Бенсон сделал паузу и улыбнулся.
- Но тогда, господа, это будет нечто. Чудовище, скрывающееся в разломе Гарлок. Третий фактор: начинают будоражить умы людей выступления известных лиц и уважаемых ученых в печати, по радио и телевидению на эту тему. Стоит ли им открыто говорить о том, что нас ожидает, - это вопрос их личных принципов и совести. Я предпочитаю подобного не делать, хотя, возможно, не прав. Питер Франкен, весьма уважаемый физик, предсказывает, что следующее землетрясение будет гигантских размеров. Он прямо заявляет, что в результате него погибнет от двухсот тысяч до миллиона человек. Кроме того, Франкен считает, что эпицентр этого землетрясения будет находиться в долго молчавшей центральной части разлома Сан-Андреас, а мощность толчков окажется такой, что будут разрушены и Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Говоря его словами, они будут просто "стерты с лица земли". Неудивительно, что по принятию транквилизаторов и снотворного в расчете на душу населения Калифорния занимает первое место в мире. Или возьмем так называемый План спасательных работ в Сан-Франциско. Известно, что шестнадцать полностью укомплектованных больниц в различных районах вокруг города готовы принять пострадавших в случае необходимости. Один ведущий специалист довольно мрачно заметил, что крупное землетрясение большинство из них сразу же разрушит, а если город будет затоплен, то они окажутся просто бесполезными, никому не нужными. Можете представить, какое настроение было у жителей Сан-Франциско, когда они это услышали. Некоторые ученые считают, что Лос-Анджелесу и Сан-Франциско осталось всего лишь пять лет жизни. Некоторые ограничивают этот срок двумя годами, а один сейсмолог заявил, что Лос-Анджелесу осталось существовать всего лишь год. Может, он сумасшедший? Или Кассандра? Нет, это единственный человек, которого все готовы слушать. Джеймс Уиткомб из Калтеха, лучший предсказатель землетрясений, всегда делает это с необычайной точностью. Так вот он утверждает, что землетрясение вскоре обязательно произойдет, хотя эпицентр его необязательно будет находиться в районе разлома Сан-Андреас.
- Вы верите ему? - спросил Барроу.
- Позвольте мне выразиться так. Если бы крыша рухнула на нас, пока мы здесь сидим, я бы вовсе не удивился - при условии, конечно, что у меня было бы время удивляться. Лично я не сомневаюсь, что рано или поздно - скорее рано, чем поздно - от Лос-Анджелеса останутся одни руины.
- А какова была реакция на это предсказание?
- Многие просто пришли в ужас. Некоторые ученые только пожимали плечами и уходили от ответа. В конце концов, предсказывать землетрясения стали совсем недавно, да и точной наукой это считать нельзя. Уиткомба же подвергли судебному преследованию со стороны официальных лиц Лос-Анджелеса, которые обвинили его в том, что своими заявлениями он преднамеренно сбивает цены на недвижимость. Это всем известный факт. - Бенсон вздохнул. - Налицо синдром "Челюстей", хотя я бы просто назвал это жадностью. Помните фильм "Челюсти"? Ни один коммерсант не хотел верить в акулу-убийцу. Или возьмите события, происшедшие лет тринадцать назад в Японии, в местечке под названием Мацусиро. Японские ученые пророчили там землетрясение, указали силу и даже время. Владельцы местных отелей пришли просто в ярость, угрожали бог знает чем, а землетрясение произошло точно по расписанию и именно такой силы, как предсказывали ученые.
- И что же случилось?
