- Но мы не можем,- кричал молодой,- у нее "пушка".
- Какал еще пушка?
- Револьвер!
- Вы что там, пережрались все, что ли? - в голос возмущался диспетчер.
Оксана Николаевна оттеснив молодого и направив на него оружие (машинист при этом только хлопал глазами, сидя на полу) сама вступила в разговор:
- Сейчас же открывайте путь тепловозу на магистраль, иначе я их тут прикончу!
- Прекратите этот бардак! - закричал диспетчер.
- Бардак? - закричала в свою очередь Ксюша и нажала на курок.
Вновь грянул выстрел, и она, едва сдерживая волнение, закричала:
- Я пристрелю обоих, если ты не оторвешь свою задницу и не подсуетишься!
- Валентин Сергеевич, скорее давайте добро или она убьет нас. Скорее!!! завопил помощник машиниста, прижимаясь к стенке и неотрывно смотря на пылающую гневом террористку.
- Ладно, даю добро! - после некоторой паузы произнес диспетчер.
- Пахомыч, трогай, пожалуйста! - сказал помощник машинисту, поднимая его с пола.
- Давайте, мальчики, жмите на газ, - сказала Оксана Николаевна, пульта и глядя на часы. Тепловоз уже набирал скорость, освобождая место. - Да быстрей же вы!
Когда Счастливчик наконец разобрался с системой соединения вагонов и, обливаясь потом, со скрипом разъединил пятый и четвертый от хвоста поезда вагоны, он на мгновение задумался, где ему остаться: на убегающем поезде или на останавливающейся платформе?
Прыгать на полном ходу с поезда было спас но справа и слева от него среди песка, щебенки и крупного гравия струились стальные рельсы соседних железнодорожных путей, на которых стояли какие-то цистерны, полуразвалившиеся пассажирские вагоны и теплушки; где-то на самом дальнем пути стояла дрезина с лебедкой. Хоть Петенька и был ловок, как обезьяна, но при этом он вовсе не был каскадером, могущим с просветленным от удовольствия лицом свалиться с двенадцатого этажа прямо на асфальт и не получить при этом каких-то уж страшных телесных повреждений... Поэтому он осторожно прыгнул на отцепленную платформу и спрятался за огромный ящик, намереваясь, как только станет возможно, покинуть свое временное убежище и затаиться где-нибудь за насыпью или прикинуться скромным станционным смотрителем, благо на нем была спецовка, пахнущая тяжелым физическим трудом.
Петенька немного отдышался и выглянул из-за ящика. В конце платформы он увидел идущего по направлению к нему здоровенного парня из команды Николая Николаевича. Это был, наверное, самый огромный из охранников. Петеньке вдруг стало очень тоскливо: он пожалел, что помповик зарыт в лесу, а свою "пушку" он еще в лесочке у станции отдал Ксюше... И все же, наивно полагая, что у него есть шанс остаться незамеченным. Счастливчик метнулся к противоположному углу ящика: он надеялся тихонько обойти его с другой стороны и избежать неприятной встречи со здоровяком. Но и по другую сторону платформы к нему приближался охранник, как две капли воды похожий на первого. Таким образом, охранников было двое, и они уже взяли Петеньку с его призрачными мечтами и упованиями в железные клещи реальности.
"А может, сдаться?"- мелькнула в голове у Счастливчика ядовитая мыслишка, но он тут же отогнал ее, как муху, и твердо решил про себя, что намного достойнее будет оказать сопротивление превосходящим силам противника, чем выбросить белый флаг. И потом, на его стороне были правда и везение. Действительно, а вдруг и на этот раз повезет? По крайней мере одного-то уж он завалит неожиданным ударом в челюсть, а второго, второго... Ну да там видно будет.
Первым к краю платформы подошел Болек. Внимание "замороженного" было всецело направленно за горизонт, куда стремительно убегал их тепловоз с длинным хвостом цистерн и платформ. Рот счастливого обладателя одежды пятьдесят шестого размера был по-детски приоткрыт. До Болека все никак не могло дойти, каким это образом поезд убежал вперед без них...
В момент наибольшего мозгового напряжения Болек вдруг ощутил, что в его челюсть врезалось что-то инородное и очень тяжелое. Даже не почувствовав боли, он с треском упал на деревянный борт изрядно изношенной платформы и чуть не проломил его.
Целясь в челюсть этакому мордовороту, Счастливчик надеялся, что ударом выбросит его за борт или хотя бы на время отключит, но охран ник сознания не потерял и только, нехорошо сощурив свои телячьи глаза, потянулся под мышку за револьвером.
