Тут же из-за милицейской будки вышел невзрачный человек в сером пальто. Предъявил дипломату красную книжечку - сотрудника Девятого управления КГБ, занимавшегося охраной иностранных представительств.
- Мы охраняем посольство от проникновения посторонних лиц, - объяснил он.
- Прошу не беспокоиться, все в порядке. К нам просто пришли гости, сказал дипломат.
Люди в белых халатах сели в "скорую помощь" и уехали. Исчез и сотрудник КГБ - так же неожиданно, как и появился. Мы вошли в посольство. Вручили письмо послу. По дороге домой у метро "Кропоткинская" меня задержала милиция. Остаток дня пришлось провести в местном отделении, выслушивая поучения какого-то дяди в вязаном свитере.
- 1-й секретарь датского посольства, с которым вы постоянно общаетесь, по имеющимся у нас данным, является офицером военной разведки, то есть представителем разведсообщества НАТО. Вы же, Владимир Иванович, как носитель государственных секретов, должны понимать, что играете с огнем. Вспомните дело Щаранского, загремевшего за шпионаж, - сказал дядя и добавил: - Нам прекрасно известно, о чем вы беседуете с этим датским дипломатом в его кабинете.
Спустя некоторое время, уже живя в Дании, я узнал, что в кабинете датского посла в Москве много лет стоял микрофон, заложенный в диван с помощью русской секретарши.
ЧЕКИСТСКИЙ ПРОФИЛАКТОРИЙ
В середине 1980-х годов я часто встречался с западными дипломатами. В те времена дипломатов ещё интересовало мнение "инакомыслящих" о положении в СССР. При желании КГБ вполне мог квалифицировать такой обмен мнениями как оказание советским гражданином помощи иностранной разведке.
Скрывать мне было нечего, поэтому, когда кагэбэшники, что происходило довольно часто, забирали меня за "нарушение общественного порядка" в какое-нибудь отделение милиции для "профилактической беседы", то я им рассказывал то же самое, что и западным дипломатам. Например, что преступная война в Афганистане и подогреваемые Кремлем национальные конфликты в республиках неизбежно приведут к гибели СССР.
Однажды меня повесткой вызвали в районное отделение милиции для "последней беседы". Беседовали со мной капитан КГБ Костромин, майор Абрамов и заместитель прокурора Куйбышевского района Бутурлин. Так они, по крайней мере, представились.
- Если вы не прекратите свою деятельность, то против вас будет возбуждено уголовное дело по статьям 64 и 72 УК РСФСР, - сказал Бутурлин.
64-я - измена родине. 72-я - участие в антисоветской организации.
Я набрался наглости и ответил:
- Антисоветской деятельностью занимается Политбюро, ведущее войну в Афганистане. Эта война закончится распадом Советского Союза, вот увидите.
Заместитель прокурора и чекисты на мои слова снисходительно улыбнулись.
- Советская власть будет всегда! - провозгласил майор Абрамов.
На следующий день меня без всякой повестки просто "похитили" на улице: затолкали в "воронок" и отвезли уже в другое отделение милиции. Сделали "официальное" предостережение об ответственности "за тунеядство":
- Больше мы вас профилактировать не будем.
Смысл слова "профилактировать" я понял позже, когда узнал о существовании секретного Указа Верховного Совета СССР "О применении органами государственной безопасности предостережения в качестве меры профилактического воздействия на лиц, совершивших антиобщественные действия, противоречащие интересам государственной безопасности СССР". Автором указа был тот же Андропов.
ОТРУБИТЕ МИНИСТРУ УШИ
Между тем мое дело о выезде в Данию переросло из чисто семейного в политическое. Советские власти искусственно превращали обычных законопослушных граждан в диссидентов, создавая прослойку "отказников". Было впечатление, что "отказники" нужны Политбюро для политической торговли с Западом. Наиболее известных из них выпускали из СССР, как правило, в обмен на какую-нибудь уступку в политической области. Эта бессовестная торговля людьми в итоге окончательно подорвала и без того запятнанную репутацию горбачевского руководства.
97 членов датского парламента обратились с письмом к советскому правительству с требованием разрешить мне выезд в Данию к семье.
Еще 3 июля 1986 года министр иностранных дел Дании Уффе Эллеманн Йенсен выступил с открытым протестом в адрес советского коллеги Эдуарда Шеварднадзе.
