Наконец-то он отошел от стола.
- Да, господин Гюнтер. Подобные учреждения теряют смысл в условиях демократии.
Порошин предостерегающе покачал головой, догадавшись о моем намерении возразить.
- Нет, пожалуйста, остановитесь, господин Гюнтер. Уверен, вы собираетесь сказать, что Советский Союз вряд ли можно назвать демократическим государством. Но если вы сделаете это, то товарищ председатель суда может услышать ваши слова и послать таких страшных людей, как я. Конечно, мы с вами оба знаем, что оставшиеся сейчас в городе люди это проститутки, спекулянты и шпионы. Проститутки будут всегда, а спекулянты продержатся до тех пор, пока не будет реформирована немецкая действительность. Остается шпионаж. Это новая профессия, но она уже существует, господин Гюнтер. Вам следует распрощаться с карьерой частного детектива, когда перед такими толковыми людьми, как вы, открывается столько прекрасных возможностей.
- Это звучит обнадеживающе. Уж не собираетесь ли вы предложить мне работу, полковник?
Он криво улыбнулся:
- А что, неплохая идея. Но я пришел не затем. - Он взглянул на кресло. - Можно сесть?
- Будьте гостем. Но боюсь, я ничего не могу предложить вам, кроме кофе.
- Нет, спасибо. Он действует на меня излишне возбуждающе.
Я уселся на кушетку и стал ждать, когда же он приступит к делу.
Наконец он сказал:
- Наш общий друг - Эмиль Беккер - попал в пренеприятную ситуацию.
- Беккер? - переспросил я и на мгновение задумался. Мы встречались с ним во время наступления на Россию в сорок первом году, а до этого вместе служили в криминальной полиции рейха. - Я давно не виделся с ним и вряд ли могу считать его своим другом, но чем он провинился? Почему вы задержали его?
Порошин отрицательно покачал головой:
- Вы не поняли. У него неприятности с американцами. Точнее, с их военной полицией в Вене.
- Ну, если он не у вас, а у американцев, то, похоже, действительно совершил преступление.
Порошин не обратил внимания на мой сарказм.
- Беккер обвинен в убийстве американского офицера - армейского капитана.
- Что ж, с некоторых пор мы все чувствуем себя обвиняемыми.
В ответ на вопросительный взгляд Порошина я покачал головой:
- Впрочем, это не имеет значения.
- Дело в том, что Беккер не убивал этого американца, - твердо сказал полковник. - Он невиновен. Тем не менее у американцев есть основания повесить его, если кто-либо не сумеет помочь этому парню.
- Не знаю, что я могу сделать для него.
- Он пожелал нанять вас в качестве частного детектива, естественно, чтобы доказать свою невиновность. За это он вам щедро заплатит. Независимо от того, выиграет он или проиграет, сумма вашего гонорара составит пять тысяч долларов.
Я удивленно присвистнул:
- Это большие деньги.
- Половину вы можете получить в золоте прямо сейчас, а остальное - по приезде в Вену.
- Не пойму, а каков же ваш интерес во всей этой истории, полковник?
Он склонил голову, касаясь подбородком тугого воротника своего опрятного кителя.
- Как я уже сказал, Беккер - мой друг.
- Вас не затруднит объяснить, с чего бы это?
- Он спас мне жизнь, господин Гюнтер. И я должен предпринять все, что в моих силах, чтобы помочь ему. Но по политическим мотивам я не могу сделать это официально, вы понимаете меня?
- И как же вам удалось узнать о желании Беккера привлечь меня к расследованию? В самом деле, уж не позвонил ли он вам из американской тюрьмы?
- У него есть адвокат, он и передал мне просьбу разыскать вас и просить помочь старому товарищу.
- Он никогда не был моим товарищем. Мы действительно работали одно время вместе. Но "старый товарищ" - извините, нет.
Порошин пожал плечами.
- Как вам будет угодно.
- Пять тысяч долларов... А где же Беккер возьмет их?
- Он состоятельный человек.
- И этим все сказано? Чем он занимается теперь?
- Импортом и экспортом, здесь и в Вене.
- Давайте назовем вещи своими именами: спекуляцией, я полагаю.
Порошин примирительно кивнул и предложил мне еще одну сигарету из золотого портсигара. Я закурил, раздумывая над тем, какова доля истины во всем, сказанном им.
- Ну, что вы решили? - нарушил молчание полковник.
- Я не могу заняться этим делом, - ответил я, - и на то есть веская причина.
Я встал и подошел к окну. Возле подъезда стоял новенький "БMB" с русским флажком на капоте. К блестящему боку машины привалился крепкий парень в солдатской форме Красной Армии.
- Полковник Порошин, вероятно, вы полагаете, будто нет ничего проще, чем попасть в город или покинуть его. Но вы стянули к его стенам половину Красной Армии. Мало того, что существуют ограничения в передвижении для немцев, за последние несколько недель здорово осложнились дела и у ваших так называемых союзников. Бесчисленное множество перемещенных лиц пытается нелегально попасть в Австрию, и австрийцы совершенно счастливы, что границы закрыты для путешествия по их стране. Вот вам, если хотите, мой веский довод.
- Нет проблем, - спокойно сказал Порошин. - Ради того, чтобы помочь своему старому другу Беккеру, я воспользуюсь кое-какими связями. Вы можете положиться на меня. Основания для поездки, виза, билеты - я все устрою.
- Есть и еще одна причина, может быть, менее веская, по которой, однако, я также не собираюсь заниматься делом Беккера. Я не доверяю вам, полковник. И почему я, собственно говоря, должен доверять? У вас есть связи, чтобы помочь Эмилю, но где гарантия, что вы с такой же легкостью не направите эти связи в обратную сторону? Все ненадежно в вашем мире. Я знаю человека, который вернулся с войны и обнаружил, что в его доме живут официальные представители Коммунистической партии - представители, для которых с их связями не составило большого труда засадить его и психиатрическую больницу единственно с той целью, чтобы остаться в его доме. А месяц или два назад я выпивал с друзьями в одном из баров в вашем секторе Берлина. Я распрощался и ушел чуть раньше остальных и потом узнал, что советские солдаты через несколько минут оцепили заведение и отправили всех посетителей прямехонько на двухнедельные принудительные работы. Итак, повторяю, полковник: я не доверяю вам. Скажу больше, я уверен, что буду арестован через минуту после того, как попаду в ваш сектор.