– Как ты думаешь, это была случайность или наводка?
Стас ерзает в постели. Наконец сознается:
– Я боюсь об этом думать. Если наводка – значит, убийца рядом.
– У меня из головы Глеб не выходит. Мне кажется, что это его проделки.
– Нельзя торопиться с выводами.
Я тихо целую его плечо.
– Стас, будь осторожен. Не ходи темными улицами. Вдруг Глеб наймет какого-нибудь наркомана?
– Не болтай глупостей. Мы столько лет общаемся с Глебом. Он не может желать мне смерти…
– Почему? Он такой беспринципный и наглый…
– Он вор, но не убийца…
– Я бы не была в этом так уверена…
– Спи, – Стас снова тычется губами мне в маковку.
Вот мы и вместе. Как раньше. Как будто ничего не изменилось. Но изменилось все.
Я – другая. Стас – другой. Однако, те же декорации и люди вокруг нас. Странно.
Стас гладит меня по голове. Мне кажется, он любит меня. Только меня. Его любовь – бесконечная, всепрощающая, трепетная.
Но сегодня мне хочется любить самой. До отчаяния, до боли, до жертв. Самой.
На улице первый снег. Сквозь него просвечивает темный асфальт. У Стаса сквозь новые воспоминания выплывают пугающие меня обрывки прошлого. Он разговаривает во сне. Иногда я слышу отчетливо: «Наташа…».
Первый раз я вскочила как ужаленная. Но утром Стас не обмолвился ни словом. Если он что-то и вспомнил, то ничем не выдал себя. А я сгорала от желания раскроить его черепушку, чтобы заглянуть внутрь: ну, о чем ты думаешь?
Потом я поняла, что сны, где он зовет Наташу, тают бесследно по утру. Иногда вскакивает среди ночи и мечется по комнате, сжимая руками раскалывающуюся от боли голову. Что-то выплывает, но он никак не может ухватиться за эти обрывки.
Звонит мама:
– Что у вас нового?
– По-прежнему.
– Он вспомнил Наташу?
– Нет.
– Расскажи ему о ней.
– Нет.
– Расскажи. На обмане счастья не построишь.
– Не сейчас, позже. Мне надо укрепить свои позиции.
– Ничего ты не укрепишь, – горько говорит мама. – Этот мужчина – не твой мужчина, неужели ты до сих пор этого не поняла? Отпусти его.
– Что значит «не мой»?
– Значит, не для тебя, Твоя судьба еще впереди, поверь.
Я раздраженно бросаю трубку. Нелепость!
Время играет мне на руку. Мы выстраиваем наши отношения, как домик из деревянных кубиков. Но я все равно не могу сказать, что счастлива. Счастье – это чистая совесть и безмятежность. Но совесть моя нечиста, и покоя нет, – я боюсь.
Выбрала время и. сходила на консультацию к врачу в
Склифосовского. Подробно рассказала ему нашу сложную ситуацию. Врач не утешил меня:
– Иногда последствия черепно-мозговой травмы непредсказуемы. В медицинской практике полно случаев, когда пациент после сильного удара по голове вдруг начинал играть на скрипке или говорить по-английски. Человеческий организм – загадка, которую никто никогда до конца не изучит.
– Но что же означает его болтовня во сне?
– Не исключено, что на уровне подсознания ваш надвигающийся разрыв нанес Стасу сильную психологическую травму, и теперь организм оберегает его душевное состояние, блокируя негативные воспоминания. Иными словами, его подсознание не разрешает ему вспомнить вас.
– А разве Наташа ассоциируется у него с положительными эмоциями? – возмутилась я.
Это другое. Не его обидели, а он обидел. Во сне из подсознания выплывает чувство вины, психика подает ему сигналы переиграть
эту ситуацию, изменить ее. Но видимо, и эти воспоминания пока не по силам Стасу, поэтому приходят только во сне, а наяву он про них забывает.
– Что же мне делать? Я не хочу потерять мужа.
Врач пожал плечами:
– Надеяться на чудо. На то, что ваши нынешние отношения станут для него более важными, чем прежние. И, пожалуйста, не форсируйте события, Вы ведь не хотите, чтобы он в конце концов полез в петлю? Пусть он сам все вспомнит. Больше мне нечего вам сказать.
Сумочка закончена. Стас крутит ее в руках, разглядывает вышивку через лупу: – Красота!
Я млею от удовольствия.
– Что дальше? – спрашивает Стас.
– У меня есть идея. Я хочу вышить небольшую картинку, простенькую, по силам.
Стас нежно целует меня в переносицу: