— Нет. Он был раздражен, потому что вы доставили ему дополнительные хлопоты и неприятности. Но он вам не враг.
— Вы знаете, что сегодня утром мой лекарь был арестован.
— Да, — сказал Санта По. — Я предположил, что это было сделано в связи с отказом получить разрешение на въезд в город, но мне сказали, что причина в другом.
— Да, ибо он был арестован вместе со своим шурином, которого обвинили в укрывательстве беглеца. Еретика, осужденного заочно, который, видимо, вернулся в город.
— А беглец найден?
— Нет.
— Кто рассказал вам это, дон Беренгер?
— Архиепископ, который и подписал приказ по чьей-то просьбе, а еще от господина Исаака. Об этом ему сказали во время ареста.
— Дон Беренгер, простите меня, но я должен все выяснить. Мой паж проводит вас во дворец. Я не думаю, что ваш лекарь помог своему шурину в укрывательстве этого еретика. А если это правда, то, уверен, что у него были на то важные причины, но сейчас я предпочитаю ничего об этом не знать.
Юный паж постучал в дверь Берингера еще до завершения праздничного обеда.
— Мой хозяин сказал, что вы поступили бы очень мудро, если сейчас же покинете город вместе со своей свитой. Скажите архиепископу, что Его Величество приказал вам ждать его в Барселоне.
— Сказать архиепископу? — изумленно произнес Беренгер.
— Да, ваше преосвященство, — со всей серьезностью ответил паж. — И еще мой хозяин сказал, что было очень мудро с вашей стороны никому не говорить о вашем отъезде.
— Мы должны уехать, — сказал лекарь, — так, чтобы никто об этом не узнал. Джошуа, прошу прощения за то, что, едва приехав, я увожу свою семью, но мне не оставили выбора.
— Думаю, что мы должны держать язык за зубами, — ответил Джошуа. — Слышишь, Дина? Ничего и никому не рассказывай.
— Даже здесь? — спросила его жена.
— Ты отлично заешь, что даже здесь есть доносчики, — сказал Джошуа. — Жадные негодяи и несчастные, готовые за пару монет предать своих братьев. Никто ничего не должен знать, даже слуги.
— Но сегодня Шабат, — возразила Юдифь.
— И нам нужно так много обсудить с Юдифью, — добавила ее сестра.
— Моя дорогая, — сказал Исаак, — мы в опасности. И вы тоже, моя добрая сестра, ваши дети и все ваши домочадцы. Нам надо собираться.
Ракель и Юдифь упаковали вещи и тихо попрощались с Джошуа и Диной. Наоми и Ибрагим уже уехали, взяв с собой короба с одеждой, чтобы отвезти их, как они сказали, господину Исааку, который жил теперь во дворце.
Слуги епископа по двое начали покидать город; только когда одна крытая повозка благополучно миновала ворота, за ней двигалась вторая.
К тому времени, когда Таррагона только просыпалась от сладкого послеобеденного сна, епископ и его свита были на пути к замку Альтафулла.
— Нас теперь так мало, — заметила Ракель. — Что случилось?
— Сестра Агнет не вернется, — сказал старшина стражников. — Другие монахини отправятся на следующей неделе вместе со свитой епископского викария. Его преосвященство оставил двух стражников, чтобы они благополучно преодолели обратный путь.
— А где наши музыканты?
— Кто знает, где они могут быть? Они зарабатывают себе на жизнь, где могут, и наверняка решили остаться здесь, пока толпа не покинула город.
— Мне скучно без них. — Она помолчала. — И еще с нами больше нет дона Жилберта.
— Мы тоже скучаем без них, госпожа Ракель. Особенно без музыкантов. Они были веселые.
Их разговор прервал стук копыт несущейся во весь опор лошади, и вскоре к ним приблизился всадник. Он натянул поводья, останавливаясь возле старшины стражников.
— Добрый день, уважаемый господин, я ищу епископа Жироны. Это его свита, не так ли?
— Да, — ответил старшина стражников. — И епископ тоже здесь.
Когда посыльный нашел Беренгера, тот был занят беседой с лекарем.
— Ваше преосвященство, — обратился к нему гонец. — Я привез вам письмо от архиепископа.
— От архиепископа? — сказал Беренгер. — Вскройте его, Бернет.
— Ваше преосвященство, в конверт, отправленный доном Санчо, вложено другое письмо, — сказал секретарь. — На нем дон Санчо написал, что оно было только что получено из Жироны.
— Тогда вам не стоит ждать ответа, — сказал Беренгер гонцу. — Пожалуйста, передайте мои благодарности его преосвященству.
Когда посыльный, получив соответствующее вознаграждение, отправился назад, Бернат сломал печать и засмеялся.
— Письмо настолько забавно? — холодно поинтересовался Беренгер.
— Нет, ваше преосвященство. Прошу прощения. Это письмо от дона Арно, в которое вложено еще одно письмо. На конверте дон Арно пишет, что все хорошо и что вложенное письмо прибыло в среду. — Он сломал печать лежащего внутри письма. — Это письмо от Импури, ваше преосвященство, вашего друга.
— Он быстро ответил, — заметил Беренгер. — Прочитайте его, Бернат.
— Как будет угодно вашему преосвященству. В нем говорится: «Я сожалею, но среди моих знакомых и в святых орденах нет человека, носящего имя Норберт де С… за исключением пожилого и слабоумного кузена семьи Кардона, который совершенно не соответствует вашему описанию. По вашей просьбе я узнал у дона Родриго де Лансия, знаком ли он с монахом по имени Норберт. Сначала он утверждал, что не помнит никого, носящего это имя, но затем вспомнил неприятного и невоспитанного господина по имени Гонсалво де Марка, которого имел несчастье повстречать. Тот сердечно поприветствовал пьяного монаха по имени Норберт в гостинице, где они все остановились. Об этом Норберте он не мог или не хотел особенно распространяться. Со своей стороны, мой дорогой Беренгер, я хотел бы знать…» — он интересуется как идут дела, — сказал Бернат.
— Я отвечу ему позднее, — сказал Беренгер. — Мой друг — сплетник не хуже деревенской повитухи. Но то, что он сообщил нам, не лишено интереса, не так ли, Исаак?
— Убитый монах и раненый молодой господин, — сказал Исаак. — И дон Гонсалво, связанный с обоими.
— Я не думаю, что этот Гонсалво был тем жестоким убийцей, — сказал Беренгер.
— Мне тоже трудно в это поверить. Но если это правда, то его манеры скрывают больше, чем его благородная родословная.
— Видите, где находится Альтафулла, госпожа Ракель? Вон там, на вершине? — произнес старшина стражников.
— Какая крутая дорога, — тревожно произнесла она. — А другой путь наверх есть?
Старшина стражников усмехнулся.