Дипломатическая практика не знала примеров подобного общения на уровне министров иностранных дел. Письмо датского министра, опубликованное мировыми агентствами новостей, было написано в резком, совсем не дипломатичном тоне:
"Господин Шеварднадзе! Отказ в выдаче разрешения Владимиру Пимонову на выезд в Данию прямо противоречит Хельсинкскому соглашению. В связи с этим я требую от вас разъяснений".
Шеварднадзе не ответил. Тогда Уффе Эллеманн Йенсен сделал ещё одно заявление - уже с оценкой всей горбачевской политики:
"В советской политике появился новый стиль, но содержание осталось абсолютно старым".
Ни до, ни после я не встречал министра иностранных дел западной страны, позволявшего себе так открыто и бескомпромиссно высказываться о советской системе в годы правления Горбачева. О заявлении датского министра было доложено на Политбюро. Советское руководство пришло в ярость и решило предпринять пропагандистский контрудар.
В марте 1987 года в Данию для встречи с "друзьями" социал-демократами приехал ближайший соратник Горбачева Анатолий Лукьянов.
В последний день своего визита Лукьянов встретился с министром иностранных дел Уффе Эллеманном Йенсеном. Датчанин сказал советскому гостю:
- Улучшение отношений между нашими странами может развиваться только при условии соблюдения прав человека.
В качестве примера нарушений прав человека в СССР министр привел дело об отказе мне в выезде в Данию.
На пресс-конференцию после встречи с министром Лукьянов вышел побагровевший и, воспользовавшись случаем, публично обвинил министра в проведении "крайне реакционной политики". Вот что он сказал датским журналистам:
- Единственный способ заставить министра иностранных дел Дании снять черные очки, через которые он смотрит на СССР, это отрубить ему уши.
Уффе Эллеманн Йенсен отреагировал:
- На встрече с Лукьяновым я поднял вопрос о судьбе русского журналиста Владимира Пимонова, которому советские власти не разрешают выехать в Данию для воссоединения с женой и дочерью. Мои слова ввели господина Лукьянова в состояние полного аффекта. Господин Лукьянов никак не хочет понять, что в демократическом обществе судьба одного человека может повлиять на общий политический климат, в том числе и на отношения между странами. Что же касается предложения господина Лукьянова отрубить мне уши, то я не обижаюсь, поскольку советский гость, я слышал, пишет стихи и поэтому мыслит образами. Но как мне объяснил переводчик, "отрубить уши" - это старая русская поговорка.
Переводчик ошибся. Нет такой русской поговорки, а есть тюремно-лагерный жаргон: "отрубить уши (хвост, нос) по самые яйца", что значит "зарезать", "убить".
ДА ЗДРАВСТВУЕТ НАШ СОВЕТСКИЙ СУД!
В Советском Союзе за уклонявшимися от уплаты алиментов папашами гонялась милиция. Злостных неплательщиков преследовали по суду. Высмеивали в сатирическом киножурнале "Фитиль". При этом алименты детям положено было выплачивать не только при разводе, но и в случае раздельного проживания супругов. Я никак не предполагал, что добровольная уплата алиментов может попасть под статью "подрыв советской экономики".
Может, как оказалось, если речь идет не о рублях, а о долларах.
В октябре 1986 года я обратился в Инюрколлегию с просьбой перевести часть моей зарплаты жене в Данию - на ребенка. Естественно, в валюте. Формально такими делами занималась Инюрколлегия, но на самом деле все тот же КГБ. Чем они только не занимались! А уж что касалось валюты - само слово вызывало неприятные ассоциации со статьей в уголовном кодексе, - то все операции с ней были в ведении органов.
Инюрколлегия отказалась разрешить мне выплачивать алименты.
- В стране валюты не хватает, а вы хотите, чтобы мы ваши деревянные меняли на доллары, да ещё отправляли за границу. Если все, у кого есть родственники за рубежом, начнут алименты переводить в валюте, то это приведет к подрыву советской экономики, - объяснил мне человек из Инюрколлегии.
Отказ Инюрколлегии противоречил советскому законодательству, обязывающему родителей платить алименты детям. Я подал в суд и выиграл. Мосгорсуд обязал своим решением Инюрколлегию менять мои "деревянные" на доллары и пересылать их в Данию.
Плевала Инюрколлегия (читай - КГБ) на решение какого-то советского суда.
- Не будем переводить алименты в валюте и все! Есть мнение.
- Чье мнение?
- Сами знаете чье, - отвечали в Инюрколлегии.
Перед советско-американским саммитом в Рейкьявике я написал открытое письмо Горбачеву и Рейгану о нарушении прав человека в СССР - на сей раз об отказе властей переводить алименты ребенку.