— Сама ведь можешь увидеть, — буркнул парень, недовольный реакцией женщины.
— Я приучаю себя, — издав тяжелый вздох ответила она, — ценить чужое право на личную информацию.
— Я слышал, такое приходит после того, как вкачал восприятие настолько, что секретов почти не остаётся.
— Учиться тоже нужно правильно, — она подмигнула мне. — Как вот доверять, если не можешь проверить правду?
— У меня пятьдесят первый.
— Ну да, не густо. Вот Андор сегодня семь уровней взял за пол часа, тебе бы у него поучиться.
— Да, нечему учиться, — смутился я, стараясь не замечать вопросительных взглядов парня. — просто повезло. Да они когда-нибудь заткнуться? — новый взрыв протяжных завываний заставил меня содрогнуться.
— Главное, что к нам не лезут. — пробубнил СтарРекс.
Через минуту, СтарРекс объявил о готовности мяса. Он достав из необъятных недр своего хранилища раскладной столик и посуду, стал раскладывать ароматные куски мяса по тарелкам. Далее последовала разлитая по бокалам янтарная жидкость, явно алкогольная.
— А у тебя сока нет? — остановила его Хельга, — или бодрящей смеси?
— Я тоже воздержусь, со студенчества не пью.
— Ну ладно, — парень вылил содержимое своего стакана под стол, а затем достал другую бутылку с жидкостью красного цвета. — Клюквенный морс, не настоящий конечно, но очень неплох.
Ели молча и быстро. Без какого-либо напряга, просто я и Хельга были настолько голодные, что мясо просто исчезало на глазах.
Покончив с едой, я развалился прямо на земле, поближе придвинувшись к костру.
— Вы я смотрю оба молодые. Тебе наверное, — она посмотрела на меня, — лет тридцать пять, — А тебе и тридцати нет. Еще не успели пожить настоящей жизнью. Когда каждый день, это что-то среднее между пытками и бесконечной борьбой с собой, в которой безнадежно проигрываешь.
Хельга удобнее устроилась на своем булыжнике. На ее лице расплылось довольное выражение. И она продолжила рассказывать.
— Меня заморозил мой внук. Мне тогда было семьдесят три, и я на тот момент, уже месяц как была в коме.
Где-то сбоку от меня СтарРекс издал звук сдувающегося шарика. Видимо он пытался присвистнуть.
— Я помню всю свою семью, своих сыновей, и их детей. Я помню, когда меня госпитализировали, я ехала в реанимационной машине, смотрела в потолок, и думала что в принципе можно спокойно умирать. Дома все в порядке. Помочь я уже ничем не смогу, а усложнять жизнь кому-то… Зачем?
Очнулась спустя четыреста лет, ни семьи, ни родни. Внук-то, ни себя ни родителей заморозить не догадался. В общем, я снова молодая, многое знаю, и снова многое могу. То что долг повис, так все с долгами, раньше жилось гораздо тяжелее. А здесь, еда есть, жить где есть. Главное есть здоровье и задачи которые нужно решать. Я снова почувствовала себя живой. Мужики толпами за мной ходят, да только не интересны они мне. Был на одной планете момент неприятный, меня один местный мачо силой взять попытался. Мне даже интересно стало, почувствую ли что-то. Но нет, было просто скучно, так я его в окно и выкинула, благо тогда уже силы набралась. В общем на дела молодые меня не тянуло, а вот воевать понравилось. Не спеша погашала долг, изучала различные курсы, повезло найти аж четырех наставников.
Говорят, война не женское дело. Я, вот, считаю, главное чтобы получалось и ценилось, а там любое дело станет подходящим и любимым.
Так я и жила сорок три года, моталась от командировки к командировке. Долг на десятом году закрыла. И просто радовалась жизни, даже и не думала что-то менять, хоть и неплохое состояние сколотила. Война дело прибыльное.
