечи и поднесла чашку к губам. Но, вместо того чтобы пить, он устремил взгляд куда-то мимо епископа. Беренгер повернулся и увидел большого черного коня, который смотрел на молодого человека.
— Вы должны выпить это, сеньор, — сказала Наоми.
— Извините, — сказал он. — Меня поразила красота этого коня. — Он выпил снадобье и обессиленно откинулся назад.
— А как вас следует называть, молодой человек? — спросил Беренгер. — Ведь нам придется стать попутчиками по крайней мере на некоторое время.
— Простите мне мою невоспитанность, ваше преосвященство, я был слишком увлечен собственными жалобами. Меня зовут Жилберт. Зовите меня Жилберт.
— Очень хорошо, дон Жилберт.
— Просто Жилберт. Я происхожу из достойной и честной, но скромной семьи.
— И где живет ваша скромная семья?
— Между Барселоной и Таррагоной.
— Что вы думаете о молодом Жилберте, господин Исаак? — спросил Беренгер.
— Лжет, но он довольно приятный молодой человек.
— Действительно, — сказал Беренгер. — Возможно, что опытный наездник мог упасть с коня, который, по его же собственным словам, стоял на месте, но как он сумел сломать пальцы другой руки и два ребра с другой стороны? И ушибить спину. Нет, это с ним сделал кто-то другой.
— Да, — ответил Исаак. — Это сделал кто-то другой.
— И это не тот, кого он защищает. Кто стал бы защищать злейшего врага?
— Нет. Это мог быть кто-то, от кого он бежал.
— Или, возможно, кто-то, кого он преследовал? У него слишком изящные манеры для человека такого скромного положения, господин Исаак. Он меня сильно заинтересовал.
Когда они собирались отправиться в путь, к ним подъехал капитан.
— Ваше преосвященство, — сказал он. — Вернулся слуга, которого мы послали, чтобы найти хозяина лошади. Нет никаких сведений о пропаже коня. И, насколько я могу судить по его виду, он проскакал не слишком большое расстояние.
— Я думаю, — заметил Беренгер, — что нам следует взять с собой и его.
Они достигли аббатства Сен-Поль-де-Мар, когда солнце садилось, играя бликами на волнах, которые бились о скалы и растекались по прибрежному песку. Посещать этот монастырь не было необходимости, да и расположен он был не по пути, — хотя и епископу, и аббату было что обсудить ко взаимной выгоде, — но у Беренгера была причина, по которой он выбрал Барселонскую дорогу, и ничто не могло заставить его изменить свое решение.
Один из стражников поехал вперед, чтобы предупредить братию об их скором появлении, поэтому во дворе их встретил аббат и монастырский аптекарь. Аббат был ошеломлен, а аптекарь и вовсе повергнут в ужас.
— С вами тяжелораненый молодой человек? — повторил аббат, словно не поверив доставленному сообщению.
— Да. В крытой повозке. А вам это доставит хлопот? Мы можем помочь вам позаботиться о нем, по крайней мере сегодня вечером.
Аптекарь коротко кивнул.