— Самоедова ко мне на связь, срочно!
Лиза сидела в третьем ряду и с ненавистью смотрела на кривлявшегося на сцене самозванца. Двойник был одет в лагерную робу, на голове у него красовался кепарь с обвислыми краями и опущенным на глаза большим козырьком. Лицо человека, присвоившего себе чужие славу и деньги, было почти постоянно скрыто тенью от козырька, и метров с пяти он и в самом деле чем-то походил на Романа Меньшикова, но тот, кто знал Романа лично, конечно же, не купился бы на такую дешевку.
Дело было даже не в том, похож ли был двойник на Романа лицом. В конце концов, в жизни артисты обычно выглядят совсем не так, как на афишах, и это всем известно. Чувство ненависти, которую испытывала Лиза, происходило вовсе не из-за того, что этот ярмарочный урод грубо подделывается под любимого человека. Просто, зная Романа, Лиза была твердо уверена, что он никогда не ведет себя так ни в жизни, ни на сцене.
Двойник, прыгая под фонограмму Романа и делая вид, что поет, изо всех сил корчил из себя блатного, отвратительно ломался в воровской понтовой манере, топырил пальцы, сплевывал в сторону и постоянно поправлял яйца.
Сидевшие в зале люди были в восторге, и было понятно, что они принимают этого мерзкого клоуна за настоящего Романа Меньшикова. Некоторые из них вскочили со своих мест и размахивали над головой куртками и рубашками. Двойник старался разбудить в публике самые низменные инстинкты, и это ему удавалось.
Закончив песню, двойник подскочил к краю сцены и заорал в микрофон:
— Гаси ментуру! Пидаров на каркалыгу! Мент должен быть мертвый!
И зал взорвался одобрительными криками:
— Давай, Ромка! В натуре ништяк! Да здравствуют конкретные пацаны! Менты — пидорасы! Воры — в Кремль!
Двойник выставил вперед ладонь, призывая к тишине, и хриплым придушенным голосом произнес:
— А щас я конкретно спою песню про любовь. Потому что каждый конкретный пацан тоже знает, как тоскливо сидеть за колючкой и думать о том, как поганый фраер жадно смотрит на его дифчонку.
Он сделал знак музыкантам, они притворились, что заиграли, и над притихшими рядами поплыла фонограмма песни Романа Меньшикова, и не было в ней ничего ни про колючку, ни про поганого фраера.
Услышав первые же звуки, Лиза пришла в ужас — это была одна из ее любимых песен, и в ней, конечно же, не было ничего блатного, ничего воровского, просто грустная и щемящая история любви… А кривлявшийся на сцене недоумок корчил рожи, изображая грусть и страсть, жеманно двигал плечами и сокрушенно ронял голову на грудь.
Лиза почувствовала, как у нее перехватило дыхание.
Она вдруг захотела убить этого человека. Не побить, не избить, чтобы насладиться его заслуженным унижением — именно убить, чтобы он перестал дышать и издавать эти поганые звуки. Не в силах больше слушать, Лиза встала и начала пробираться к выходу из зала. Ее место тут же заняла голопупая девица лет шестнадцати, которая пожирала самозванца глазами и шевелила губами, повторяя слова песни.
Выйдя из зала, Лиза прислонилась к стене и закрыла глаза.
И к этому мерзавцу она собралась войти в доверие? Кошмар! Да с ним заговорить — и то противно…
Открыв глаза, Лиза осмотрелась и, увидев буфет, пошла в ту сторону.
Взяв бутылку пива, она села за столик и стала обдумывать свои дальнейшие действия.
Спев на бис последнюю песню, Сергей Батурин раскланялся и ушел со сцены, провожаемый визгом, криками и свистом. Пот градом катился по его лицу. Все-таки работать под фанеру, хоть и чужую, — нелегкий труд. Нужно, чтобы зритель поверил в то, что ты на самом деле работаешь в полную силу…
В коридоре, ведущем со сцены к гримеркам, уже стояла толпа подпрыгивающих на цыпочках фанаток. Ждавшие у выхода со сцены Костян и Чирик сразу же зажали Сергея между собой и повели к гримерке, решительно расталкивая толпу коллекционерок членов, как гастролеры обычно называют местных девиц, не пропускающих ни одного приезжего артиста, особенно если он популярен.
