Он встал. Нужно шевелиться. "Не спи, замерзнешь", - вдруг вспомнил он детскую присказку. И сейчас она показалась ему смешной. Он издал истерический смешок. А потом принялся запихивать вещи Эллы в полиэтиленовый пакет. Он примерился, куда бы его засунуть. Потом кинул в гардероб.
Он представил - дверь открывается, и из ванной выходит Элла. С ней ничего не случилось. Просто она выпала из потока времени...
- Это же делирий, - простонал Валдаев.
За окнами все сгущалась темнота. Она густела и в квартире, пряча очертания предметов. Темнота эта сжимала тисками...
Его вдруг объял холодный ужас. Он съежился в кресле и с ясностью необыкновенной понял - он сходит с ума. Если уже не сошел. Может, сошел давно? Может, все прошлое - ложная память?
- Хватит, - прошептал он, ощущая, будто погружается в болото.
И тут зазвонил телефон.
Валдаев дернулся к нему. Схватил трубку. Это наверняка звонит Элла. Она сейчас скажет, что решила подшутить над ним. И что скоро вернется. Он подуется чуток, но все-таки великодушно примет извинения. И у них будет чудесная ночь. Еще более чудесная от сознания Валдаевым того, что °н вновь обрел потерянное.... Или это Ротшаль? Он успокоит, скажет, что все в порядке.
- Алло! - крикнул Валдаев.
- Валдаев. Чего ты так кричишь? - послышался прокурорский голос.
- Лена, - разочарованно выдохнул он.
- А ты кого ждал? Нет, ну кто тебе может позвонить в твою берлогу, а? Только такие же, как ты...
- Ты звонишь, чтобы меня оскорблять? - произнесен.
- Я? Тебя? Оскорблять? Валдаев, ты о чем? Конечно, ту погубил столько лет моей жизни, что любая другая женщина устроила бы тебе кузькину мать. Но...
- Чего ты хочешь?
- Семьсот рублей Левоньке на теннис.
- Зачем Левоньке теннис?!
- Потому что Левонька должен заниматься спортом, чтобы вырасти сильным. Иметь волю к победе. И как можно меньше походить на отца.
- Ну да. Ты его ещё отречься от меня заставь.
- Ох, Валдаев.
- А твой червь таможенный обнищал?
- Нет. Но он уперся. Хочет, чтобы ты тоже материально поучаствовал в судьбе сына.
- Ах, дело в принципе.
- Да. У кого-то на свете есть принципы. Ты не слышал об этом?
- Слышал.
- Эх, Валдаев, жалко мне тебя. Пропадаешь ты без меня...
- Не смеши.
- Напрасно смеешься. Ты же слабый человек. Я понимаю, ты не виноват. Вот сижу, книгу читаю - "Практичен психология". Там все про тебя. У тебя слабый тип нервной системы. В мозгу возбуждение преобладает над торможением. Цитирую: "Люди со слабым типом нервной системы как правило, мнительны, ранимы, они застревают на своих эмоциях".
- И что?
- В общем, люди они никчемные. И ты этому иллюстрация.
- Ну... - Он набрал побольше воздуха, ощутив, что его захлестывает злость. Сейчас он выскажется. Все выложи этой дряни!
Когда он выдохнул воздух, порыв уже прошел. Он только произнес:
- Ну ты хамка...
- Ой, Валдаев, не надо. Это еще как посмотреть...
Она опять затрещала.
Высасывала она из него энергию минут десять. Насытившись, попрощалась и даже забыла о деньгах, которые он должен за Левонькин теннис.
Этот звонок разозлил Валдаева. Но и вернул на грешную землю. Он поднялся с кресла, включил свет. Потом телевизор, и тишину разорвал тонкоголосый вопль:
- Ты меня любила, любила, любила... Пел какой-то голубоватый мальчик. Опять зазвонил телефон. Валдаев подался вперед. Сорвал трубку. Крикнул:
- Слушаю!
На этот раз звонил тот, кого ждали, - Ротшаль. Вот только звонил профессор всего лишь для того, чтобы проинформировать: он так ничего и не узнал, и ситуация представляется ему все более таинственной.
- Раньше она так пропадала? - спросил Валдаев.
- Нет, никогда. Она достаточно собранный и щепетильный человек.
Разговор принес только огорчения. Валдаев положил трубку. И тут же послышался звонок в дверь.
В груди екнуло. Он подошел к двери. Поглядел в мугный "глазок" и увидел в полутьме лестничной площадки женскую фигуру.
Он прижмурился. Тяжесть, лежавшая на его плечах, начала куда-то уходить. Он дрожащими руками сдернул цепочку, отодвинул засов, дернул тяжелую дверь. И крикнул:
- Элла!
* * *
Волна радости приподняла к небесам Валдаева... И тут его с размаху ударила о камни разочарования. - Вам кого? - сдавленно спросил он.
Девушка, стоящая перед дверью, была вовсе не Элла Хотя в "глазке" нетрудно и перепутать - фигуры у них были схожи. Девице было лет двадцать пять - двадцать семь. одета в мини-юбку и глухую кожаную куртку, застегивающуюся под подбородком. Непонятно было, как она дошла досюда - на таких толстенных и высоченных платформах далеко не уйдешь. Она была рыжая и наглая.