- Потому, что ты страшный человек, Паша. Но сам этого не знаешь. Ты очень страшный... У Рыжего остался шрам на руке. На всю жизнь. Ты был бы хорошим солдатом. Или просто палачом. Палачом с топором. По моему, Рыжий все помнит и боится тебя до сих пор.
В тот день они ушли в самый дальний угол школьного двора играть в ножички. Рыжий нарисовал на земле бошой круг обломком длинного столового ножа, а потом поделил круг на три сектора: себе, как всегда урезал побольше, а Мишке и Пашке поделил остальное. Каждый встал на свою "землю" и Генка начал первым - "считалка" всегда давала ему первую очередь. Каждый успешный удар ножа давал право отрезать у противника положенный кусок земли, на котром тот стоял.
Грунт был плотным, но нож, хоть и ржавый, был тонким и втыкался хорошо. Генка бил нож в с землю с яростным остервенением и после десятка ударов Мишка стоял на своей земле только одной ногой.
- Теперь бей в мою. - предложил Паша.
- Нет! - задрожал от радости Генка. - Сначала я буржуя добью! Он мне "сорок" не дает!
Для окончательного добития Мишки нужно было в остаток Мишкиной земли воткнуть три раза подряд ножом. Рыжий размахнулся и дважды с размаху точно попал в клочок Мишкиной замли, а третий раз нож звякнул и упал плашмя.
- Не игра! - завопил Рыжий. - Не игра! Здесь камень! Перебив!
В таких случаях всегда была "игра". Не доглядел - твоя вина.
- Игра. - сказал Мишка. - Игра, так всегда положено - Камень здесь, ты что, буржуй, вовсе ослеп?! - Рыжий толкнул Мишку в грудь и тот не удержался на одной ноге, упал.
Паша взял нож и сказал.
- Игра. Так всегда договаривались.
Генка замолк, но ещё сказал.
- Двое против одного. Холуй ты у буржуя, Пашка. За то, что он тебе "сорок" дает.
Через пару минут уже Рыжий стоял на одной ноге, один Паша играл на двух ногах между противниками. Он вытер нож, прицеливаясь в клочок оставшейся у Генки земли. Тот закричал обиженно:
- А что это ты меня первого добиваешь?! Ведь Мишка первый стал "цаплей"?!
- Подвинься - сказал Паша и с размаха воткнул нож в его зону. Второй раз он воткнул клинок так же запросто. Перед последним ударом он присвистнул и швырнул нож с переворотом клинка в воздухе. Нож обо что-то ударился и пал плашмя.
- Ага! - завизжал Рыжий. - И ты в камень попал, я ж говорил! Не игра, не игра! Бог правду любит! Перебивай, Пашка! А потом я буду перебивать! Пусть проиграю, мне правда нужна! Правда! Бей, Паша!
Мишка глядел растерянно, а Рыжий встал на коленки, принялся разрыхлять землю руками, выкидывая из неё камешки.
- Бей, Пашка, бей! Нужно чтоб все честно было!
Рыжие волосы мелькали у Паши перед глазами, а короткие , такие же рыжие пальцы копошились в грязи. И что кричал Рыжий, Паша уже плохо слышал. Перед глазами у него все смешалось.
- Игра, так игра! - прокричал он, схватил нож и с маху вонзил его в руку Рыжего.
Раздался дикий вой. Нож пробил кисть руки Рыжего насквозь и алая кровь брызнула на черные комья земли. Паша увидел в грязно-кровавом пятне на руке Рыжего поразительно белую косточку Тот выл как зверь, глаза у него побелели от боли.
Потом от директора школы досталось всем троим. Пашу на неделю исключили, Мишку выгнали на месяц из пионгеров, Рыжий три дня не ходил в школу - болел. Еще Паша просил у Рыжего прощения - так распорядилась директор - потому что, хотя он и ударил ножом по пальцам Генки Лапина случайно, но прощения просить следовало.
С тех пор они втроем в ножички никогда вместе не играли.
Мишка разлил остатки водки по рюмкам и спросил.
- Ты ведь помнишь, как мы играли в ту весну в ножички с Рыжим?
- Помню. - ответил Павел Сергеевич.
- Ты тогда здорово влепил ему ножом.
- Случайно.
- Может быть. Но опасно. Мать Рыжего заведовала продуктовым магазином. Его бы, нашего Рыжего, за подлости и плохую успеваемость раза три надо было оставлять на второй год. Но мамаша его директрису школы подкармливала.
- Голодное было время.
- И подлое. - закончил Мишка.
Динамик над головой прохрипел на весь ресторан, что начинается посадка на Мишкин самолет и в дверях тут же появился "мальчик". Они уже успел поменять Мишкин билет в "хвосте" самолет на первый салон (в хвосте шефа укачивало) и был невероятно горд собой.
Они снова вышли к бетонному полю и остановились у барьерчика.
- Ну, Паша, я тебе в последний рах предлагаю - переходи ко мне, в Москву. Ты мне нужен.
Павел Сергеевич усмехнулся.
- В твоей лаборатории есть "Рыжий"?
- Да... Пожалуй. И не один.
- Воюй с ними сам.
Павел Сергеевич подал руку и Мишка вяло пожал её. Отвернулся и сквозь железный барьерчик пошагал к самолету.
- Подожди, - позвал его Павел Сергеевич, когда Мишка отошел уже метров на десять.
Мишкуа повернулся и неуверенно двинулся назад.
- Ты знаешь, Мимша, я ведь тогда бил по лапам Рыжего прицельно. Специально.
Мишка потоптался, отвел глаза и ответил.
- Я это всегда знал. И Рыжий тоже... Поэтому он больше никогда не просил у меня "сорок". Прощай.
Он махнул рукой и, опустив голову, пошел к самолету. Он несколько раз оглядывался, словно хотел сказать ещё что-то, но так и не сказал.
Ждать, пока крылатая машина вырулит на старт и поднимется в воздух, Павел Сергеевич не стал.
Гомель-Москва 1968-98 г-г.
Яров перевернул страницу. Следующий рассказ того же автора назывался "КРИК", но никакого отношения к Ярову не имел. Он быстро нашел предисловие и в нем прочел, что Автор предложил редакции подборку нескольких рассказов из своего сборника "Избранное" - рассказов разных лет. И большинство этих произведений ранее не публиковались, поскольку не проходили цензуру. А сейчас он их слегка поправил, но в целом оставил в первозданном виде.