- Кто-кто,- пожимая плечами, неохотно отвечал черноусый.- Да вот Фантомас говорит...
- Вот что. Счастливчик,- сказал Паша, когда все они сели в машину черноусого,- лечиться я пока не поеду. Да ты что!
- Да, Петенька, ходить я уже могу и без вашей помощи. Поспал немного там, на дрезине, и чувствую себя лучше. Вот и кровь уже не идет
- Но вам надо в больницу! - воскликнула Ксюша.
- Паша, об этом не может быть и речи,- сказал Счастливчик.
- Может быть, может быть. Только ты, Петя, не командуй. Теперь это и мое дело. Кроме того, я должен кое-кому отдать должок. А без меня вы уж точно не справитесь. Мастер,- обратился Паша к черноусому,- у тебя выпить есть?
- А как же! Найдется. Коньячок или водочку?
- Лучше сухого вина,- устало улыбнулся Паша, но и коньячок сойдет
Черноусый вытащил из сумки фляжку и подал ее Паше. Паша медленно открутил крышку и сделал большой глоток, потом зажмурился и сделал еще один и передал фляжку Петеньке, который с удовольствием допил ее под замечание восхищенного черноусого "Пейте, пейте, у меня еще есть"
- Спасибо,- произнес Паша, закрыв глаза. Ему стало хорошо: боль прошла.-Ты знаешь дорогу на полигон?
- Точно не знаю, но люди говорят где-то здесь есть бетонка,- ответил черноусый.
- Заводи, мастер. Едем на полигон... А Ксюшу надо бы отправить я город, она свое дело сделала.
- Ни в какой город я не поеду. Вас же просто нельзя оставлять одних!
- Агент Троянский конь, вы - на службе! - грозно начал Петенька.- Приказы не обсуждаются. Немедленно поезжайте в город. Тут, говорят, ходит рейсовый автобус. Мне необходимо, чтобы вы в ближайшие час-полтора нашли того чиновника из горСЭС, с которым я имел контакт, и немедленно изложили ему ситуацию. Пусть поднимает на ноги все городские службы, и в первую очередь милицию и прокуратуру. Говорите им открытым текстом, что на полигоне готовится диверсия, грозящая катастрофой всей стране.- В голосе Петеньки звенел металл, он нарочито выпятил вперед челюсть, стараясь произвести впечатление на вдруг онемевшего черноусого, который вытаращил на него свои и без того круглые глаза.
- Нет, Крестовский, я останусь с вами! Вы ведь такие дураки! Они убьют вас!-Она чуть не плакала.
- Ксюша,- не открывая глаз и ласково улыбаясь, сказал Паша,- будет лучше, если вы с подмогой успеете до того, как они сделают ЭТО.-Он сидел на первом сидении, откинув голову на спинку, и ощущал, как силы вновь возвращаются к нему. Рана уже не болела, а только ныла.- Куртку мою возьмите, а то замерзнете. Петя, кинь мне твою спецовку.
- Ведь кто-то же должен предупредить власти,- уже миролюбиво произнес Петенька, передавая приятелю свою сыроватую спецовку и попытавшись со своей дурацкой улыбочкой обнять фыркнувшую Ксюшу за плечи.- Мы с Пашей попытаемся остановить их, а ты привезешь милицию или кого-нибудь из местной службы контрразведки...
- А если они мне не поверят?
- Поверят. У тебя ведь теперь свидетель есть. Будете свидетелем? - строго спросил черноусого Петенька.
- А что делать?! Придется...
- Поехали. Давай, мастер, послужи отчизне.
"Волга" выскочила на проселок и резво по неслась в сторону леса, где, по представлениям черноусого, была та самая бетонка, которая вела на полигон.
Ксюша проводила их глазами, полными слез. Ей почему-то вдруг подумалось, что она видит их в последний раз.
Бледный, исходящий холодным потом Михаил Семенович всю дорогу до полигона тяжело вздыхал, незаметно вцепившись липкими пальцами рук в железную скамейку и старался не смотреть на страшного узкоглазого, который сверлил его через черные щелки своими звериными зрачками и - Михаил Семенович был в этом уверен - мог в любой момент проткнуть его своим железным пальцем.
"Не надо было брать эти деньги! Но кто ж знал, кто ж знал! И сумма-то плевая: всего каких-то сто долларов! Да, всего сто долларов... Нет, двести. Ну и пускай двести! И вот за каких-то двести пятьдесят долларов эти люди - люди, которых ведь тоже мать родила,- могут убить меня. Меня... Меня!!! Да пес с ней, с работой, с этим моим повышением. Что мне повышение, когда этот узкоглазый черт и тот сумасшедший старикашка могут убить меня: проткнуть пальцем. задушить, зарезать?.. Нет, не хочу! Как только приедем - убегу, просочусь где-нибудь, спрячусь в лесу, и пусть все идет к черту! А если он догонит? - Михаил Семенович кинул боязливый взгляд на узкоглазого и тут же встретился с его азиатскими зенками.- Убьет! Вот сейчас и заколет! Пальцем заколет! Ой, мама..."
