— Вот опять из милиции, — виновато проговорила Костырева и заплакала.
— Теперь мы к милиции привязаны. Нюни распускать ни к чему. Раньше жалеть надо было.
— Разве я не жалела?
— Не с той стороны, видно, жалела, — глядя себе под ноги, хмуро отрубил Костырев и, не поднимая головы, спросил, адресуя вопрос Бирюкову: — Словили уже воров?
— Пока нет, — ответил Антон.
— Что так долго не можете словить? Третий день пошел… Ну, ничего, словите. Куда паршивцы от милиции денутся?
Бирюков высказал предположение, что, может статься, Федор не имеет никакого отношения к преступлению, однако Костырев, в отличие от жены, не стал защищать сына:
— Как не имеет! Заодно он с Пашкой. Если Мохов был в магазине, значит, и наш там. Костыревы за чужие спины никогда не прятались. Словите паршивца, дайте на всю катушку. Пусть поймет! Опозорил перед миром. Мать перед вами расплакалась, с пути сбили, видишь ли, ее сыночка… Порядочного человека никто с пути не собьет. А уж коли сбился, то не человек это, а дерьмо самое настоящее.
— Но ведь Федор уехал из райцентра в пятницу. Магазин же обворовали в ночь с субботы на воскресенье, — попробовал возразить Антон.
— Верно, в пятницу, верно, — обрадованно подхватила Костырева.
— Ты провожала? — оборвал ее муж. — Нет. И я не провожал. Никуда Федька в тот день мог не уехать. Для отвода глаз унес из дома чемодан. Я только в одном уверен: Гогу-Самолета не эти паршивцы прибили. Пашка Мохов — трус, а наш на убийство ни за какие пряники не пойдет. В этом ручаюсь.
Слушая, Бирюков посмотрел в окно. На противоположной стороне улицы, у остановившихся рядом с конторой Сельхозтехники автомашин, разговаривая, курили шоферы. За конторой виднелся обворованный магазин. Над его крышей безмятежно кружились голуби.
Выяснив, что последние дни никакие друзья и знакомые, кроме Павла Мохова, к Федору не заходили, Антон поднялся. Костырева вышла проводить. У калитки торопливо заговорила:
— Не слушайте нашего отца. Суровый он. Намедни со Светой поругался из-за Феди. Она долго у нас не была, экзамены за институт сдавала. А вчера — как снег на голову. Письмо какое-то получила. Тревожная, нервничает. Не поздоровалась даже — и сразу: «Где Федя?» Сказали мы про кепку, не стали скрывать. Аж побледнела, говорит, догадывается, откуда ветер дует, и сразу собралась уезжать. Пообещала всех дружков на чистую воду вывести. А понадобится, на суде в защиту Феди выступит, никого не побоится. Тут отец и напустился. Дескать, Федя не заслуживает того, чтоб его защищать. — Костырева вытерла слезы. — Вы уж, ради бога, поговорите со Светой. Света может рассказать, чего мы с отцом не знаем.
Антон записал новосибирский адрес Березовой и попрощался. В райотделе его ждала новость. При попытке продать по спекулятивной цене дефицитную женскую кофточку в аэропорту Толмачево задержали Павла Мохова, вместе с ним и Федора Костырева. В их чемоданах, кроме личного дешевенького белья, обнаружены дорогие вещи с фабричными ярлыками, две новые, в упаковке, опасные бритвы и билеты на самолет до Якутска. Об этом сообщил подполковнику Гладышеву начальник отдела уголовного розыска областного управления Степан Степанович Стуков.
В этот же день по поручению следователя Бирюков срочно выехал в Новосибирск.
Электричка бойко постукивала на стыках рельсов. Мимо мелькали подступающие почти вплотную к железнодорожному полотну березки, лениво тянулись просторные ярко-зеленые поля. Глядя в окно, Бирюков перебирал в памяти обстоятельства дела. В общем-то, если бы не труп Гоганкина, оно не представляло большой сложности. Учетом выявлена недостача в три с половиной тысячи рублей. Сумма не ахти какая. По вещам и опасным бритвам, обнаруженным у Мохова и Костырева, можно наверняка доказать причастность их к преступлению. К тому же — отпечатки пальцев Мохова на разбитом стекле прилавка и на обрубке металлического прута, которым был выдернут дверной запор, — улика серьезная, и отрицать ее бессмысленно. Труднее установить связь преступника с погибшим электромехаником Лаптевым.
«Так ли уж обязательна эта связь? — задавал себе вопрос Антон. — Преступники могли воспользоваться отсутствием электроэнергии, скажем, заметив, что погас свет в районе магазина». Мысли вернулись к Гоганкину. И опять закружились в голове вопрос за вопросом. По сговору с Лаптевым действовал Гога-Самолет или по случайности? Заодно с Моховым или самостоятельно? Как попала в магазин сигаретная пачка ростовской «Нашей марки»? Каких друзей собирается вывести на чистую воду Светлана Березова?
