- За полчаса так похудеть?
- Некоторые перегорают за десять минут... Стресс на каждого по-своему действует... Как Оля?
- Там плохо. Ей впору менять фамилию Варравина на царицыну Романова... Она и думать-то перестала: что Тома скажет, то и сделает...
- Хочешь, я с ней поговорю?
- С ума сошла... Она твоего имени не может слышать, белеет...
- Она не верит, что у нас все кончилось?
- Не верит.
- Ты ее по-прежнему любишь?
Иван достал <Яву>, тщательно размял сигарету, с ответом медлил, потом, собравшись, молча кивнул и, словно бы пересиливая нечто, ответил:
- Да.
- Ты это сказал мне? Или себе?
- Не знаю. Меня объял ужас, когда Оля и ее мать получили сообщение от этой самой Томы, что ты ворожишь над ее фотографиями... Нельзя любить человека, если не веришь ему... И его друзьям...
- Я не друг... Я - женщина.
- Что, женщина не может быть другом?
Лиза закурила новую сигарету и, подняв на него свои серые глаза, спросила:
- Думаешь, мне легко быть твоим другом?
- Хорошо постриглась.
- Ты же любил, чтобы я стриглась коротко...
- Времена меняются, Лисафет... Почитай стихи...
- Новые?
- Да.
Лиза читала очень тихо, как бы рассказывая:
Ты исчез очень рано,
Ты ушел на рассвете.
Негатив неудачи
Майским солнцем засвечен.
А костюм Коломбины
Брошен был на кровать,
Ночь исчезла бесследно,
Но не хочется спать.
Если с каждой потерей
Мы теряем по сну,
Я отныне, наверно,
Никогда не усну.
Иван вздохнул:
- Поедем на вокзал, а? Там пол-литра можно у таксистов купить... Так захотелось жахнуть, что просто сил нет...
- Когда Оля должна рожать?
- Я по-вашему считать не умею...
- Наверное, в сентябре, - сказала Лиза. - У меня такое предчувствие.
Иван снова погладил Лизу по щеке; она круглолицая, щека словно отлита для его ладони. Лиза мучительно оторвалась от его руки, попросила у официанта еще чашку кофе, достаточно неестественно глянула на часы; поняла, что Иван заметил это, усмехнулась:
- Знаешь анекдот про безалкогольную свадьбу?
- Нет.
- Встает тамада, обращается к молодым: <Дорогие>, милые гости, ну-ка, нащупаем вены... Нащупали? Приготовим шприцы! Готовы? Горько!>
- Могильный юмор.
- Да уж, не Джером К. Джером... Где же Гиви?
- Я тоже начинаю волноваться...
- Не знаю почему, но мне кажется, что эта самая Тамара и те, кто с ней связан, готовы на все. Ты нащупал какое-то средостение и, незаметно для самого себя, скорее всего неосознанно, ступил ногой в гадючник... Когда Тамара сказала: <Доченька>, ты посоветуй своему дружку: не стоит меня замать, это ему горем обернется>, - мне стало не по себе...
Иван досадливо махнул рукой:
- Что она может сделать?