- Ну, как бы вы это ни называли, мне сейчас нужны деньги, а не шутки. По крайней мере, пока я не вернусь в Берлин. Удачно, знаете ли, вы появились. Я тут сидел и думал, как бы мне продолжить с вами разговор о той работе.
- Всему свое время, мой друг. Сначала я хочу, чтобы вы познакомились кое с кем. Это барон фон Болшвинг, он возглавляет отделение австрийской Лиги объединенных наций здесь, в Вере. Это издательство, называемое "Австрийский ферлаг". В то же время он старый товарищ и, я знаю, не прочь познакомиться с таким человеком, как вы.
Я понял, что Кениг намекает на СС.
- Он связан с этой вашей исследовательской компанией, не так ли?
- Связан? Да, конечно, - признался он. - Точная информация - главное для такого человека, как барон.
Я улыбнулся и недовольно покачал головой:
- Что за город! Здесь говорят "прощальная вечеринка", имея в виду заупокойную мессу. Ваше "исследование" похоже на мой "импорт и экспорт", герр Кениг: красивая ленточка вокруг обыкновенного пирога.
- Не верю, что человек, служивший в Абвере, не знаком с такими необходимыми иносказаниями, герр Гюнтер. Тем не менее, если хотите, я раскрою вам свои карты. Но сначала давайте отойдем от бара.
Он подвел меня к уединенному столику, и мы уселись.
- Организация, членом которой я являюсь, - это объединение немецких офицеров, ее основная цель - исследования, простите меня, сбор информации относительно угрозы, которую представляет Красная Армия для свободной Европы. Хотя военные звания у нас используются редко, тем не менее мы придерживаемся военной дисциплины. Борьба с коммунизмом идет не на жизнь, а на смерть, и сейчас такое время, когда приходится совершать деяния, прямо скажем, не очень-то приятные. Но для многих старых товарищей, пытающихся приспособиться к современной действительности, удовлетворение от того, что они продолжают служить новой, свободной Германии, превыше щепетильности. И, кроме того, конечно, существуют щедрые вознаграждения.
Кениг, похоже, твердил эти слова или нечто в этом роде уже много раз, и я подумал, что есть немало старых товарищей, куда больше, чем я мог предположить, продолжавших борьбу.
Он говорил долго, однако большая часть сказанного им влетела мне в одно ухо, а из другого вылетела. Через некоторое время он осушил свой стакан до дна и предложил, если я, конечно, заинтересован, познакомиться с бароном. Когда я ответил согласием, он удовлетворенно кивнул и повел меня к бисерному занавесу. Мы прошли по коридору, а затем поднялись по лестнице на этаж выше.
- Это помещение шляпного магазина, который находится по соседству, объяснил Кениг. - Владелец - член нашей Организации и разрешает нам пользоваться им для набора новичков.
Он остановился возле двери, тихо постучал и, услышав ответ, впустил меня в комнату, освещенную лишь уличным фонарем. Но этого скудного света оказалось достаточно, чтобы разглядеть лицо человека, сидящего за столом возле окна. Высокий, худой, темноволосый с проседью, чисто выбрит. Я дал бы ему лет сорок.
- Садитесь, герр Гюнтер. - Он указал мне на стул по другую сторону стола.
Я убрал с него пирамиду шляпных коробок, а Кениг тем временем прошел к окну позади барона и сел на широкий подоконник.
- Герр Кениг думает, что из вас мог бы выйти подходящий представитель нашей компании, - сказал барон.
- Вы имеете в виду, агент, не так ли? - сказал я, зажигая сигарету.
- Как вам угодно. - Я увидел, что он улыбается. - Но прежде, чем это может произойти, мне необходимо узнать кое-что о вашем прошлом, задать кое-какие вопросы, чтобы мы могли решить, как вас лучше всего использовать.
- Как в анкете? Да, понимаю.
