— Нет.
— Это почему же?
— Не сходится кое-что.
— Култера этого обвинили, так?
— Мы думали, что он замешан, поэтому и задержали.
— Это как понимать?
— Что вы подумали, когда услышали о нападении?
В мутных глазах Старки мелькнула искра.
— Что-что… Потрясен был, да.
— И все?
— Что ж еще-то? Здесь ведь такого не случалось.
— Он вам нравился?
— Да нормальный. Мы ж с ним не были друзья-приятели.
— Кто еще мог иметь на него зуб?
— В смысле, кроме подонков-грабителей?
— Ну да.
— Без понятия.
— В последнее время к Бургойну приезжали гости? Кроме приемной дочери, был кто-нибудь?
— Нет, никого не видел.
— А до того как это случилось, в «Высоты» никто не забирался?
— При мне — нет. Когда-то давно лошадей угнали. Проволоку перекусили и вывели трех лошадей из конюшни. Так у вас это дело должно числиться.
— Если поступало заявление.
— С чего бы ему не поступить?
— Вот Крейк… Вы с ним как, ладили?
Старки пожал плечами:
— Вроде да… Он любил, чтобы все по-его делалось. Ну я так и делал, мне-то что…
— Он Бургойну с обжигом помогал, так?
— Точно не помню.
— Вы работали в лагере «Товарищей».
Старки поскреб в затылке и смущенно отвел глаза.
— Давно это было…
— Так вы Крейка с лагеря знаете?
— Да. Он там был начальником.
— Какой работой вы занимались в лагере?
— Чинил все, ремонтировал. Мальчишек в футбол учил играть помаленьку. Приемчики разные показывал…
— А в ночь пожара вы там были?
Ручищи решительно взмахнули.
— Нет! В пабе сидел, в Порте.
— Расскажите, как вы ездили в город. Куда вы его отвозили?
— На квартиру на Релли-стрит. А оттуда он брал такси.
— Ночевали где-нибудь?
— В гостинице в Сент-Кильде. «У Геддинга» называется.
Кэшин подошел к двигателям:
— Это что, генератор?
— Пятьдесят шестого года. Сейчас такие уже не купишь.
— А сколько у вас тут земли?
— Тридцать акров.
— Ферма?
— Нет. Дом поставил прямо в центре, да и все. Не нужны мне соседи. Вон сейчас один жалуется — движки ему, видите ли, помешали.