Сознавая, что с секунды на секунду покажется второй охранник, Петенька бросился на сидящего у его ног мордоворота, но вдруг понял, что опоздал. Кто-то железной рукой крепко схватил его сзади за шиворот и дернул так сильно, что Петенька с ловкостью угря выскочил из своего пропахшего мазутом маскарада и, успев заехать сидячему бандиту ботинком в челюсть, развернулся на сто восемьдесят граду сов, вставая в боксерскую стойку
Прямо напротив себя Счастливчик увидел второго мордоворота, верхняя часть угрюмого лица которого была патологически собрана в тяжелые складки, говорящие о врожденном столбняке ума. Сбоку в висок Петеньке уже летел его огромный кулак. Счастливчик нырнул под руку мордоворота и пробил своей правой ему в печень, а левой в голову, с пулеметной скоростью повторив свою "двойку". Но Лелик даже для приличия не откачнулся. Как ни в чем не бывало он вернулся в исходное положение, ища глазами своего шустрого противника. "Ну и бык! - подумал Счастливчик И как тебя завалить-то?"
- Ну теперь я тебя грохну, фантик! - мрачно сказал Лелик,
Подставляя под следующий удар Счастливчика свой медный лоб, он схватил его левой рукой за грудки и швырнул на ящик.
Счастливчик ударился головой и плечом о ящик и упал на дощатый настил лицом вниз, инстинктивно закрывая голову руками. Пытаясь сохранить равновесие на все еще едущей платформе, Лелик как-то брезгливо лишь ковырнул противника носком ноги, но тот, подлетев, перевернулся в воздухе, как сноп соломы, и лег на спину.
Последнее, что помнил Счастливчик бездонная черная пропасть, куда он в полной тем ноте все летел и летел вниз головой, не в силах достичь дна.
- Но-но, Лолик, полегче, ты ведь так кончишь клиента! остановил разбушевавшегося громилу "близнец", оттолкнув его от бездыханного Счастливчика.Лучше отнесем его старому. Пусть он сам его кончит.
Лелик тяжело и со свистом дышал, порываясь еще раз засветить носком ноги под ребро лазутчику. Он был недоволен тем, что его оторвали от любимой работы
- Ладно, неси его. Если козел старый даст добро, я его (Лелик мрачно посмотрел на Счастливчика) сам на рельсы брошу.
Болек взял не шевелящегося Петеньку за шкирку и, как школьный портфель с "Арифметикой" и "Родной речью", без всяких видимых усилий потащил его к Николаю Николаевичу. Лишь Петенькины ноги безучастно волочились сзади...
- А-а! Есть! Давай его сюда! - сказал Николай Николаевич, у которого руки дрожали от нетерпения.-Ты что, замочил его? - заорал он на Болека.
- Я его не трогал, Николаич. Это он (Болек кивнул на Лелика) его пару раз тюкнул. Не бойся, Ииколанч, он дышал вроде.
Братва склонилась над Счастливчиком, который беззвучно зашевелил губами и стал крутить головой.
- Во, смотри, лазутчик-то живой! - зло и весело сказал Николай Николаевич.Ну и зря, лучше бы он мертвый был. Для него же лучше! - И он хрипло рассмеялся, посмотрев на братву и задержав взгляд на Паше Колпинс-ком.- Правда, Павлушка?
Паша заставил себя со спокойной улыбкой смотреть в глаза Николаю Николаевичу. Но в глазах старика сверкнуло что-то зловещее, и тогда, поспешно переведя взгляд на Счастливчика, Паша бодро ответил:
- А как же!
- Во, старый, смотри! - белобрысый Витенька протянул Николаю Николаевичу свернутую вчетверо бумагу, которую он извлек из кармана лазутчика.
- Да это ж наша ксиво, братва! - радостно вскрикнул старый козел.- Ай да браты-акробаты! Какую птичку поймали - с золотым яичком! Ну молодчики!
- Николаич, а с ним что делать будешь? - спросил Лелик.
- С ним? Суп варить! Ты потрошить будешь, а я посолю! - ответил старый козел Лелику и весело подмигнул Паше Колпинскому.- А уж хавать-то все будем, по-братски! Так, Колпинский?
- Тебе виднее, начальник,- не отводя глаз от острого, как заточка, взгляда "батьки", сказал бледный Паша, на широких скулах которого задвигались желваки.
- Правильно, сынок, мне виднее. Мне все виднее. А ты шустрый паренек... Ну так, братва, приводите его в чувство.
- Николаич, может, поссать на него? - спросил, глупо улыбаясь, Лелик.
- Дура, мне с него еще допрос снимать. А вдруг он захлебнется?
Братва радостно заржала, а Николай Николаевич только хитро улыбнулся, еще раз взглянув на Пашу.
- Ладно, некогда нам с лазутчиком беседовать. Ксива у нас теперь есть, так что не будем терять времени... Эй, Павлуша, подойди сюда. Я тебе обещал, что сегодня за двоих трудиться будешь, верно? Ну вот, давай, отправляй лазутчика по адресу. И Николай Николаевич с улыбочкой посмотрел на небо, как бы указывая, куда именно Паша должен его отправить.
Все замолчали, переведя взгляд на Пашу Колпинского, который вдруг ощутил себя овечкой, взятой в кольцо любителями свежатинки.
- Иди. Если страшно, можешь через платок. Лучше, если за ухо... Ну что ты уставился?