Джонатан поправил очки и взглянул на него. Убедившись, что старый банкир наконец закончил исповедь, молодой человек осторожно выбрался из кресла и сделал несколько шагов вперед.
-- Ты никогда нам этого не рассказывал, -- хриплым голосом произнес он. -- Я... я восхищаюсь тобой, отец.
Джейсон Картер никогда не узнал, был ли Джонатан искренен в тот момент.
Старый банкир двинулся к сыну, и Лиза с омерзением заметила, что в морщинистом уголке отцовского глаза дрожит хрустальная слеза.
Джонатан, Джонатан, низкий лицемер.
Отец с сыном обнялись. Это причинило боль младшему Картеру -- раненое плечо резко отозвалось на прикосновение -- но он не размыкал здоровой руки до тех пор, пока отец первым не сделал этого.
-- Спасибо, -- глухо произнес старый банкир.
За что он благодарил сына.
Лиза стояла уже рядом с ними -- гибкая и мускулистая, веки ее совиных глаз слегка подрагивали.
-- Ты -- наш отец, -- произнесла она.
Старый сентиментальный дурак. И бездушный молодой лицемер. И это -великая семья Картер.
Ей было гадко.
Казалось, она присутствует на омерзительном фарсе, поставленном в театре абсурда. Брат и отец обнимались, говорили какой-то вздор.
-- Спасибо, -- еще раз пробормотал старый банкир.
-- У тебя кровь на повязке, Джонатан, -- бесстрастно произнесла Лиза.
-- Я поранил тебя, сынок? -- в голосе Джейсона Картера звучал почти благоговейный трепет.
Боже...
-- Ничего, отец, просто пора менять повязку, - Джонатан уверенно пожимает плечо отцу и широкими шагами, насколько позволяют ему короткие ноги, выходит из комнаты.
Глупый, бессмысленный, чисто мужской жест -- будто лошадь оглаживает.
-- А где Кларенс? -- произносит Лиза, чтобы хоть что-то сказать.
Она не перенесет еще одного приступа сентиментальности. Тем более, раз Джонатан ушел и отцу некому подпевать.
Конечно, она-то хорошо знает, где теперь кузен. В одном из городских моргов. Наверняка через час, а то и раньше, им об этом сообщат. Юджин сказал, что все сделано, а он знает свое дело.
Интересно, как доктор Бано смог найти его. Но, в конце концов, в определенных кругах все хорошо знают о таких профессионалах, как Данби.
Лиза не знала, что она имела в виду по определенными кругами.
-- Он говорил, у него какое-то дело в городе, -- произнес Джейсон Картер.
Он тоже не знал, что следует говорить.
30
Отсутствие Кларенса дома этим вечером оказалось для старого банкира благословением небес, хотя он сам не решился бы себе в этом признаться. Будь молодой человек дома, Джейсон оказался бы в весьма сложном положении, вынужденный решать острую дилемму.
К Кларенсу он относился как к сыну. После смерти брата Роберта Джейсон Картер тем более должен был стать мальчику отцом. Поэтому само собой разумелось, что он расскажет племяннику все о древних азиатских реликвиях.
Но должен ли он говорить одновременно с Кларенсом и детьми.
Это могло больно задеть и Лизу, и Джонатана. Ведь Кларенс был им только кузеном, не жил в их доме.
Старый банкир чувствовал, что между кузенами существует некоторая неприязнь, и причину ее видел в себе. Он не мог обделить вниманием племянника, но боялся обидеть этим детей.
В финансовом деле необходимо уделять время каждой отрасли, заботиться обо всем одновременно -- однобокое судно кренится и тонет.
Вот почему отсутствие Кларенса оказалось кстати.
-- Ты не знаешь, когда он вернется? -- неуверенно спросил банкир.
Она знала. Старик всегда любил племянника больше, чем собственных детей -- потому, что Клар слабый, у него постоянно проблемы, из-за которых он нуждается в помощи.
Но с ним покончено -- следующий на очереди Рендалл, затем и Джонатан.
И кресло президента банка станет ее.
Старик долго не протянет -- он слишком сдал в последнее время.
-- Ты хотел меня видеть, дядя?
Голос Кларенса Картера звонкий и довольный -- слишком звонкий и слишком довольный для человека, который только что потерял отца.
А возможно, истинная причина именно в этом.
-- Ты хотела меня видеть, Лиза... Ты не пришла. Что случилось?
Клар выглядит потрепанным, что-то явно произошло. Но он чересчур жив, чтобы оказаться мертвым.
-- Кларенс, мальчик мой...
Старый банкир подходит к племяннику и берет его за плечо.
Большие совиные глаза Лизы Картер застыли, она слишком сильно ошеломлена, чтобы вновь ощутить прилив омерзения при виде неуместной сентиментальной сцены.
Юджин, ублюдок....
Он ни черта не сделал.