- Давайте начнем с того, как вы вступили в СС, - сказал барон.
Я подробно рассказал ему о службе в Крипо и РСХА, а затем о том, как автоматически стал членом СС. Я объяснил, что поехал в Минск в составе карательной группы Артура Небе, но, не имея желания убивать женщин и детей, попросил отпустить меня на фронт, однако вместо этого меня послали в вермахтское Бюро военных преступлений. Барон спрашивал меня с пристрастием, но вежливо и казался настоящим австрийским джентльменом. Именно казался, причем только на первый взгляд. Скромность была какая-то наигранная, а в его жестах и манере говорить скрывалось нечто такое, чем любой истинный джентльмен вряд ли гордился бы.
- Расскажите мне о вашей службе в Бюро военных преступлений.
- Служил там с января сорок второго по февраль сорок четвертого, объяснил я, - в чине оберлейтенанта. В мои обязанности входило расследование как русских, так и немецких зверств.
- А где именно располагалось Бюро?
- В Берлине, на Блюмесхоф, напротив военного министерства. Время от времени мне приходилось выезжать в командировки, чаще всего в Крым и на Украину. Позднее, в августе сорок третьего, ставка Верховного командования вооруженными силами из-за бомбежек была переведена в Торгау.
Барон улыбнулся презрительно и покачал головой.
- Простите меня, - сказал он, - я и не предполагал, что такое заведение существовало в Вермахте.
- Аналогичная служба была и в русской армии во время войны, - сказал я ему. - Должны же сохраняться хоть какие-то человеческие ценности, пусть даже и в военное время.
- Полагаю, что так, - вздохнул барон, но казалось, он вовсе не был убежден в этом. - Хорошо. А что случилось потом?
- Когда военные действия приняли не слишком удачный для нас оборот, всех здоровых мужчин стали посылать на русский фронт, и в феврале сорок четвертого я оказался в Северной армии генерала Шорнера, в Белоруссии. В чине капитана служил в разведке.
- В Абвере?
- Да. К тому времени я довольно хорошо говорил по-русски, немного по-польски. Работа в основном заключалась в переводах.
- И где же вас в конце концов взяли в плен?
- В Кенигсберге. Шел апрель сорок пятого. И послали на уральские медные рудники.
- Уточните, куда именно на Урал, если не возражаете.
- Недалеко от Свердловска. Там-то я и совершенствовал свой русский.
- Вас допрашивали в НКВД?
- Конечно. Много раз. Разве могли они не заинтересоваться бывшим офицером разведки?
- Что вы им сказали?
- Честно признаться, я сказал им все, что знал. Война к тому времени закончилась, и казалось, запираться уже ни к чему. Естественно, я не упомянул о моей предыдущей службе в СС и работе в OKW*. Эсэсовцев забирали в специальный лагерь и там либо расстреливали, либо убеждали работать на Советы в Комитете свободной Германии. Кажется, именно так завербовали большую часть немецкой полиции. Осмелюсь утверждать - и государственной полиции здесь, в Вене.
______________
* Главный штаб вооруженных сил Германии с функциями министерства.
- Это правда, - раздраженно согласился моя собеседник. - Пожалуйста, продолжайте, герр Гюнтер.
- В декабре сорок шестого некоторым из нас сказали, что переведут во Франкфурт-на-Одере, якобы в лагерь отдыха. Можете себе представить, как смехотворно это звучало. В поезде я случайно оказался свидетелем разговора охранников. Они и предположить не могли, что я понимаю по-русски. Оказалось, нас везли на урановый рудник в Саксонию.
- Вы можете вспомнить, как называлось это место?
- Иоханнесгеоргенштадт, в Эрцебирге, на чешской границе.
- Спасибо, - сказал барон твердо. - Я знаю, где это.
- Я спрыгнул с поезда при первой возможности, вскоре после того, как мы пересекли немецко-польскую границу, а затем пробрался в Берлин.