Состав остановился, и бедный чиновник-путеец приготовился к смерти. Натерпевшийся за время поездки своего молчаливого соглядатая, он был теперь готов даже к позору: к длинному профсоюзному собранию, где бы его долго и мучительно клеймили, громогласно обрушивая проклятия на его невинную голову. Но он был бы теперь рад заявиться туда даже без штанов, как это частенько случалось с ним в последнее время в его снах; он был готов претерпеть теперь даже гомерический смех и подлое хихиканье со стороны жестоких сослуживцев, лишь бы только кошмар с этим узкоглазым азиатом и бешеным старикашкой вдруг рассеялся, как дым...
- Ну что ты сидишь, как на очке! - медленно сказал узкоглазый, не отрывая от Михаила Семеновича своих немигающих глаз.- Выходи!
Чиновник послушно поднялся со своего места и с готовностью направился к выходу - к свету, соснам и ответственным работникам полигона. Ему хотелось побыстрее оказаться среди людей.
Но каково же было его удивление, когда он, спрыгнув на землю, увидел, что в составе не хватает нескольких вагонов. Его на радостях, что "Есть Бог! Существует!", бросило сначала в жар, а потом в холод так, что он, бедняга, прослезился и в изнеможении расстегнул ворот рубашки.
- Это ты, падло! - зашипел Кореец, идя на Михаила Семеновича, как на зверя, с растопыренными желтыми пальцами в качестве смертоносного оружия.
- Что я? Что я? - взвизгнул железнодорожник, как ужаленный, отпрыгивая в сторону.
- Ты вагоны отцепил...
- Что вы говорите! Да как я их мог отцепить! Я же с вами ехал в одном вагоне и даже не шевелился!
Кореец остановился, явно озадаченный показаниями коротышки чиновника. Он действительно всю дорогу не спускал с инженерешки глаз, и тот в самом деле даже не шевелился. Кореец задумался, на всякий случай намертво сжав рукав форменного кителя Михаила Семеновича своей железной рукой. А тот, бордовый от радостного возбуждения, старался не дышать и не шевелиться, чтобы только не потревожить тяжелых раздумий своего скорого соглядатая.
Наконец к ним подошел работник полигона.
- Михаил Семенович, диспетчер из Ямника сообщил, что какие-то люди отцепили от состава четыре вагона. Слава Богу, машинисты из Ямника сумели предотвратить крушение московского скорого.
- Вот видите? - чиновник обратился к узкоглазому.- Я здесь ни при чем!
Работник полигона удивленно посмотрел на Корейца, мол, а это кто такой и что он тут, на закрытом полигоне, делает.
- Михаил Семенович, а это кто? Кореец выпустил рукав коротышки и угрожающе подался было навстречу вопрошающему, но тут увидел, что к ним спешит целая группа людей в комбинезонах, и отступил на шаг.
- Это,- осторожно начал Михаил Семенович,- сопровождающий одного из тех контейнеров, который был на последних вагонах, точнее, на самом последнем.
- Да что он здесь делает, зачем он с вами!
- Да я и сам не знаю...- фальшиво промычал коротышка, боязливо косясь на узкоглазого, хищно замершего в двух шагах от него.
- Что не знаете?! Вы же нарушаете все инструкции! - сердито сказал работник поли гона и нахмурился, повернувшись к Корейцу
В этот момент к ним подошли люди в комбинезонах, среди которых был блондин в черных очках и лайковых перчатках.
- Все в порядке,- улыбаясь, сказал штатский.- Через полчаса маневровый доставит на полигон отцепившиеся вагоны. Диспетчер из Ямника сообщил.
Кореец радостно оскалил свои мелкие неровные зубы, а Михаил Семенович чуть не упал Сердце его вновь жалобно затрепетало в узкой, измученной тесным мундиром груди, пытаясь вырваться на волю еще до того скорбного момента, когда Михаила Семеновича начнут наотмашь бить по лицу и колоть в живот пальцами Яростные кредиторы.
- Смотри, вот он, полигон.- Счастливчик тронул за плечо дремавшего рядом с черноусым Пашу, когда их "Волга" остановилась в двадцати метрах от КПП.
- Ну, я поехал домой? - осторожно спросил черноусый Петеньку, без стеснения проверявшего количество патронов в обойме, оставленной ему Ксюшей "пушки".
- Спасибо, дорогой, за службу. Мы уж теперь как-нибудь сами. Свободен...