— Берите «фэлкон», — посоветовал Хопгуд Кэшину. — Хоть и драндулет на вид, но еще ничего.
Выехали колонной — впереди «лендкрузер» Хопгуда, потом Кэшин и Дав, а за ними, в белом «коммодоре», Престон и Ка-Ди. Дождь уже лил вовсю, в лужах отражались огни машин, неоновые вывески магазинов — красные, белые, синие, зеленые и желтые. Они пересекли шоссе и двинулись дальше, по окраинам, мимо ипподрома, игровых площадок, к старым скотобойням. Это и была Сток-ярд-роуд, по которой сейчас им навстречу ехали мальчишки.
— Этот тип знает, что делает? — спросил Дав, зарываясь подбородком в воротник куртки.
— Хочется верить, — ответил Кэшин.
В машине воняло сигаретами, потом и картошкой, жаренной на старом масле.
— «Сэндвич», — третьей группе, — раздался из рации голос Хопгуда. — Объект на подходе, выйду на связь через двадцать пять минут.
— Третья группа, вас понял, — ответил, кажется, Ка-Ди.
Справа показалась автомастерская Голдинга — большое жестяное сооружение под сиреневой вывеской. В зеркало заднего вида Кэшин увидел, как в белом «коммодоре» потушили фары.
Дождь хлестал как бешеный. Кэшин переключил дворники на ускоренный режим.
— «Сэндвич» — первой группе, — заговорил Хопгуд. — Поворачивает налево.
— Группа два, понял, — отозвался Кэшин и двинулся за «крузером» по грязной и скользкой обочине. Оба остановились, так же одновременно развернулись. Он встал сзади, выключил все фары.
В окно постучали. Он открыл.
— Не глуши мотор, поедешь сразу за нами, — велел Хопгуд. — Радиосвязь прекратить.
— Ладно.
— Дождь еще этот чертов! — досадливо произнес Хопгуд и исчез в темноте.
Кэшин закрыл окно. Они сидели молча. Заныло бедро, он хотел было попробовать дыхательную гимнастику, но не получилось — каждую минуту-другую надо было шевелиться, перемещать вес на менее чувствительные нервы.
— Я закурю, ничего? — спросил Дав.
— Давай вместе.
Кэшин щелкнул зажигалкой, взял у Дава сигарету и слегка приоткрыл окно. Сигарета Дава светилась в темноте красным угольком. Молчали они недолго — никотин кому хочешь развяжет язык.
— Часто? — начал первым Кэшин.
Дав повернулся к нему, сверкнув белками.
— Что — часто?
— Ну, часто представляешь коренных?
— Виллани спасибо скажите. Говорит, его просто задолбали этой связью с Бобби Уолшем. Знаете, почему я от федералов ушел? Неохота быть образцово-показательным полицейским из коренных.
— Я в начальную школу с Бобби Уолшем ходил, — начал было Кэшин, но тут же пожалел.
— А я думал, он из Даунта.
— Там тогда школы не было. Все в Кенмар ходили.
— Так вы знакомы?
— Меня-то он вряд ли помнит. Вот, может, брата моего двоюродного, Берна… Там одна компания была, обзывали всех.
«Ну и чего ты об этом заговорил! — мысленно выругал себя Кэшин. — Подлизываешься к нему, что ли?»
Опять стало тихо, даже двигатель не урчал. Кэшин тронул педали, и мотор тихонько заработал.
— Как обзывали?
— Черномазый, негритос, сам знаешь как.
Разговор прервался. Дав попыхивал сигаретой.
— А брат твой двоюродный здесь при чем?
— Мать у него из аборигенов. Тетка моя, Стелла, из Даунта.
— Ты, значит, аборигенам свояк.
— Ага, вроде того.
Лежа в больнице, он вдруг задумался, почему никогда на защищал своих двоюродных, Дугью, вместе с Бобби Уолшем и другими ребятами из Даунта, когда белые обзывали их черномазыми и негритосами. Он всегда уходил. Его никогда не обзывали, да его это и не сильно волновало. Однажды он рассказал о драках отцу. Мик Кэшин как раз чинил трактор, старый «мэсси-ферпосон», и выкручивал большими пальцами свечи зажигания.
— Пока не начнут проигрывать, не ввязывайся, — посоветовал отец. — А вот после давай, настучи им по башкам. Правильно сделаешь. Материно семейство.
Когда тетя Стелла взяла его к себе, Дугью уже перестали обзывать. Они обошлись без посторонней помощи. Задевать их боялись: они всегда держались вместе.
Кэшин смотрел на главную дорогу. Проехала машина. «Крузер» не сдвинулся с места. Он включил дворники. Дождь становился сильнее. Пора было завязывать с этим делом — такой хлестал ливень.
Сверкнули огни следующей машины.
Впереди зажглись красные фары. Хопгуд стронулся с места.
— Поехали, — произнес Кэшин.
Дождь бесновался, и дворники «фэлкона» просто не успевали за ним.
Хопгуд, ни на миг не задерживаясь на перекрестке, резко свернул вправо.
Скорость росла. Пятьдесят, восемьдесят, девяносто, сотня… и всё. Больше выжать из «фэлкона» было невозможно, что-то в нем работало не так.
Кэшин почувствовал, как завиляло переднее колесо, подумал, что может не справиться с управлением, сбросил скорость.