Ромео всегда ценил вежливость.
- Volentieri!*
______________
* Охотно (итал.).
Он перебрался за столик врача.
- Комиссар уголовной полиции Ромео Тарчинини, - представился он. И, шутливо погрозив пальцем, добавил: - Решил прогуляться сюда на машине с шофером.
Доктор вздохнул с притворным облегчением:
- Синьор комиссар, вы меня успокоили... Доктор Феличе Рацаньони. А можно мне узнать, синьор комиссар, чем вызвано ваше особое отвращение к микробам, к которым - и вы без труда угадаете причину - я испытываю некоторую нежность?
- Да просто я всегда боюсь привезти домой какую-нибудь болезнь и заразить малышей!
Врач спросил Ромео о его семье, и комиссар воспользовался случаем поговорить о своей Джульетте и детях. Он так долго и со вкусом распространялся на эту тему, что не прошло и получаса, как мужчины, осушив полдюжины бутылок, уже знали решительно все о предках, потомках и родичах обоих. Тарчинини и Рацаньони теперь чувствовали себя чуть ли не друзьями детства. Однако время шло, и комиссар с сожалением подумал, что пора наконец попрощаться с милейшим эскулапом. Тот удержал его за руку.
- Кстати, - заметил он, - вы так и не сказали мне, с чего вдруг испугались нашествия микробов. Между прочим, Пинероло славится как один из самых здоровых городов... увы!
- Когда мы с вами встретились, я как раз шел от больной туберкулезом в последней стадии, точнее, почти на смертном одре!
- Ну да? Здесь, в Пинероло?
- На виа Савойя.
- Дорогой мой комиссар, я лечу всех больных в городе. На виа Савойя у меня немало пациентов, но, клянусь вам, в настоящий момент я не знаю там ни одного больного туберкулезом и никто не выказывал ни малейших симптомов этого недуга!
- И однако синьора Росси...
- Синьора Росси? Синьора Валерия Росси?
- Она самая.
Рацаньони звонко расхохотался, а когда приступ безудержного веселья наконец миновал, врач дружески хлопнул Тарчинини по ляжке.
- Можете не переживать за Валерию, синьор комиссар! Не позднее чем сегодня утром я встретил эту даму на улице, и, уверяю вас, она была весела, как жаворонок. Впрочем, это и понятно, поскольку нотариус только что сообщил ей о наследстве в бог знает сколько миллионов!
Полагая, что произошло какое-то недоразумение, Ромео потребовал подробностей, но очень скоро убедился, что смертельно бледная, умирающая особа, с которой он только что разговаривал, и жизнерадостная синьора, делившаяся нежданной удачей с доктором Рацаньони, - одно и то же лицо. Комиссар совершенно растерялся.
- Но чего ради она разыгрывала передо мной комедию?
- Валерия - очень эксцентричная женщина! Она всегда обожала устраивать представления!
Слова врача не особенно убедили комиссара, и он вышел из кафе в глубокой задумчивости. Только опасение выставить себя в глазах Валерии Росси полным идиотом помешало ему вернуться на виа Савойя. Ромео не желал признавать, что его, веронца, сумела провести какая-то пьемонтка. Когда он уже сел в машину, доктор Рацаньони просунул голову в открытое окно.
- Кстати, хотите получить бесспорное доказательство, что наша Валерия чувствует себя преотлично? Она выходит замуж, дорогой мой! И это - в пятьдесят семь лет! Впрочем, приданое заставит жениха позабыть обо всем остальном, а?
- И за кого же она выходит?
- Валерия отказалась назвать мне счастливого избранника!
- Как только вы узнаете фамилию этого человека, доктор, пожалуйста, позвоните мне в управление уголовной полиции Турина. Могу я рассчитывать на вашу помощь?
Полицейский говорил так серьезно, что врач слегка оробел и у него пропало всякое желание смеяться.
- Положитесь на меня, - с самым важным видом уверил он.
* * *
Алессандро Дзамполю вовсе не нравилось поручение, возложенное на него Тарчинини. Не обладая самоуверенностью комиссара, он с тревогой спрашивал себя, под каким предлогом явится к Дани и уж тем более проведет в их доме какое-то время. Ближайшее будущее не сулило инспектору ничего хорошего, ибо, зная себя, он понимал, что не потерпит ни малейшей дерзости от Анджело, с которым Тарчинини неизвестно почему так смехотворно цацкается. И чем больше Дзамполь размышлял о брате Стеллы, тем сильнее его охватывало раздражение. Поэтому, добравшись до виа Леванна, где жил тот, кого он намеревался хорошенько встряхнуть, Алессандро сумел подавить природную робость и довольно энергично постучал в дверь Дани.
Полицейскому открыла "бедная тетя" Пия. К счастью для инспектора, старуха переживала один из редких для нее моментов просветления и сразу его узнала. Последний тут же перешел в наступление, боясь успокоиться и растерять скопившуюся по дороге злобу.
- Я пришел, чтобы...
"Бедная тетя", издав дребезжащий смешок, перебила гостя:
- Знаю, знаю, малыш...
Уже много-много лет никто не называл Алессандро малышом, поэтому обращение старухи его несколько смутило и растрогало.
- Вы одна дома, синьора?
- Да... - лукаво заметила Пия. - А вы об этом очень жалеете, правда? Но не стоит переживать - она сейчас вернется!
- Кто?
- Стелла.
- А, ну ладно...
- "Ладно"? И это все, что вы можете сказать?
Она снова засмеялась и, взяв полицейского за руку, усадила в свое собственное кресло.
- Вам незачем притворяться, - шепнула она, - я уже в курсе.
- Вообще-то, синьора, я предпочел бы...
- И совершенно правильно! Я - на вашей стороне!..
- А?
"Бедная тетя" нагнулась к инспектору.