Достигнув дна, понимаешь, что падать дальше некуда. Там, в подземном храме, у него появилось второе дыхание. Он собрал воедино распадающиеся части бытия. И с его глаз будто сорвали повязку. Он как бы очистился. Нельзя сказать, что произошло полное преображение, конечно, новую нервную систему, новую память нигде не возьмешь. Но страх отступил. Ослабел. Затаился где-то. И пришло яс-ное понимание, что есть в мире нечто главное. Есть свет, которого лишены те, кто копошится в подземельях...
Он допил кофе. Перевернул чашку вверх дном и поста-вил на блюдце. Попробовать, что ли, по разводам гущи про-читать судьбу? Нет, глупо. Все равно будет так, как будет.
Пора... Встал, оделся...
В церкви он поставил свечу перед иконой Спаса. Он спе-циально не стал покупать самую большую свечу - ему по-казалось, что в этом жесте было что-то от желания всучить взятку.
От лика исходила неземная мудрость. Исходил тот свет, который изгоняет тьму из самых черных уголков.
И Валдаева охватило желание попытаться изменить все и измениться самому. Нести в себе часть этого света.
Он не знал, что будет делать. Как будет делать. Но знал, что порвет замкнутый круг собственной никчемности. На-до просто начать отдавать, не думая, что получишь взамен. Начать делать хоть что-то, хоть помаленьку, но созидать, когда вокруг все только берут и разваливают. Как? Каким образом? Увидим. Нельзя быть простой жертвой обстоя-тельств или собственного бессилия. Даже у грустной слабой обезьяны на краю лесной опушки есть возможность что-то изменить и в себе, и в мире.
- Дай мне, Боже, веру! - попросил он.
И ему показалось, что Господь откликнулся...