- Не больше, чем другие, - ответил Крюков, наливая еще одну. - И потом, на мой взгляд, это лучше, чем воровать. По крайней мере я никому не приношу вреда...
- Кроме себя, - вставила Карина Назаровна.
- Да ладно вам... Это мое дело, если уж на то пошло.
- Конечно, твое дело. Вы все сами решаете. Для вас главное - только собственное "я". Для всех.
Галина Сергеевна встала, подошла к плите, переставила чайник с одной конфорки на другую, но газ зажигать не стала.
- Для кого это - "для всех"? - спросил Крюков.
- Для всех вас. Посмотрите, что с вами стало. Со всей вашей компанией. Один в тюрьме, другой в больнице... Третий... - Журковская взглянула на Крюкова и зло прищурилась. - Третий - на кладбище... Я мужа чуть не потеряла... Сына, Вовку, тоже избили... Правда, он говорит, что нападение на него - совершенно отдельная история, но я чувствую, что все это одних рук дело...
- Как - избили? - спросил Крюков. - Давно?
- Да нет, недавно совсем. Уже после того, как Толю... Прямо на улице... Закурить попросили, и сразу бить...
- Ну это бывает, - философски заметил Крюков.
- Бывает... Конечно, бывает...
- И как он? Сын?
- Да вроде ничего. Даже к врачу не ходил. Синяк под глазом.
- Ну тогда это не они, - уверенно покачал головой писатель. - Они бы одним синяком не удовлетворились.
- Дай-то бог.
Галина Сергеевна подошла к столу, взяла рюмку и быстро опрокинула ее в рот. Закусывать она снова не стала.
- Все этот... Чувствовала я, чуяло мое сердце... Не нужно было Толе с ним связываться... Не нужно. Жили как люди... Бедно, но спокойно... За что же это все? А? Гоша? Объясни.
- Что я могу? Вы же сами все понимаете. Жизнь такая... Сучья, простите за выражение.
- Сучья... Правильно. Не извиняйся, ты верно говоришь. Этот-то - выборы проиграл, а все неймется ему... Ходит гоголем, лекции снова читает. Как с гуся вода.
- Греч?
- Ну, а кто? Конечно.
- Лекции читает?
- Да. Вернулся в Институт, работает... Книги пишет... Вот, я в газете прочитала - у него новая книжка выходит.
- О чем книжка?
- А о чем он может? О себе - любимом. О том, как его на выборах обманывали. Бедного, несчастного. А он, бедный-несчастный, после выборов сразу в Лондон улетел. Ты знаешь об этом, Гоша?
- Что-то слышал. Я, признаться, не слежу за ними, за небожителями этими. Неинтересны они мне. Вот Толю жалко, верно. Это реальность. Печальная реальность. А все прочие, - Крюков махнул рукой, - все эти Гречи, генералы, мэры, губернаторы... - не моя публика.
- Полетел в Лондон... - Журковская словно не слушала, о чем говорит Крюков. - Толя в больнице, Суханов в тюрьме... А Греч - в Лондоне. В аэропорту его там задержали, Гоша, представляешь?
- За что? - без интереса в голосе спросил Крюков.
- Миллион долларов вез в чемодане, - сказала Галина Сергеевна.
- Ох ты, Господи прости, - вырвалось у Карины Назаровны.
- Миллион? - переспросил Крюков. - Откуда у него миллион долларов?
- Вот и я хочу спросить - откуда у Греча миллион? Как это он его заработал? Что, у мэра зарплата такая? - Галина Сергеевна вытащила сигарету из пачки, лежащей на столе. - Откуда у него все? Все эти его квартиры - для себя, да для жены, да для родственников жены? Деньги - откуда? Суханова посадили тоже ведь не просто так. Да и Греч под судом ходит - вон, каждый день в газетах пишут... "Павел Греч как зеркало русской коррупции". Читал?
- Нет, - ответил Крюков. - Не читал. Только вы, Галина Сергеевна, не слишком этим газетам верьте. Вы своему мужу, к примеру, доверяете? Уверены в том, что он-то ничего не воровал?
- Гоша, ну что ты несешь?
Журковская перешла на "ты", и Крюков вдруг понял, что она достаточно сильно пьяна.
- Что ты несешь? - со злостью в голосе повторила она. - Как ты можешь так говорить?
- Так я это и имею в виду. Толя - честный человек. Во всех смыслах. И друзей он себе выбирает под стать себе. Так что тут еще нужно разобраться, а не крыть всех огульно. Проще всего говорить - все, мол, воры... Все жулики... А те, кто пишут, - они что, ангелы Господни?
- Ангелы - не ангелы, а миллион долларов - это миллион долларов. Честным трудом таких денег в России не заработаешь.
- Это верно... И что - задержали его, вы говорите?
- Да. Прямо в аэропорту.
- А за что?
- Как это? - Журковская вскинула брови. - Как это "за что"?! Да за миллион же долларов! В страну ввозил...
Она осеклась, не договорив.
- Ну и что? - спокойно спросил Крюков. - Ну, допустим, ввозил. Хотя слабо в это верится. Вообще-то я не знаю, конечно, как в других странах... Думаю, впрочем, что всюду это одинаково...
- Что? - быстро спросила Журковская.
- Ну как бы это сказать... Нет там ограничений на ввоз валюты. И у нас нет. Кажется, - добавил он уже с меньшей уверенностью. - Хотя в совке ничего нельзя гарантировать... У нас, конечно, всякое может быть. Но там таких правил, точно, нет. Хоть десять миллионов ввози. Они только рады будут. Так что в данном случае журналисты, как бы это повежливей выразиться.... Обкакались, одним словом. Маху дали.
- Вы думаете, Гоша, это - утка?
- Уверен. Как и все... ну не все, а многое из того, что они пишут. И про мэра, и про все остальное.
- Все равно этот Греч... Я одно знаю - если бы не он, Толя сидел бы сейчас дома. Целый и невредимый. Вот так.