- Я не видел пистолета.
Оба они посмотрели на Амтора. Амтор сказал:
- Он у меня. Я отдам его вам, мистер Блейн. Гнилозубый здоровяк немного присел и склонился, дыша мне в лицо:
- Зачем ты назвал меня Хемингуэем, приятель?
- Не при дамах же об этом... - ответил я.
Он выпрямился и посмотрел на усатого. Тот кивнул, повернулся и вышел через открывшуюся в стене дверь. Амтор последовал за ним.
Наступила тишина. Женщина смотрела на крышку стола и хмурилась.
Большой полицейский смотрел на мою правую бровь и удивленно качал головой из стороны в сторону. Дверь снова открылась, и усатый вернулся с моей шляпой в руке. Молча отдал ее мне. Также без слов вытащил из кармана и протянул мне. По весу "кольта" я по - Поехали отсюда, приятель. Может быть, ветерок подбодрит тебя.
- О'кей, Хемингуэй.
- Опять он за старое, - печально вздохнул здоровяк. - Называет меня Хемингуэем, потому что, видите ли, дамы присутствуют.
Наконец-то прорезался голос и у усатого:
- Поторопись!
Здоровяк взял меня под руку, и мы подошли к маленькому лифту.
Глава 24
Пройдя по узкому коридору вниз к черной двери, мы оказались на улице. Воздух был чист и свеж, туманные испарения океана не забирались на такую высоту. Я глубоко дышал.
У дома стояла машина, обычный "седан" с частным номером. Здоровяк все еще держал мою руку. Открыв переднюю дверцу, он пожаловался:
- Это, конечно, не высший класс, приятель, но ветерок приведет тебя в порядок. Тебя пока все устраивает? Мне не хотелось бы делать то, что тебе не нравится, приятель.
- Где индеец?
Он покачал головой и впихнул меня в машину.
- О, да, индеец, - сказал он. - Тебе надо убить его стрелой из лука. Таков закон. А индеец на заднем сиденье. Я оглянулся. Никого там не было.
- Черт, его здесь нет. Его, наверное, выкрали, - зубоскалил здоровяк и вполне искренне возмущался, - Ну ничего нельзя оставить в незапертой машине!
- Поторопись, - подал голос усатый и сел на заднее сиденье. Здоровяк Хемингуэй обошел машину, втиснул свой живот между рулем и сиденьем, и "седан" тронулся с места. Мы развернулись и поехали вниз по бетонке, окаймленной кустами герани. Холодный ветер Мы доехали до поворота и без спешки покатили по бетонной горной дороге.
- Как ты добрался сюда без машины, приятель?
- Амтор за мной ее прислал.
- Для чего, приятель?
- Должно быть, он хотел меня видеть.
- Хороший парень, - констатировал Хемингуэй. - Все отлично понимает.
Он сплюнул через плечо и, крутанув баранкой, прекрасно вписался в очередной поворот.
- Он говорил, что ты звонил ему по телефону, пытался забросить удочку. Но он считает, что лучше заранее познакомиться с парнем, с которым предстоит иметь дело. Поэтому он и послал свою машину.
- Конечно, если он собирался вызвать знакомых фараонов. И мне точно не понадобилась моя машина. - сказал я. - О'кей, Хемингуэй.
- Ага, опять? О'кей! У Амтора под столом микрофон, секретарша записывает весь разговор. И когда мы пришли, она прочитала его мистеру Блейну.
Я повернулся и посмотрел на мистера Блейна. Он мирно курил сигару и не взглянул на меня.
- Черта с два она записала наш разговор, - сказал я. - Скорее всего, у них наготове лежат эти записи, которые они заранее делают для таких случаев.
- Может быть, ты бы рассказал нам, зачем хотел видеть этого парня, вежливо предложил Хемингуэй.
- Вас не устраивает уцелевшая половина моего лица?
- Ах, нет. Мы не такие ребята, - сказал он с широкой улыбкой.
- Вы довольно хорошо знаете Амтора, не так ли, Хемингуэй?
- Мистер Блейн знает. Я только подчиняюсь приказам.
- Кто такой мистер Блейн?
- Это джентльмен, сидящий на заднем сиденье.
- А кроме того, что он на заднем сиденье, что-нибудь из себя представляет?
- А как же, конечно. Все знают мистера Блейна.
- Хорошо, - сказал я, внезапно почувствовав усталость. Потом было еще больше поворотов, больше тишины, больше темноты, больше бетона и больше боли.
Хемингуэй, сказал:
- Сейчас мы среди парней, женщин нет, о твоей поездке к Амтору уже надоело трепаться, но одно еще меня беспокоит. Что же значит этот твой Хемингуэй?
- Шутка, - сказал я. - Старая, старая шутка.
- А кто такой Хемингуэй?
- Парень, который все время говорит об одном и том же, пока ты, наконец, не начинаешь верить в то, что он абсолютно прав.
- На это уходит чертовски много времени, - сказал здоровяк. - Для сыщика у тебя слишком сложные мозги. Ты ходишь со своими зубами?