Четыре года назад со мной связался юрист. Говорит мол, моя праправнучка, полгода назад вышла из заморозки. Там в их времени это модно было. Мол, не в свое время родились, слишком спокойно? Выбери в каком времени или политической обстановке хочешь появиться, и вперед в холодильник. Они на эту заморозку чуть ли не молились. Называли односторонней машиной времени.
Полинка, или как она здесь назвалась ПолиФрея, как очнулась и поняла, где оказалась, впала в ступор. Хотя мне кажется что-то случилось у нее. Но не суть.
В общем, юрист мне сказал, что она как очнулась, все эти полгода, каждый день дохнет по нескольку раз. Долг вырос, и через неделю ее ждет обнуление. Ну окончательная смерть.
А у меня бой важный. Мне юрист это говорит, а я в этот момент из пушки пытаюсь танк вражеский пробить. Да и не вырваться никак.
Я тогда со своим отрядом за три дня смогла проникнуть в головной центр противника и спалить там все. Когда пятки горят, то нет невозможных дел. Никто не мог додуматься как границы перестать сдавать, а мы просто остановили все системы на несколько дней и разом выиграли войну.
Мне наград кучу насыпали, признание на уровне звезды экстракласса, да только у меня свое кино.
У меня-то других родственников нет. А тут кровиночка, своя, родная.
За девять месяцев весь ее долг выплатила. Не хотела из своих накоплений погашать, думала примером покажу, как проблемы нужно решать. Да только без толку.
Купила дом, на нормальной планете. Казалось бы, вот все возможности для жизни. Да только у местных своя дурная философия. Если умирать не придется, то и жизнь можно на попозже отложить. Вот и живут как мозг в банке. Тело как футляр используют.
В общем, посидела я вместе с внучкой неделю, посмотрела как она в одном положении без движения смотрит в экраны, и обратно воевать.
Я это стала называть цикл перерождения. Каждый год, домой возвращаюсь, смотрю на живой труп, проникаюсь, а потом в бой дыша полной грудью. Все познается в сравнении. Моя внучка уже умерла и похоже безвозвратно. У местных только один шанс стать живыми, влезть в долги и оказаться на планете типа этой. Но к сожалению, он не гарантированный.
— Да, дела, — протянул я.
— Хельга, а зачем тебе тогда такие деньги? — вдруг спросил СтарРекс.
— Ты о чем? — непонимающе спросила она.
— За самую завалящую матку Беаров, гонорар десять миллионов минимум.
— Гораздо больше, не забывай про рекламу. А еще ее свита и редкие ресурсы.
— Так зачем?
Хельга замолчала надолго. Она явно о чем-то размышляла и никто из нас ей не мешал. Наконец она продолжила:
— Я хочу купить какую-нибудь планету. Несколько центров репродукции с эмбрионами, можно даже клонов, я непритязательная. Главное, чтобы без органических генераторов. Чтобы они умирали, а главное жили. Сделаю уровень развития, например как в девятнадцатом веке или в двадцатом. Чтобы голод был и нищета, а главное возможность строить свою жизнь, бороться за нее. Начнут прокрастинировать, подстегну их голодом или кризисом. Будут наоборот быстро развиваться, устрою катастрофу. Хочу, в общем, свой мир, где люди будут по-настоящему счастливы. Правда они об этом не будут знать, но это дело десятое.
— Это очень странно звучит. Ты возомнила себя богом?
— Не богом конечно, — смутилась она. — А хотя почему нет? Я бессмертная, деньги с нынешним прогрессом, почти неотличимы божественного чудотворства. Сделаю свою песочницу, буду диктовать свои правила, и наблюдая за своим миром, жить… Чувствовать себя живой.
Я смотрел на эту ста двадцати летнюю девочку и в моей голове не укладывался ее рассказ. Мой мозг не до конца осознал то что она сказала.
Хельга замолчала, дав мне погрузиться в размышления. Стар Рекс тоже притих.
Мои размышления прервал озорной смешок Хельги:
— Все таки решились.
Я не сразу понял что она имеет в виду, пока не проследил за ее взглядом.
Похоже нами решили поужинать.