Грейс быстро пожала ее.
- Привет, Джим. Это сюрприз для меня, что вы приехали... оба.
- А мы вообще в городе из-за Джима, - весело сказала Кэрол.
Грейс провела их в квартиру. Беря у них пальто, она со страхом ждала, что Джим, как всегда, пройдется по поводу ее религиозных реликвий. Через минуту он действительно заговорил.
- Есть ли прибавления в вашей коллекции, тетя Грейс?
- Да, несколько.
- Это хорошо.
Она ожидала очередного скептического замечания, но он молча стоял, заложив руки за спину, и вежливо улыбался.
Это было совсем не похоже на Джима. Возможно, Кэрол предупредила его, чтобы он вел себя как можно лучше. Кэрол такая душечка! Да, дело, очевидно, в этом. Иначе ее муж насмешничал бы, как в прошлый раз, когда он прохаживался относительно дурного вкуса Младенца по части выбора одежды и предостерегал о пожарной опасности, которую представляли собой старые сухие пальмовые ветви.
Она глубоко вздохнула. Смятение буквально душило ее. Ей требовалась помощь. Она подошла к стеклянному бюро и достала недавно приобретенное ею сокровище: кусочек темно-коричневого дерева на шелковой подстилке в прозрачной пластиковой коробочке. Она молила Бога, чтобы прикосновение к нему изгнало душившее ее беспокойство. Но этого не произошло. Она протянула коробочку Кэрол.
- Посмотри, это - святыня, частица животворного Креста Господня.
Кэрол кивнула:
- Да? Я очень рада. - И передала реликвию Джиму.
Грейс увидела, как лицо его побагровело, он прикусил нижнюю губу. Кэрол бросала на мужа предостерегающие взгляды. Он сдержался и проговорил:
- Замечательно.
- Знаю, что вы думаете, - сказала Грейс, беря у него реликвию. - Вы думаете, что если собрать все проданные кусочки Креста Господня, получится древесины не меньше, чем в лесу Шварцвальд в Германии. - Она положила коробочку назад в бюро. - Многие религиозные авторитеты тоже относятся к этому скептически. Возможно, они правы. Но я предпочитаю считать это одним из чудес, которые творил Иисус. Таким же, как чудо с рыбой и с хлебами, помните?
- Конечно, - сказал Джим. - Тот же принцип.
На этом они закрыли тему. Она предложила им чаю, но они отказались. Когда все сели, Грейс спросила:
- Что привело вас в город из просторов Лонг-Айленда?
Грейс заметила, что Кэрол вопросительно взглянула на Джима. Он пожал плечами и сказал:
- Расскажи ей. Все равно это станет общеизвестно на той неделе.
Грейс стала рассеянно слушать о смерти доктора Родерика Хэнли, о приглашении Джима на чтение его завещания и о том, почему у них есть основания считать, что Джим - сын Хэнли.
Грейс было трудно сосредоточиться на рассказе Кэрол. Внутреннее напряжение ее достигло предела. Она едва с ним справлялась. Но дело было вовсе не в новости, услышанной ею, беспокойство охватило ее без всякой причины. И с каждой минутой становилось все нестерпимее.
Грейс не хотела, чтобы Кэрол заметила ее состояние, но в то же время чувствовала, что ей необходимо выйти из комнаты, хоть на несколько минут.
- Как интересно! - сказала она, поднимаясь с места. - Пожалуйста, извините меня на минутку.
Грейс потребовалась вся ее воля, чтобы не побежать, когда она направлялась в ванную. Она заставила себя осторожно закрыть дверь и прислонилась к раковине. Сияющие белизной плитки и фарфор замкнутого, похожего на камеру, пространства только усилили ее мучительные ощущения. В зеркале отразилось бледное, покрытое капельками пота лицо.
Грейс зажала чудотворный медальон в одной руке и ладанку - в другой. У нее было такое чувство, будто ее сейчас разорвет. Она изо всех сил прижала кулаки к губам, едва удерживая рвущийся крик. Она никогда не испытывала ничего подобного. Неужели она сходит с ума?
Нельзя, чтобы Кэрол и Джим видели ее такой. Она должна отослать их. Но как? И тут же пришло решение.
Она заставила себя вернуться в гостиную.
- Я хотела бы обсудить с вами все это, дорогая, - сказала она, моля Бога, чтобы у нее не сорвался голос, - но в это время дня я все недели перед постом читаю "Розарий". Вы не хотите присоединиться ко мне? Сегодня я читаю "Тайну пятую славных тайн".
Джим вскочил и посмотрел на часы.
- Ого! Уже время отправляться ужинать.
Кэрол сразу же поддержала его.
- Мы в самом деле должны уходить, тетя Грейс, - сказала она. - Поедем вместе с нами поужинать. Мы собирается на Малберри-стрит.
- Спасибо, дорогая, - ответила Грейс, доставая их пальто из стенного шкафа, - но у меня сегодня спевка хора, и потом, я дежурю с одиннадцати, до семи на Ленокс-Хилл.
- Все еще остаешься медсестрой? - улыбаясь, спросила Кэрол.
- И буду ею до самой смерти. - Грейс сунула им пальто, сдерживаясь, чтобы не закончить: "Уходите! Уходите, пока я не лишилась рассудка у вас на глазах".
- Как жаль, - пробормотала она, - что вы спешите!
Кэрол заколебалась. Она раскрыла рот, намереваясь что-то сказать, но Грейс выхватила из кармана благословенные самим Папой любимые хрустальные четки.
- Да, да, - подхватила Кэрол. - Мы спешим. Я скоро заеду к тебе. Приглашение на ужин остается в силе.
- Я буду очень рада.
Кэрол задержалась у дверей.
- С тобой все в порядке?
- Да, да. Со мной Иисус.
Она поцеловала Кэрол, помахала на прощание рукой Джиму, закрыла за ними дверь и бессильно прислонилась к ней. Чем это кончится - судорогами или истерикой? Что с ней происходит?
Что бы это ни было, лишь бы не на глазах у других. Она понимала, что остаться одной в таком состоянии опасно для жизни, но вдруг она скажет нечто неподобающее, не предназначенное для посторонних ушей. Она не может пойти на такой риск, чем бы это ей ни грозило.
Постой-ка...
Смятение... страх, тревога... Они отступали. Так же беспричинно, как появились. Они постепенно покидали ее.
Грейс с рвением стала читать "Розарий".