Рядом с магазином - угольный склад. Хозяин - человек здесь новый. Потом кабинет врача. Дальше овощной магазин. Очень милые люди; у них множество дочерей с размалеванными лицами и немытыми руками. Далее, мистер Кэмпион, аптекарь - он понизил голос, но даже тогда сила его была столь велика, что дрожала деревянная обшивка. Внезапная тишина, когда он умолк, стала отдыхом для ушей.
- Аптекарь важнее всех? - подтолкнул его собеседник, увлекшийся нарисованной картиной.
- Папаша Уайлд даже в кино был бы любопытен, - пояснил Чарли Люк. Что за заведение! А какие товары! Вы когда нибудь слышали о "Сиропе от кашля матушки Эплъярд, излечивающем также внутренности"? Разумеется нет, но могу ручаться, что ваш дедушка им пользовался. И если хотите, вы его получите, причем в оригинальной упаковке. Там десятки заваленных всякой всячиной маленьких шкафчиков, а пахнет как в спальне старой девы, так что голова идет кругом. И посреди всего этого восседает как король папаша Уайлд, смахивая на вашу бабушку, с крашеными волосами, вот с таки воротничком - он задрал подбородок и вытаращил глаза, - с черным галстуком и в нанковых брюках. Когда старый Джо Боулс с сыном Панталоне выкопали мисс Рут Палинод, а мы все мерзли, дожидаясь, пока мистер Доберман заполнит свои проклятые протоколы, должен признать, я подумал о папаше Уайлде. Не хочу сказать, что он написал что-то подобное, но готов побиться об заклад, что это взято с его аптечного склада.
- Когда будут готовы анализы?
- Пока есть предварительный результат. Полное заключение - не раньше вечера. Надеюсь, до полуночи. Если яд был дан сознательно, разбудим похоронных дел мастеров и немедленно выкопаем брата. Такой у меня приказ. Терпеть не могу подобной работы. Столько камней и вони... - он встряхнул головой, как мокрый пес, и отпил большой глоток виски.
- Речь идет о старшем брате, если я правильно понял? Старшем из Палинодов?
- Да. Об Эдварде Палиноде, умершем в возрасте шестидесяти семи лет в марте месяце. Сколько прошло? Семь месяцев. Интересно, в каком он состоянии. Это сырое старое кладбище, и процесс разложения прогрессирует быстро.
Кэмпион усмехнулся.
- Мы остановились в темном аптечном складе. Куда пойдем дальше? Прямо к Палинодам?
Инспектор помолчал, глубоко о чем-то задумавшись.
- Пожалуй, можно, - неожиданно легко согласился он. - По другую сторону улицы только старый зануда Боулс, вход в тупик, где когда-то были конюшни, потом банк - маленький филиал Банка Клоджа и подозрительная забегаловка "Под Лакеем". А теперь, пожалуйста, переходим к самому дому. Он стоит на углу, по ту же сторону, что и аптечный склад. Большой, на высоком цоколе, невозможно запущенный. С одной стороны - небольшой дворик, якобы садик, посыпанный песком и обсаженный лавровыми кустами. Сейчас там полно бумажных пакетов и котов.
Он умолк. Былой энтузиазм испарился, глазами - щелками инспектор всматривался в Кэмпиона.
- Знаете что, - сказал он с неожиданным облегчением, - мне кажется, что сейчас я могу показать вам капитана.
Тихо встав, он с неожиданной ловкостью, характерной для очень сильных людей, снял большой, оправленный в раму плакат - рекламу ирландского виски - который висел посреди стены. За ним находилось застекленное окошко, сквозь которое бдительный хозяин мог сверху обозревать общий зал. Перегородки, разделяющие части бара, расходились от главной стойки, словно спицы колеса, и в каждом отсеке толпился народ. Оба наклонились вперед и взглянули вниз.
- Я его вижу, - шепот Чарли Люка походил на отдаленную артиллерийскую канонаду. - Он в баре. Высокий старик вон там, в углу. В зеленой шляпе.
- Тот, что разговаривает с Прайс-Уильямсом из "Сигнала"? - Кэмпион заметил прекрасной лепки голову самого прожженного из лондонских криминальных репортеров.
- Прайс ничего не знает. Ему скучно. Посмотрите, как он зевает, - тихо заметил детектив. Это был глас эксперта, опытного, терпеливого, поглощенного своим делом.
У капитана сохранилась явно армейская выправка. Было ему уже под шестьдесят, и он без проблем встречал старость, сохраняя стройность фигуры. Волосы и тонкие усы были подстрижены так коротко, что цвет их определить стало трудно - ни светлый, ни седой. Кэмпион не слышал его голоса, но допускал, что хоть и приятный по тембру, он явно был легкомысленным. Догадывался также, что кисти рук его сверху покрыты коричневыми пятнами, как шкура жабы, и что он, вероятно, носит неброский перстень и всегда имеет при себе визитки.
Кэмпиона удивило, что сестра такого человека могла считать кусок картона с автомобильной вуалью головным убором, и он сказал об этом. Люк торопливо извинился.
- Ох, прошу меня простить. Я должен был пояснить вам сразу. Он не из Палинодов. Просто живет в их доме. Рени забрала его с собой. Он был её любимым жильцом и занимает теперь одну из лучших комнат. Зовут его Алистер Ситон, служил кадровым офицером в армии, откуда вынужден был уйти по состоянию здоровья. Кажется, сердце. У него примерно четыре фунта четырнадцать шилингов ренты в неделю. Но джентльмен до мозга костей и делает все, чтобы держаться на уровне, бедняга. Свои визиты в паб хранит в строжайшей тайне.
