167552.fb2
Тандемный ускоритель — спектрометр, на котором работают физики лаборатории Аризонского университета, — самое верное средство радиоуглеродной датировки, способа, все еще требующего усовершенствования.
Именно в этой аризонской лаборатории проводили анализ свитков Мертвого моря.
Именно здесь было вынесено решающее заключение по Туринской плащанице как подделке, изготовленной в средние века.
Это то, что нам нужно.
Утром какая-то немолодая бабенка из Феникса принесла в отель пистолет для Луи. Я сказал ему, что с этой штуковиной ни в какую лабораторию его не впустят. Я сказал, что если он не хочет оставлять оружие в номере, то пусть остается в нем сам.
— Я не должен выпускать эту штуку из виду, — ответил Луи.
— Похоже, мне уже не доверяют, а? — бросил я.
— Дело в другом.
— Ладно, поступай как хочешь, — согласился я. — Все равно без присмотра ты меня не оставишь. Только предупреждаю: не завали дело. Если появишься вблизи лаборатории с пушкой, они не ограничатся тем, что попросят предъявить ее при входе.
В итоге Луи остался-таки в отеле и, раскрыв телефонный справочник, взялся за изучение раздела «Эскорт-услуги». Но я не сомневался, что он все равно пустится по моему следу.
Физик, управлявший лабораторией, рассказал много вам кого, что спустя несколько часов совершенно вылетело у меня из головы: о том, что углерод-14 — это радиоактивный изотоп углерода, образовавшийся в незначительна количествах при воздействии космических лучей на атмосферный азот; о том, что радиоуглеродная датировка возможна только в отношении вещей, бывших когда-то живыми или содержащих некогда живой материал, потому что метод основан на обнаружении и измерении пропорции углерода-14 в предмете, а она, эта пропорция, уменьшается с известной скоростью после смерти исследуемого предмета или смерти находившегося в предмете живого объекта и при этом достигает известного естественного предела… Тут он меня потерял. Вот на этой самой естественной пропорции углерода-14 в чем-то.
Мне понравилось насчет космических лучей.
Как оказалось, деревянная шкатулка была изготовлена из некогда жившего дерева, а пергамент — из шкуры некогда жившего животного.
Работала машина так: анализ давал какой-то определенный год с допуском на ошибку в плюс-минус столько-то лет, причем вероятность ошибки выражалась в процентах. Чем старше вещь, тем больше допуск на ошибку. Например, если ускоритель определил возраст вещи, скажем, в десять тысяч одиннадцать лет, то ошибка может составлять плюс-минус три сотни лет. В нашем случае речь шла о столетиях, а не о десятках тысяч, так что и допуск был довольно узкий.
Затем взяли требуемые образцы: щепки дерева и соскребы с пергамента, столь мелкие, что их отсутствие практически не обнаруживалось.
Данные по содержавшей рукопись шкатулке оказались таковы: 1703-й плюс-минус 10 лет.
Меня это не удивило: я никогда не думал, что столь хорошо сохранившаяся вещь могла быть изготовлена в начале четырнадцатого века. Однако напряжение в ожидании главного события только усилилось.
Были проанализированы четыре страницы: первая страница «Ада», последняя страница «Чистилища», последняя пергаментная страница из окончания «Рая» и последняя страница «Рая».
Получилось прекрасно.
Первая страница «Ада»: 1309-й плюс-минус 8 лет, с 10 % вероятности точности в пределах 1 года и 80 % вероятности точности в пределах 8 лет.
Последняя страница «Чистилища»: 1315-й плюс-минус 7 лет с 15 % вероятности точности в пределах 1 года, 85 %; вероятности точности в пределах 7 лет.
Последняя пергаментная страница, предшествовавшая бумажным, в конце «Рая»: 1320-й плюс-минус 5 лет с 20 % вероятности точности в пределах 1 года, 90 % вероятности точности в пределах 5 лет.
Последняя страница «Рая»: 1316-й плюс-минус 6 лет, с 15 % вероятности точности в пределах одного года, 85 % вероятности точности в пределах 6 лет.
И дальше — в Чикаго.
Эксперты этой научной лаборатории — признанные во всем мире специалисты по разоблачению фальшивок — сущие адвокаты дьявола. Все попадающее сюда считается подделкой и подвергается серии изощренных тестов, цель которых доказать, что исследуемый образец является таковой.
И лишь пройдя всю цепочку аналитических испытаний, от самых простых до невероятно сложных, вещь признается очищенной от подозрений.
Визуальный осмотр.
Инфракрасная микроскопия.
Аутентификация письменных характеристик, относящихся к предполагаемому году или годам происхождения.
Аутентификация характеристик чернил по соответствию предполагаемому году происхождения.
Тест на установление степени и природы диффузии чернил по пергаменту и внутри его и природы желтых пятен вокруг чернильных линий как показателей срока, предположительно прошедшего со времени написания образца.
Визуальное, химическое и техническое сравнение с датированными документами того же временного периода и места.
Тест на микроэлементы.
Химический анализ чернильного пигмента.
Сканирование с помощью электронной микроскопии.
Энергодисперсивная рентгеноспектрометрия.
Хроматография.
Поляризационно-световая микроскопия.
Меня уверили, что никто и ни при каких обстоятельствах не сможет востребовать рукопись. Только я сам смогу забрать ее из лаборатории.
Итак, назад в Нью-Йорк, где летняя жара приближалась к пику.
Я получил деньги, обналичил все, снял деньги с банковских счетов, закрыл кредитные карточки.
Перед тем как покинуть Аризону, я позвонил моему другу Брюсу, работающему в «Стриблинге», и попросил позвонить нашему общему бухгалтеру и адвокату с тем, чтобы передать мои апартаменты одному из них, за наличные, быстро. Никаких закладов у меня не было. Я не знаю, кто владеет моей бывшей квартирой сейчас, когда я сижу в ней. Но чьей бы собственностью она ни была, я сижу в ней с миллионом сотенными вместо одной бумажки.
— Позвоню, — сказал я Брюсу. — Объяснить ничего не могу.
Я позвонил Мишель.
— Позвоню. Объяснить ничего не могу.
Миллион сотенными — куча денег. Я позвонил бухгалтеру и попросил его перевести деньги в Милан на счет Джульетты.
— Позвоню. Объяснить ничего не могу.
Я позвонил Джульетте и назвал ей номер перевода.
— Позвоню. Объяснить ничего не могу.