— А я тебе еще раз отвечаю — нет! Мне вовсе не хочется провести год за колючей проволокой. И хватит об этом.
— Но послушай…
Роман сжал зубы и прервал разговор.
Подумав, он выключил трубку совсем.
После ночной истории с ментами ему очень не хотелось, чтобы Шапиро продолжал надоедать ему с этим, хотя и выгодным, но уж очень безрадостным деловым предложением.
Войдя в прохладный подъезд и поднявшись по лестнице, Роман увидел, что в его дверь, а точнее — за ручку его двери засунута свернутая газета. Выдернув ее, Роман уже собрался было с матюгами бросить ее в пролет, как делал всегда, но его внимание привлекли два слова на свернутой странице — «воровской песни».
— Интересно, — сказал Роман и не стал выкидывать газету.
Войдя в квартиру, он бросил газету на диван, задал корма Шнырю, поставил чайник и, сев на диван рядом с развернувшейся газетой, прочитал заголовок.
В полном виде он выглядел так:
«От воровской песни до преступления — один шаг».
— Ни хрена себе! — воскликнул Роман и стал читать статью.
Неизвестный журналист под громким псевдонимом Громовержец писал о том, что из надежных источников ему стало известно, как популярный исполнитель блатного шансона Роман Меньшиков украл сам у себя компьютер с готовым альбомом и даже не погнушался при этом разбить голову охраннику, у которого дома семья и семеро по лавкам.
И сделал он это не иначе как для того, чтобы:
А. Поднять рейтинг.
Б. Через подставных вымогателей затребовать с самого себя, а главное — со спонсоров проекта кругленькую сумму, которую он, естественно, намеревался положить в собственный карман.
И только благодаря бдительности недремлющих сотрудников правоохранительных органов этот подлый план был сорван.
Ай-яй-яй!
Как не стыдно артисту!
И как таких земля носит?
А что скажут братки, которые до этого прискорбного события души не чаяли в исполнителе воровских песен Романе Меньшикове?
Этим риторическим вопросом статья заканчивалась.
Роман, не веря своим глазам, перевернул газету и прочитал ее название — «Независимый питерский обозреватель».
— Ну, падлы, — только и пришло ему в голову, — ну, паскуды!
Он швырнул газету на пол, и тут в прихожей раздался звонок.
Решив, что это Шапиро пришел продолжать свои надоедания, Роман выскочил в прихожую и распахнул дверь, уже открыв рот, чтобы высказать назойливому менеджеру все, что он думает…
И неожиданно получил сильный удар в лицо.
Отшатнувшись назад, он успел увидеть стоявшего в дверях Арбуза, за спиной которого маячили двое здоровых братков. Лицо Арбуза было искажено злобной гримасой, а в руке он держал такую же газету, как и та, что валялась на полу в гостиной.
Втолкнув Романа в глубину прихожей, Арбуз обернулся к браткам и сказал:
— Вы там погуляйте пока.
Потом он захлопнул дверь и спросил:
— Что же ты творишь, друг детства? Решил крысятничеством заняться?
— Ты что, Мишка? — воскликнул Роман, держась за ушибленную скулу. — Совсем спятил?
— Это ты, я вижу, голову потерял, — отрывисто бросил Арбуз и, затолкав Романа в гостиную, пихнул его на диван.
Роман уселся прямо на развалившегося Шныря, и тот с шипением бросился вон из гостиной. А Арбуз, поставив напротив Романа стул спинкой вперед, сел на него верхом и сказал:
— Ну давай, рассказывай.
— А что тебе рассказывать? — с вызовом ответил Роман. — Вламывается, бьет человека в табло, и еще рассказывай ему!
— А я могу и добавить, — пообещал Арбуз.
— А если обратно прилетит? — оскалился Роман. — Братки-то на лестнице остались, товарищ авторитет!
Арбуз посмотрел на валявшуюся посреди гостиной газету и, усмехнувшись, спросил:
— Ну что, читаешь о своих подвигах? Все ли так прошло, как надо?
— Да ты, видать, совсем ума лишился! — возопил Роман. — Ты что, веришь тому, что там написано? Ты что, меня не знаешь?
— Знаю, — ответил Арбуз, — но люди меняются. Откуда мне знать, может быть, ты превратился в стяжателя и решил, что все средства хороши?
— Мишка, не будь идиотом! Всякое я делал в своей жизни, но такое… Это же подлость высшей марки!
— Так ведь ты у нас и артист высшей марки.
— Слушай, — Роман нахмурился, — это что же получается? Любой пидор может обвинить кого угодно в чем угодно, и лучший друг тут же будет бить этого человека в лицо? Ну так я это исправлю. Я найду этого, как его… Громовержца, надо же, какой псевдонимчик взял! И я ему его громы и молнии в жопу забью.
— А с ним мы тоже разберемся, будь уверен, — Арбуз достал сигареты, — но пока что ты меня очень огорчил. Очень. Так, как никто в жизни. И имей в виду, что если этот Громовержец прав, то…
— Понятно, — Роман криво усмехнулся, — Платон мне друг, но истина дороже?
— Да. Истина дороже.
Арбуз закурил, и Роман увидел на его лице неподдельное горе.