- Все отели рухнули. Вот вам и коммерческие интересы. Предположим, что доктор Уиткомб предсказал землетрясение в районе разлома Ньюпорт-Инглвуд. Результатом этого может быть временное закрытие скачек в Голливудском парке - это практически в центре разлома, и нельзя допустить, чтобы десятки тысяч людей оказались в смертельном капкане. Вот проходит неделя, другая, и ничего не случается. Потери начинают составлять миллионы. Можете себе представить, как начнут преследовать доктора Уиткомба? А "челюстной" синдром - родной брат "страусиного", когда суют голову в песок и представляют себе, что вас здесь нет и все скоро пройдет. К такой тактике начинают прибегать все больше и больше людей. А страх во многих районах достиг опасного состояния, близкого к истерии. Позволю себе рассказать вам еще одну историю, не из моей жизни, а просто очень короткий рассказ-предсказание, написанный лет пять тому назад неким Р. Л. Стивенсом. Если я не путаю, рассказ назывался "Запрещенное слово". Краткое содержание: в Калифорнии принят чрезвычайный закон, запрещающий любое упоминание о землетрясении в печати или в общественном месте. Наказание за нарушение закона - пять лет тюрьмы. Дело, кажется, в том, что штат потерял половину своего населения из-за землетрясений: кто-то погиб, кто-то сбежал подальше. Все границы штата блокированы, людям запрещают уезжать из него. Одного мужчину и его девушку арестовывают только за то, что они упомянули слово "землетрясение" в общественном месте. Меня вот интересует, когда у нас действительно будет принят чрезвычайный закон? Неужели тогда, когда истерия достигнет такого же уровня, как в романе Оруэлла "1984"?
- А что там дальше произошло? - спросил Барроу. - В рассказе?
- Хотя это и не относится к делу, но герои рассказа попадают в Нью-Йорк, который наводнен миллионами калифорнийцев, умудрившихся сбежать на Восток. В конце концов их арестовывает комиссия по контролю за населением только за то, что они на публике заговорили о любви. Короче говоря, победителей нет. Так же, как и в нашей ситуации. Что делать? Предупреждать, кричать о том, что конец мира вот-вот наступит? Или, наоборот, ничего этого не делать и не доводить людей до страха, граничащего с паникой? По-моему, это решающий фактор. Можно ли эвакуировать три миллиона людей - столько сейчас живет в Лос-Анджелесе - на основе какого-то предсказания? У нас свободное общество. Можно ли закрыть побережье Калифорнии, где проживает десять, а может, и больше миллионов жителей, и в течение неопределенного времени ждать, пока сбудется ваше предсказание? Куда перевезти и где разместить этих людей? Как заставить их уехать, если они знают, что и ехать-то некуда? Здесь их дом, их работа, их друзья. Здесь, и нигде больше. Именно здесь они живут, здесь вынуждены будут жить, и именно здесь им, рано или поздно, придется умирать. И пока они ждут смерти, я думаю, они имеют полное право жить со спокойствием в душе, пусть даже относительным. Вы христианин в темнице Древнего Рима, и вы понимаете, что впереди вас ждут арена и львы, это только вопрос времени. Так есть ли смысл каждую минуту напоминать себе об этом? А вот надежда, какой бы нереальной она ни была, вечна. Такова моя позиция, и таков мой ответ. Я беззастенчиво лгал и собираюсь продолжать в том же духе. И мы будем яростно отметать любые утверждения, что не правы. Я, господа, не лгу, я даю надежду. Надеюсь, я прояснил мою точку зрения. Вы ее принимаете?
Барроу и Кричтон переглянулись, а затем повернулись к Бенсону и дружно кивнули.
- Благодарю вас, господа. Что же касается этого маньяка Моро, то здесь я ничем помочь не могу. Боюсь, это ваш объект. - Бенсон помолчал. - Угрожать взрывом атомной бомбы... Должен заметить, мне, как обеспокоенному гражданину, хотелось бы знать, что он замышляет. Вы ему верите?
- Даже и не знаем, - ответил Кричтон.
- И никаких намеков на его цели?
- Никаких.
- Неопределенность, война нервов, напряженность? Нагнетание страха в надежде, что вы будете действовать опрометчиво и наделаете ошибок?
- Очень возможно, - ответил Барроу. - Вот только у нас нет пока никакой зацепки, чтобы начинать действовать.
- Ах, пока. То есть пока он не взорвет бомбу под моей задницей или в каком-нибудь другом населенном пункте. Если вам станет известно о месте и времени его предполагаемой, э-э, демонстрации, могу ли я рассчитывать на зрительское место?
- Считайте, что ваша просьба уже удовлетворена, - ответил Барроу. - Мы в любом случае собирались пригласить вас. Ну что, господа, есть еще какие-нибудь вопросы?
- Да, - раздался голос Райдера. - Можно ли получить опубликованные материалы о землетрясениях, желательно самые свежие?
Все в недоумении уставились на него. Все, за исключением Бенсона.
- Безусловно, сержант. Передайте библиотекарю вот эту карточку.