Чем дальше размышлял Бирюков, тем больше и больше возникало вопросов. «Прежде всего надо встретиться с Березовой», — в конце концов твердо решил он, за размышлениями не заметив, как в дороге пролетело время. Электричка уже отстукивала в черте Новосибирска. Слева тянулась широкая Обь с маленькими издали, будто игрушечными, катерами. Мелькнула пристань «Октябрьская». Нырнул под железнодорожный виадук нарядный Красный проспект, заполненный встречными потоками автомашин, троллейбусов и пешеходов. Город с почти полуторамиллионным населением жил обычной размеренной жизнью.
Дом Березовых Антон отыскал сравнительно быстро. Уже по внешнему виду кирпичного особняка, обнесенного свежевыкрашенным высоким забором, можно было догадаться, что живут Березовы в достатке. Едва только Антон взялся за ручку калитки, как во дворе заскребла по проволоке цепь и послышался грозный собачий лай. Появившаяся на высоком крыльце женщина прикрикнула на здоровенного пса:
— Дозор! На место!
Пес послушно прогремел цепью и настороженно лег у конуры. Бирюков вошел в ограду, поздоровался с женщиной и спросил:
— Могу я видеть Светлану Березову?
Женщина посмотрела на него строго. Прежде чем ответить, подумала.
— Света в институте, — сказала она. — У вас к ней дело?
— Да, служебное.
— Вы Светин знакомый? — Женщина придирчиво разглядывала Бирюкова. — Учитесь с нею вместе?
«Воспитанные люди вначале приглашают сесть, а уж потом начинают задавать вопросы», — с какой-то неожиданной неприязнью подумал Антон и ответил:
— Я из уголовного розыска. Надо поговорить со Светланой об одном ее знакомом.
Женщину словно подменили.
— Извините, на вас гражданская одежда… — смущенно проговорила она и протянула руку. — Мы не познакомились. Я Светина мама, Нина Михайловна.
— Оперуполномоченный Бирюков, — сухо отрекомендовался Антон.
Лицо Нины Михайловны еще более подобрело:
— Проходите в дом, пожалуйста.
— Спасибо. Подожду, как говорят, на свежем воздухе.
— Пожалуйста, пожалуйста, — быстро согласилась Нина Михайловна. — О ком же вы хотите со Светой поговорить?
— О Федоре Костыреве. Знаете такого?
— Конечно, знаю. Больше двадцати лет прожили с Костыревыми в соседях. Мы ведь только в прошлом году из райцентра в Новосибирск переехали, мужа повысили по работе, — последнее Нина Михайловна роде бы даже подчеркнула. — Интересно, что натворил Федор?
— Ничего особенного, — уклонился от ответа Бирюков.
На лице Нины Михайловны появилось недоверчивое выражение.
— Странно. Почему же им интересуется уголовный розыск? — проговорила она и заторопилась, словно из опасения, что ее вот-вот перебьют и не дадут высказаться. — Очень нехороший юноша Федор Костырев. Необразованный, грубый. Натерпелись мы от него. Одних огурцов поворовал с грядок ужас сколько!
— Светлана о нем такого же мнения?
Нина Михайловна вздохнула:
— Трудная молодежь пошла, о будущем совершенно не думает. Глядя на сверстников, и Света от родительских советов отмахивается. Мы с мужем столько на нее сил потратили! Не преувеличиваю, жизнь ей свою отдаем. И вот в благодарность она, видите ли, берет шефство над хулиганом Костыревым. Он, дескать, не похож на всех: у него доброе сердце, он умница! Скажите, может быть умницей взрослый юноша, не окончивший школу?
— Школа дает образование, ум — природа, — с претензией на афоризм ответил Антон.
— Допустим. Только Костырев Свете не пара. Как увижу их рядом, сердце обрывается. Федор неотесанный какой-то, а Светочка… Знаете, какие ребята за ней ухаживают? Володя, например, такой воспитанный мальчик. Скромница, студент. Придет, весь вечер со мной проговорит о житейских делах. И отец Светочке твердит: выходи за Володю замуж.
Лежавший у конуры пес вдруг вскочил, завилял хвостом. Щелкнула чека калитки, и в ограду почти вбежала похожая на школьницу-выпускницу девушка. Увидев Бирюкова, она удивленно остановилась, перекинула рукой с плеч на спину пушистые, темно-каштановые волосы:
— Здравствуйте.
Бирюков наклонил голову, но ответить не успел. Его опередила Нина Михайловна: