- Да ты что, ослеп, телок недоделанный? - блондиночка все еще красовалась в той же позе. - Вот, погляди поближе - детка моя и рыбка! Дашь им напиться?
- На!
Сержант, подойдя ближе, окатил из ведра ее и стоявших вокруг "подельниц". Истошный вой боли и злости раздался изнутри вагона; в ведре был крутой кипяток из вокзального титана. Сначала все рванули от решетки прочь, затем злоба взяла верх над разумом. Во всех трех вагонах женские тела
швырнуло вновь к решеткам, и десятки рук ухватились за прутья. Проклятия и нелестные пожелания в адрес всех стоящих на перроне мужиков, перемежаемые отборнейшим площадным матом, слились в сплошной гам. Но если бы Бог услышал мольбы, пожелания, захотел тут же исполнить их, у бедных представителей мужского пола поотваливалось бы все их мужское достоинство, а у некоторых оно застряло бы в совсем нежелательных местах.
И вдруг общий вопль внезапно, как по команде стих. Продолжали раздаваться лишь отдельные не то выкрики, не то стоны: - 0-о-ой! 0-о-ой! которые постепенно подхватили все находящиеся в
вагонах женщины. "Встречающие" не врубались сперва - что к чему, затем раздался чей-то выкрик:
- Мужики, они же вагоны раскачивают! Действительно, зэчки, вцепившись руками в переплеты решетки, под эти выкрики ритмично дергали ее на себя.
Последствия начали сказываться уже через несколько таких рывков: вагоны плавно качались, пока еще на рессорах, но амплитуда колебаний с каждым качком увеличивалась. Еще несколько рывков...
Первыми очухались сопровождающие состав конвоиры. Привязав длинные поводки словно взбесившихся овчарок к подножкам, они по команде все того же сержанта сорвали с плеч автоматы и защелкали затворами.
- Предупреждаю ... - начал было армянин, но, видя, что через минуту уже будет поздно кого-либо предупреждать, махнул рукой - давай, мол!
Плотный автоматный огонь по крышам вагонов сделал свое дело: женщины с визгом ломанулись от решеток к противоположной стене. Но получилось хуже бросок совпал с очередным наклоном вагонов в ту же сторону. Состав качнулся еще сильнее, на какую-то долю секунды замер с оторванными от левой рельсы колесами и - с треском и скрежетом рухнул на тупиковую насыпь по ту сторону перрона. Вой перепуганных и искалеченных овчарок смешался с отчаянными воплями там - внутри вагонов, - Дошутились, падлы! - Олег и сам не знал, к кому отнести свое высказывание. Но секундный шок от увиденного уже прошел, он рванулся к сержанту, как к старшему надзора.
- Где ключи от дверей?
Тот трясущимися руками безропотно протянул связку...
Через'пять минут открыли решетки на вагонах. А через пятнадцать сгоняли всех заключенных общей кучей, как стадо баранов, в пустующий контейнерный склад. Сюда же принесли раненых, которых, к счастью, оказалось всего двое: пожилая зэчка до отключки треснулась головой о металлическую стойку, а одна из молодых умудрилась сломать руку. Синяки и ссадины в расчет не принимались.
В темном помещении склада разобраться - кто, где и что из себя представляет, можно было лишь с помощью фонарика, а пока кто-то из начальства посвечивал у входа, проверяя списочный и наличный состав заключенных, залетевший в горячке дальше всех на территорию пакгауза Олег почувствовал чьи-то руки на своем теле. Они уверенно, в полной темноте, скользнули сверху вниз по пуговицам гимнастерки, и она распалась спереди на две полы.
- Эй, эй, кончай ночевать! - попробовал отбрыкнуться Грунский. Не следовало ему, наверное, вообще вякать. Ибо, услышав мужской голос рядом, женщины рванули со всех сторон, как осы на свежеразрезанный арбуз. В один миг гимнастерка слетела с него, и нашел он ее собственной голой
задницей уже на полу - руки опрокинули его, разложили, не забыв сдернуть по пути штаны и трусы.
"Да что они, кошки - в темноте так ориентироваться?" - успел еще удивиться, и тут же сверху низ его живота придавило упругой округлостью, а жадные пальцы захватили его сразу же восставшую плоть и принялись запихивать ее в плотную горячую щель, "Не дай Бог, старуху какую подсунули!" - он уже решил отдаться во власть женщин и получать удовольствие, но хотелось бы кого помоложе,
Олег протянул над собой руки, и... они наткнулись на остро торчащие груди и каменные, затвердевшие от желания шишечки сосков.
- Не волнуйся, специально для тебя берегла! - раздался сверху свистящий жаркий шепот, затем - полувскрик-полустон, от которого он задрожал, закаменел, готовый взорваться, и вдруг почувствовал, как девичье тело соскользнуло с него, а чьи-то руки, зажав мертвой хваткой естество, ловко перевязывают его тонкой нитью.
"Эге" про это мы уже слышали!" - быть изнасилованным группой женщин ему совсем не хотелось:
знал по рассказам "братвы", что потом месяц в раскорячку ходить придется, если импотентом еще не сделают. Олег рванулся, но руки его были зажаты, как в тиски, ноги тоже. Хотел заорать, выматериться - в рот сунули тряпку с резким, знакомым запахом пота.
"Да это же мои носки!" - догадался враз, и, наверное, нежелание жрать грязь со своих же ног добавило злости и силы. Вырвав, наконец, ноги, резко двинул их махом вперед, не придавая уже значения тому, что лупит по "слабому полу", затем еще раз. Охнули, вскрикнули - освободились руки. Ну, теперь полегче будет! Сорвав нитку с интимного места, он рванулся к далеко впереди светлеющему выходу, колотя направо и налево кулаками с зажатыми в них носками. Уже было совсем вырвался из плотно обжимавшего кольца разгоряченных женских тел, когда услышал откуда-то сбоку жалобно-негодующий полукрик Светлова: - Что вы делаете, шалавы, без наследства оставить хотите? Я же не бык-производитель, в конце концов!
"Ого. землячок в беде!" - и начал кулаками и ногами прокладывать дорогу вбок - к Вовчику. И вскоре, пнув ногой очередную упругую плоть, наступил еще на одну.
- Вот сволочи, под конец слонов ко мне припустить решили! - Светлов в любой ситуации способен был на шутку.
- Вставай, осеменатор! - Олег помог ему подняться. Вдвоем они без особого труда пробились на свет Божий. Здесь их встретили хохотом собравшиеся закрывать ворота "встречающие". Светлов с Грунским оглядели друг друга при дневном свете и... от души присоединились к веселившимся посмотреть и "побалдеть" было на что и с чего; оба голещенькие, заляпанные чем-то белесым и...
кровью.
- Это еще откуда? - изумился Олег.
- У них тактика такая! - объяснил ему бывший бомж. - Чтобы завести мужика до беспредела, подсовывают ему свеженькую, нетронутую, из вновь поступивших, хоть и очень редко, но попадаются такие "изюминки", А потом уж пользуются "стояком" все по очереди. Так что считай, - звонко хлопнул он земляка по голому плечу, - сегодня ты прошел свое первое боевое крещение! И с честью выдержал его!
- А ты что, тоже проходил такие? - не удержался от вопроса Олег.
- Бывало и похуже! - скромно не стал распространяться бомж. Им уже несли "отвоеванное" с помощью фонариков обмундирование. Электрики спешно чинили вечно бездействующее освещение склада, на запасных путях с помощью козлового крана ставили на рельсы опрокинутые вагоны, а женщин-заключенных, партиями по двадцать человек, под усиленным конвоем разводили по казармам новобранцев. Вызывались из склада только желающие. Впрочем, недостатка в них не было - забеременевших переводили на общий, более "мягкий" режим, а некоторых затем даже амнистировали... Жизнь катилась по накатанной колее.
Глава 7
БОЙНЯ
Истинную цель готовящегося наступления, разумеется, свой вариант, Грунскому постарался разъяснить Сурен - командир штурмовой роты, ереванский боевик, отец четверых детей: - Какой там, на хрен, Карабах, какие территории? И что это за бред - якобы это интересы далекой Москвы? Все объясняется намного банальнее: просто у "больших" командиров после Физулинской битвы кончились
трофеи, а если так- вперед штурмовку, батальоны, технику! Вперед на талан - это у нас уже в законе! Чтобы хорошо жить - надо воевать. захватывать, рисковать собой. Если бы мытолько знали, до чего доведет это движение за свободу Арцаха, - да гори оно все огнем - ничего бы и не начинали в свое время! Впрочем, сам все увидишь, дай лишь Бог, чтобы живы остались! - так закончил свое объяснение фидаин с пятилетним военным стажем и двумя ранениями в боях с азербайджанцами.
А через пару дней "влетел" Светлов: дежурил на постах и, не выдержав отсутствия соли в куркуре, решил сбегать за ней к соседям по позиции карабахским партизанам-ерникам, у которых, по слухам, было все. Соль Вовчик принес к вечеру, а ночью его под конвоем увели в эчмиадзинскую
комендатуру... Руссаки увидели рязанца только через двое суток: шепелявившего, с разбитыми губами и без двух передних зубов.
- Какая-то шука штуканула, што я не жа шолью ходил, а долбиться планом! Вот и огреб по шамые "помидоры"...
А еще через три дня, на бригадном построении было объявлено сразу несколько интересных овостей: наступление на "проклятых агрессоров-азеров" со дня на день; полки карабахцев и части ерников (за исключением, естественно, бригады Григоряна) - все трусы, засранцы, исоединение Мамвеля без их паскудной помощи войдет к девятому мая в богатый трофеями Мир-Баши основную цель наступления в этом районе; ближайшее мощное соединение соседей - шушинский полк Ишханяна, но его командир для боевых действий - слишком молод и неопытен!..
Короче, вся суть выступления начальника штаба бригады сводилась к тому, что "мы, мол, сами с усами, а опыт Мамвела - решающий в предстоящем сражении - потерь почти не будет".
Стоявший в одном строю с руссаками Светлов тихонько, чтобы не услышало начальство, шепелявил
текст обрывается
. . .