- Еще один вопрос, профессор, - заговорил Данн. - Относительно вашей Программы предотвращения землетрясений. Существуют ли способы уменьшить в какой-то степени масштабы разрушений, вызванных землетрясением, которое, как я понимаю, неизбежно грядет?
- Если бы мы этой проблемой начали заниматься лет пять тому назад, то, возможно, ответ был бы положительным. К сожалению, мы только-только начинаем. Понадобится три-четыре года, чтобы получить первые результаты. Нутром же я чувствую, что чудовище ударит первым. Оно уже там, на пороге, ждет своего часа.
Глава 7
В половине одиннадцатого Моро вернулся в свой кабинет. Дюбуа прекратил наблюдение через экран и сидел теперь за письменным столом Моро, обрабатывая записи при помощи двух магнитофонов. Он выключил магнитофоны и поднял глаза.
- Обсуждение закончилось? - спросил Моро.
- Двадцать минут назад. Теперь они обдумывают что-то другое.
- Скорее всего, как остановить нас.
- Что же еще? Я уже давно перестал их слушать. Им не удастся остановить и пятилетнего дебила. Они вообще не способны связно говорить, а тем более разумно мыслить.
Моро подошел к экрану и включил динамик, расположенный прямо над его головой. Все четверо ученых сидели, точнее, развалились вокруг стола, поставив бутылки перед собой, чтобы не утруждать себя хождением к сервировочному столику. Сейчас говорил Барнетт. Его лицо покраснело то ли от алкоголя, то ли от гнева, то ли от того и другого вместе, и каждое второе слово было невнятным.
- Да пошло все это к черту! К такой-то матери! А то и дальше! Нас же четверо! Вы только посмотрите на себя! Лучшие мозги в стране! По крайней мере, так считается. Лучшие ядерные мозги! Неужели мы не в состоянии, господа, неужели у нас не хватит ума, чтобы придумать, как обойти, точнее, поломать дьявольские махинации этого чудовища Моро? То, что я предлагаю...
- Да заткнитесь вы, - прервал его Брамуэлл. - Мы эту речь слышим уже по четвертому заходу.
Он налил себе водки, откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Хили сидел, упершись локтями в стол и прикрыв глаза руками. Шмидт уставился в бесконечность, явно затуманенную джином.
Моро выключил динамик и отвернулся.
- Не знаю, кто из них больше пьян - Барнетт или Шмидт. Я сказал бы, что они в общем-то в своем привычном состоянии. А вот Хили и Брамуэлл меня удивили. Они не такие пьяные, как остальные, но все же не похожи на себя. Все семь недель, что находятся у нас, эти двое были довольно умеренны в выпивке.
- В течение этих семи недель они не получали такого удара по психике. Да и вообще никогда не испытывали такого потрясения.
- Думаешь, они знают? Хотя, конечно, излишний вопрос.
- Подозревать начали сразу, а через пятнадцать минут были уже уверены. Остальное время пытались найти хоть какую-нибудь ошибку в схемах, но не смогли. А ведь всем четверым известно, как делать водородную бомбу.
- Ну ладно, продолжай обрабатывать записи. Сколько времени это займет?
- Еще минут двадцать.
- А если я тебе помогу?
- Десять.
- Тогда минут через пятнадцать мы нанесем им очередной удар. Они сразу протрезвеют, пусть и не до конца.
Через пятнадцать минут четверых ученых ввели в кабинет. Моро лично усадил каждого в глубокое кресло, а на столик сбоку поставил по стакану. В комнате присутствовали также два помощника в белых одеждах, потому что Моро не знал, какой реакции можно ожидать от физиков. Помощники всегда успеют выхватить "ингрэмы", спрятанные в складках одежды, и направить на ученых, если те вздумают вскочить со своих мест.
- А теперь, - сказал Моро, - вот "Гленфиддиш" для профессора Барнетта, джин для доктора Шмидта, водка для доктора Брамуэлла и бурбон для доктора Хили.
Моро считал, что главное - лишить людей уверенности в себе. Когда они вошли в кабинет, Барнетт и Шмидт были мрачны от злости; Брамуэлл был задумчив, а Хили как будто ощущал неясные опасения. Теперь же все четыре лица выражали подозрение, смешанное с удивлением.
Как и следовало ожидать, первым не вытерпел Барнетт:
- Как, черт побери, вы узнали, что мы пили?