— Масштабно мыслишь, — сказал Кэшин. — Черкни-ка премьер-министру письмецо. Хотя нет, ошибок много наделаешь. Лучше позвони.
Брови Дерри поползли вверх.
— Можно позвонить? Правда, что ли?
Мобильник зазвонил, когда Кэшин расплачивался с сестрой Дерри, толстухой Робин, с глазами-щелочками и вечной ухмылкой на лице. Он не ответил, взял сдачу, вышел на холодную улицу, постоял на ветру у машины, посмотрел, как клонится трава, нажал кнопку мобильника.
— Здесь он, — ответил Аллан Моррис. — Работает у отца.
— А машина?
— С ней фигня какая-то.
— Что?
— Говорит, одолжил ее Барри Култеру, а его отпрыск на ней куда-то свалил. Так что ему сейчас не до веселья, к гадалке не ходи.
Острая боль пронзила левую ногу, поднялась вверх, ударила в бедро. Он давно знал, что надо делать, и перенес вес на правую ногу.
— Как зовут отпрыска?
— Донни.
— Значит, Донни Култер?
— Ну а как еще?
— И куда свалил?
— В Сидней. Он звонил. Уехал с одним парнем, Люком Эриксеном. Тот водитель. Они вроде кузены или типа того. Донни, он умом-то не блещет.
— А они что, наделали дел?
— Черные? У нас тут? Вы что, с луны свалились?
— Да или нет?
— Не знаю.
— Мы ни о чем не говорили, ясно? — решил заканчивать разговор Кэшин.
— Нет, сейчас пойду всем раззвоню.
Кэшин позвонил в участок Кромарти, попросил Хопгуда, продиктовал ему имена.
— Донни Култер. Люк Эриксен, — повторил тот. — Ладно, поговорю с советником по делам аборигенов и тогда перезвоню тебе.
Кэшин отъехал от заправки, остановился на обочине, подумал, не закурить ли и как сделать так, чтобы Викки разрешила ему видеться с мальчиком. Она что, и правда думала, что ребенок не от него? Любой разговор на эту тему она сразу же обрывала. «У него есть отец, и это не ты», — больше от нее ничего нельзя было добиться. Последняя их ночь случилась, когда она уже встречалась с Доном, своим будущим мужем. Встречалась, спала с ним, в стиральной машине лежали мужские вещи, у задней двери стояла пара грязных ботинок. Тщательно вскопанные грядки под овощи, этикетки от пакетиков с семенами, укрепленные тут же, на палочках, — на Викки это было совсем не похоже.
Надо быть совсем уж слепым, чтобы не понять, кто отец. Мальчик получился копией Кэшина.
Зазвонил мобильник.
— Обычная черная шваль из Даунта, — без предисловий начал Хопгуд. — Так, мелочь пузатая. Подозреваются в кое-каких кражах. А раз подозреваются — значит крали. Люк постарше, строит из себя задиру. Донни — тормоз, таскается везде вместе с ним. Люк — племянник Бобби Уолша.
— Сколько им лет?
— Донни — семнадцать, Люку — девятнадцать. Мне сказали, они вроде братья. Папаша Люка трахает все, что шевелится. Для аборигена вполне нормально. А в чем дело?
— Похоже, один из них пробовал продать часы Бургойна в Сиднее.
Хопгуд помолчал, а потом присвистнул:
— Я так и знал!
— Новый Южный получил указание следить за «тойотой», зарегистрированной на Мартина Геттигана, Холт-стрит, четырнадцать. Мальчишки ездят на ней.
— Ну-ну. Может, надо смотаться навестить Мартина? — сказал Хопгуд.
— Глупость несусветная, — ответил Кэшин.
— Это ты мне говоришь?
— Не говорю, а так, намекаю.
— Да пошел ты со своими намеками знаешь куда!
— Узнаю — сообщу.
— Ну, спасибо! — ответил Хопгуд. — М-да, замечательная у нас служба.
Кэшин позвонил Виллани.
— О господи! — откликнулся тот. — Застрял ты там, что ли? У меня новость. Машину видели в Гулберне, в ней три человека. Похоже, твои мальчики едут домой.
— Три?
— Может, подвозят кого-то.
— Ты знаешь, что Люк Эриксен — племянник Бобби Уолша?
— Знаю, и что?
— Просто так, к сведению. Будешь их перехватывать?
— Мне тут гонки с преследованиями не нужны, — ответил Виллани. — Они ведь как дважды два собьют какую-нибудь семью в фургончике, в живых останется только собака. Вот тогда уж точно на меня все повесят.