- Если куда-нибудь влепимся, - сказал он Лардату, - получится неплохая каша, как ты думаешь?
Лардат ничего не думал. У него не было ни малейшего желания думать об этом.
- Ты сумасшедший, Вержа, - сказал он.
- Возможно, но ты повторяешься.
Их не остановили. По радио они узнали, что студенческие волнения стихают, но полиция еще остается на месте, так как беспорядки могут в любой момент вспыхнуть с новой силой.
- Если хочешь совет, - сказал Вержа Лардату, - я бы порекомендовал в будущем значительно увеличить силы полиции. При малейшем волнении им приходится бросать все остальное. Я уверен, что на аэродроме их будет раз-два, и обчелся.
И добавил:
- Но и это слишком. Боюсь, как бы они не постарались усердием восполнить свою малочисленность. Тогда плохо твое дело.
- Такое убийство ты не совершишь, - произнес заместитель мэра.
- Не хотел бы. Но ты мой последний шанс. И это снижает твои шансы.
Встреча с Сильвеной была назначена в ресторане, расположенном в одном километре от аэродрома. Она оставалась последней посетительницей и начинала нервничать. Вержа даже не присел за столик - он сразу схватил чемодан, который стоял рядом с ней.
Официантка с нескрываемым удовлетворением проводила их взглядом.
- Было много волнений, - сказал Вержа. - Альже умер, приговоренный своим прошлым. Я тебе расскажу.
Прежде чем отправиться дальше, Вержа посовещался с Мора. Если полицейские еще там, где могла быть засада? Они заставили Лардата подробно описать местность. Аэродром был разделен на две части: аэровокзал, предназначенный для торговых перевозок, взлетная полоса и поле значительно меньших размеров для частных самолетов. На этой территории находилось здание, в котором размещались служебные помещения и ресторан, а также с десяток ангаров, в том числе и тот, где стоял "Мистэр" Лардата.
- Мне давно следовало подозревать тебя, - сказал мимоходом Вержа. - Ты вознесся куда выше своих финансовых возможностей. Во всех смыслах слова.
Вержа размышлял. По его мнению, полицейские разделились на две группы: одна находится в ресторане и следит за их появлением из окон, другая осталась около ангара. А по словам Лардата приблизиться к ангару незамеченными очень трудно.
- Начнем с переговоров по телефону, - решил Вержа.
Он вошел в ресторан и наткнулся на официантку, которая ворчливым голосом сообщила, что они закрывают. Вержа предъявил полицейское удостоверение - в последний раз, наверное, - и потребовал телефон. Она неохотно проводила его к аппарату. Он набрал номер, который ему дал Лардат. Ответил Людо.
- Людо, это комиссар Вержа. Полицейские еще там?
- Да.
- Передай трубку старшему.
Вержа услышал, как Людо повторяет, что к телефону требуют старшего, и узнал голос Сала.
- Это Вержа, - сказал комиссар. - Что вы хотите?
Сала говорил надменным тоном. Он тут же продолжил:
- Советую вам: сдавайтесь без сопротивления. Вы не находите, что у вас и так уже достаточно тяжелое положение?
- Как раз это и побуждает меня идти до конца.
- Я прикажу в вас стрелять.
- Это, конечно, тоже выход, - сказал Вержа. - Но один покойник вам вряд ли доставит удовольствие.
- Кто? - прорычал начальник полиции.
- Лардат.
Наступило короткое молчание.
- Он с вами?
- Он настоял, чтобы проводить меня.
- Потеря будет небольшая! - сказал Сала.
- Не хотите ли спросить у мэра и его политических друзей, что они об этом думают?
От усиленных размышлений Сала - а может, по какой другой причине - в телефоне сильно затрещало.
- Каковы ваши требования? - спросил Сала.
- Свободный подход к самолету для меня, Мора, Сильвены и, разумеется, Лардата, который будет завтра же освобожден. Поторопитесь, потому что около полуночи меня ожидают далеко отсюда.
- Зачем вы сделали все это? - простонал Сала. - Мы бы спасли вас!
- Как же...{} - сказал Вержа.
- Это самый ужасный вечер в моей жизни, Вержа. Я к вам хорошо относился.
- И я к вам. Кстати, довожу до вашего сведения, что Ле Муан абсолютно невиновен. План был в кармане у Мора, и это он сунул его под линолеум. Он очень ловкий.
- Деньги с почты, разумеется, у вас?
- Стоит ли об этом говорить!
- С кем вы провели это дело?
- С Альже. Он мертв.
- Вы убили его?
- В некотором смысле, да.
Вержа терял терпение.