Но бычешеий, как назло, заметил Валдаева и танком пополз к нему.
- Э, братан, - прикрикнул он. - Ну что, не надумал?
- Чего не надумал? - Валдаев остановился и уставился куда-то в землю. Он читал, что лесным гориллам нельзя смотреть в глаза - это вызывает у них приступ ярости.
- Насчет хаты? Куда тебе две комнаты?
- Что? - непонимающе спросил Валдаев. Бычешеий протянул руку и дернул журналиста за ворот куртки, отчего голова качнулась.
Валдаев с тоской огляделся, видя, как прохожие стыдливо отводят взгляды. Никто не хотел ни с кем связываться. Люди вообще не хотели ничего видеть. Это искусство жителя большого города - видеть только то, что тебя не огорчит.
- Падла, - бычешеий злобно скривился, причмокнул и маленькими злыми глазками уперся в Валдаева. - Падла ты, лысый. Сам говорил, что согласный... Мы поработали.
- Вы о чем? Когда я вам что говорил?! - возмутился Валдаев.
- Ты что, забывчивый такой? - Бычешеий притянул Валдаева к себе поближе, и тот ощутил исходящий из оскаленной пасти отвратный запах гнилых зубов и перегара. - Башка дырявая, да? Так мы бошки не только пробиваем, но и конопатим.
- Ладно, оставь, - сказал Крыс. - Номер квартиры знаем. Еще свидимся...
Бычешеий оттолкнул Валдаева, так что тот едва сумел устоять на ногах, и направился к машине.
Валдаев разгладил на груди куртку. Ноги были ватные. Но после того, что было ночью, он вдруг ощутил осоловелость и равнодушие. Ему неожиданно представилось, что эти двое злодеев - вовсе не настоящие. И город этот ненастоящий. Он состоит из грязных кубов гигантских игрушечных домов, в которых живут умные заводные куклы. Они куда-то стремятся, что-то делают, в них живет пружиной завод. Иногда они ломают друг друга, отрывая головы или режа горла от уха до уха... А иногда они исчезают, оставив одежду, - просто улетают на какие-то свои кукольные шабаши.
Валдаев прикусил губу, пытаясь вернуться к реальности Тут подошел автобус, зашипел, затормозил, и куклы начали ломиться в него...
"Что-то совсем ты плох", - подумал про себя Валдаев.
Усилием воли он отогнал навязчивые идеи прочь, но знал, что теперь они прилипли надолго.
"Мужчина на грани нервного срыва", - вспомнил он название какого-то фильма. Хотя нет, фильм был - "Женщины на грани нервного срыва". Но это все равно. Срыв, он и есть срыв...
- Выходите?
- Посторонись!
- Уступите место пожилой женщине!
- Ща, разбежалась, карга!
Эти звуки окружающего мира будто пробивались через ватную преграду и с трудом долетали до Валдаева. Ему неожиданно захотелось что-то сделать, чтобы расколотить толстое стекло, разбросать эту вату и прильнуть к окружающему миру всем телом, почувствовать, что тот все-таки не игрушечный, а настоящий. Но сделать он ничего не мог.
Автобус. Поезд метро. Выход с "Таганской".
Он вышел из метро. Но устремился не в сторону работы. а во дворы. Поплутав, вышел к знакомой мутной забегаловке, где толпились окрестные пьяницы. Взял стопку водки И опрокинул ее, ловя на себе жадные взгляды двоих местных ханыг.
- Налил бы, мужик, - прогнусил один, пододвигаясь к Валдаеву.
- С чего это? - спросил тот. Водка горячо прокатилась по жилам. И это красномордое пресмыкающееся вдруг показалось ему забавным.
- Тут закон такой, - обидчиво, но с угрозой прогнусил красномордик. - Надо уважать тех, кто тут прописан.
- Это вы двое прописаны?
- Ага, - кивнул красномордый.
- Ладно, - Валдаев вытащил из кармана две десятирублевые купюры и протянул алкашу.
Тот сразу повеселел. По его физиономии нетрудно было догадаться, что он не слишком надеялся на успех и на самом деле "прописанных" здесь не слишком уважали.
- Ай спасибо, мужик, - он потянулся пожать дающую руку, но Валдаев с отвращением отпрянул.
- Без нежностей, - произнес он.
- Ну, спасибо, мужик, - повторил алкаш, притом вполне искренне. - Если нужно кому накостылять - ты скажи. Мы с Батоном день и ночь тута. Недорого возьмем.
- Подумаем, - кивнул Валдаев.
Красномордый отчалил.
Валдаев прикупил еще стопку и опрокинул ее. Эйфории и расслабленности не пришло. Наоборот, темная тоска сжала его еще сильнее своими удавьими кольцами. Зато ночные воспоминания немного потускнели и отдалились. Они стали восприниматься как виденный ночью по телевизору мистический триллер.
Пока он дошел до редакции, умудрился протрезветь полностью.
Он зашел в кабинет секретариата. Ответсек в одиночестве скучающе посасывал из металлической банки джин с тоником.
- Ты же пить бросил, сам сказал, - упрекнул Валдаев.
- Именно, - кивнул ответственный секретарь. - Вот и приходится пить эту дрянь... На, - он протянул материал.
- Да, шеф напрягся, - сказал Валдаев, глядя, как по границам прогулялся главредовский тонкий синий фломастер. Он посеял разрушения, как торнадо во Флориде.
- Сомин буйствует, - сказал ответсек.
- Почему?
- Не знаю. С утра был мрачный, злой и глотал таблетки.
- Чего случилось? - без интереса спросил Валдаев.
- По-моему, злой На тебя.
- На меня?
- Ага. Проговорился в сердцах - что-то вроде Валдаев допрыгался. Так просто ему не пройдет.
- С чего это? - Валдаев прикинул, что по работе не делал никаких проколов. И уж допрыгаться никак не мог.