- О Боже, - заметил Кэмпион, - это сюда он ходит, когда говорит, что у него очень важная встреча в городе?
- Не иначе. - Люк кивнул. - Встреча с кружкой пива. И противореча сам себе, он наслаждается этим обманом. С одной стороны считает унижением то, что приходится бывать в столь отталкивающем месте, но с другой стороны его это очень ободряет.
С минуту оба молчали. Взгляд Кэмпиона блуждал по толпе. Наконец он снял очки и, не оборачиваясь, спросил:
- Почему вы не хотите говорить о Палинодах, инспектор?
Чарли Люк налил себе снова и посмотрел поверх бокала, взгляд его стал неожиданно откровенен.
- Потому что не могу, - признался он.
- Почему?
- Я их не понимаю, - он сделал это признание тоном мудреца, сознающегося в своем невежестве.
- Что вы этим хотите сказать?
- То, что сказал. Я не понимаю, что они говорят. - Он снова сел на край стола и беспомощно развел мускулистыми руками. - Если бы речь шла про иностранный язык, взял бы переводчика, но дело совсем в другом. Не то, чтобы они не хотели говорить. Говорят часами, даже слишком любят это дело. И когда я выхожу от них, в голове моей гудит, словно читаю рапорт до передачи машинистке, чтобы проверить, все ли слова читаемы. Она тоже не понимает.
Вновь наступила пауза.
- А что, слова такие...длинные? - неуверенно рискнул Кэмпион.
- Нет, вовсе нет. - Люк не обиделся, только стал ещё грустнее. - Их пятеро, - наконец сказал он. - Двое мертвых, трое живых: Лоуренс Палинод, мисс Ивэн Палинод и самая младшая Джессика Палинод. Та, что получает милостыню в парке. Ни у кого из них нет денег и одному Богу известно, зачем кому-то их убивать. При том они не настолько помешанные, как судят некоторые. Я уже совершал эту ошибку, можете мне поверить. Впрочем, вам нужно видеть их самому. Когда вы туда переберетесь?
- Я подумал, что лучше всего сразу; у меня тут с собой чемодан.
- Для меня это хорошая новость, - довольно буркнул инспектор. - Вход сторожит наш человек, который знает вас в лицо. Зовут его Кокердейл. Мне очень жаль, что не могу рассказать вам больше об этих людях, но они такие старомодные и совершенно необычные...Не слишком мне нравится это определение, но оно лучше всего их характеризует. - Перегнувшись через стол, он похлопал себя по животу. - Я дошел до такого состояния, что при одной мысли о них мне плохо делается. Как только получу заключение экспертов, сразу вам сообщу.
Кэмпион допил свой стакан и взял в руки чемодан. Тут ему пришла в голову новая мысль.
- Да, а кто такая та юная черноволосая девушка? Лица её я почти не видел.
- Это Клития Уайт, - спокойно пояснил Люк. - Племянница. Когда-то Палинодов было шестеро. Одна сестра сбежала, вышла замуж за врача и уехала с ним в Гонконг. Во время путешествия судно потонуло и оба едва не погибли, так что ребенок родился, когда мать ещё не просохла от морской воды. Оттуда её имя. И не спрашивайте меня больше. Так мне сказали:"Оттуда её имя."
- Понимаю. И она тоже живет у Рени?
- Да. Родители отправили её на родину, что оказалось счастливой идеей, поскольку оба впоследствии погибли. Она тогда была маленькой девочкой. Теперь ей восемнадцать. Работает помошницей в канцелярии "Литературного еженедельника". Наклеивает почтовые марки и рассылает экземпляры подписчикам. Как только научится печатать на машинке, получит повышение.
- А кто тот парень?
- С мотоциклом? - вопрос был задан с такой страстью, что Кэмпион даже вздрогнул.
- Мотоцикла тогда в парке я не видел.
Лицо Чарли Люка потемнело, а густые брови насупились над светлыми глазами.
- Чудная пара: щенок и потерявшийся котенок, - со злостью бросил он, а потом поднял взгляд и вдруг обезоруживающе чистосердечно рассмеялся, добавив: - Такой маленький милый котенок. Еще даже глазки не прорезались.
4. ТЫ ДОЛЖЕН БЫТЬ ОСТОРОЖЕН
Кэмпион тихонько подошел к началу лестницы, откуда через зарешеченное окошко мог заглянуть в сердце Портминстер Лодж.
Увидел он Рени, выглядевшую так же, как и десять лет назад, когда они познакомились. Она сидела за столом, в профиль к нему, разговаривая с кем-то невидимым. Возраст мисс Рапер все ещё можно было определить как "под шестьдесят", хотя вполне возможно ей было лет на восемь-десять больше. Миниатюрная женщина все ещё прекрасно держалась, как в то время, когда пожинала успехи на провинциальной сцене, и волосы её все ещё были хороши, хотя возможно уже не столь рыжи.
Одета она была для визита - в изысканную цветную шелковую блузку и элегантную черную юбку, не слишком короткую. Шаги Кэмпиона Рени услышала, когда тот был уже на середине коридора, прокладывая себе путь среди молочных бутылок. Он успел окинуть взглядом её лицо - чуть островатый нос и слишком широко расставленные глаза, обращенные в сторону окна, прежде чем она торопливо встала, чтобы осторожно приоткрыть дверь.