Однако, зная, что лишать желающих возможности потрогать знаменитость не следует, телохранители не слишком спешили. Да и сам Сергей говорил им, чтобы они не торопились упрятать его от толпы поклонниц, потому что он должен успеть выбрать себе очередную девчонку на ночь.
Вот и в этот раз, проходя по волнующемуся коридору молодой женской плоти, Сергей неторопливо осматривал рвущихся к нему девчонок, выбирая претендентку на постель, а то и сразу двух. Иной раз ему нравилось, когда две молоденькие шкурки стараются превзойти друг друга в постельных утехах, пытаясь понравиться звезде больше, чем другая.
Небрежно оценивая телесные достоинства каждой из желающих, Сергей вдруг натолкнулся на что-то непривычное. Во втором ряду стояла стройная и высокая девушка, одетая в длинное и дорогое шелковое платье с глубоким декольте.
Пожалуй, точнее было назвать ее молодой женщиной, и в отличие от окружавших ее возбужденных нимфеток, она была совершенно спокойна и смотрела на Сергея с легкой полуулыбкой.
Именно эта улыбка и заставила Сергея остановиться и развязно сказать:
— Ну чо, куколка, хочешь познакомиться со мной поближе?
Его слова вяло упали на пол, даже не долетев до ушей этой женщины.
Улыбка на ее лице слегка изменилась, и Сергей почувствовал себя уязвленным. Как это так — какая-то чувиха, пусть даже и отличающаяся от толпы похотливых поклонниц, и не ответила на его вопрос…
На вопрос самого Романа Меньшикова!
Сергей был уверен, что никому и в голову не придет засомневаться в подлинности его личности. Вот уже почти год он со своей бригадой колесил по стране, выдавая себя за Меньшикова. За это достаточно долгое время он свыкся с чужим именем и образом, и даже иногда ловил себя на мысли, что он-то и есть знаменитый исполнитель блатного шансона.
Он, и никто другой!
— Гоните их всех, — шепнул Сергей Костяну, — а эту оставьте.
Костян кивнул, потом сделал знак Чирику, и они начали решительно вытеснять поклонниц на лестницу. Через минуту в коридоре не было никого, кроме Лизы, Сергея и двух его телохранителей.
— Ну вы конкретно идите, — громко сказал Сергей браткам, глядя на Лизу, — а я тут пока… Чисто познакомиться хочу поближе.
Он был уверен, что такая манера разговора как нельзя больше соответствует и его имиджу, и музыкальному направлению, и вообще успеху.
Чирик и Костян скрылись в гримерке, а Сергей сбросил лагерный клифт, перекинул его через плечо и небрежно оперся рукой о стену рядом со стоявшей неподвижно девушкой, которая все так же загадочно смотрела на него.
— А чо, ты такая гордая, да? — ухмыльнулся он. — Вот я, например, совсем не гордый, хоть и знаменитый. Меня, например, конкретно Ромой кличут. А тебя?
— Ромой? — неторопливо переспросила Лиза, подняв бровь. — Роман… Хорошее имя. Оно мне нравится.
— А ты чо, на концерте была, а как меня кличут, не знаешь?
— Почему же… На афише все написано. Популярный исполнитель блатного шансона Роман Меньшиков.
Лиза улыбнулась и посмотрела Сергею в глаза.
В ее взгляде не было ничего такого, что он привык видеть в пустых блестящих глазках своих поклонниц, и это почему-то взволновало его. Эта молодая женщина была совершенно другой, и Сергей почувствовал ее превосходство. В ней была тайна, не то что в тех, которых он каждый вечер забирал себе на ночь…
— Ну так это… — Сергей слегка смутился, и это было странным и незнакомым чувством, — я чисто Роман, а ты… вы… ты?
— Меня зовут Елизавета, — мягко ответила Лиза.
В ее голосе была глубокая и волнующая тайна, и у Сергея появилось тоскливое ощущение, будто он на секунду увидел призрак далекой и недостижимой страны, в которой ему не бывать никогда.
— А чо, нормальное имя, — одобрительно кивнул Сергей, — значит, Лиза…
— Да, Лиза, — она склонила голову набок, и от этого движения у Сергея защемило под ложечкой.
— Ну и как тебе концерт, — поинтересовался Сергей, бессознательно меняя позу на менее развязную, — понравился?